— Я думаю, Боб, тебе самому необходимо слетать во Вьетнам, поговорить с этими сайгонскими парнями со всей откровенностью и прямотой. Указать каждому то место, которое мы для него отводим. Побывайте у нашего друга Фрэнсиса. Я получил от него очень мрачное письмо. Помогите ему. По-моему, в непосредственной близости от базы Фрэнсиса проходит «линия Макнамары», не так ли? — спросил Джонсон, бросив хитрый взгляд на министра.
— Так, господин президент. Но не думайте, что это я сам придумал название.
— Но и не возражал, Боб. Верно? — одарив Макнамару улыбкой, сказал президент. — Однако это налагает на тебя большую ответственность за линию. Постарайся, чтобы ее не сломали. Фрэнсис пишет, что Вьетконг подбирается к ней и даже выводит из строя отдельные участки. Нельзя рисковать двумя миллиардами долларов, Боб.
— Понимаю, господин президент, — согласился Макнамара. — В самое ближайшее время побываю во Вьетнаме и сделаю все, что необходимо. Мне кажется, господин президент, что после выборов обстановка в Сайгоне нормализуется, исчезнут распри и сайгонские парни, как вы говорите, начнут действовать целеустремленней. Я постараюсь внушить им вашу мысль. Но остается еще один вопрос, господин президент: надо вырвать у конгресса несколько миллиардов дополнительно для закупки самолетов, особенно последних конструкций. Уэстморленд прав, когда доказывает, что надо дать ему больше войск. Вьетконг стал силой, с которой надо считаться. Для наших парней эта война слишком напряженна. Они, как говорят химики, живут и действуют во враждебной среде. Каждый их шаг сопряжен с преодолением непредвиденных трудностей. Земля, вода, лес, люди, сам воздух таят постоянную опасность. Солдаты ломаются в этих условиях. Участились случаи серьезных психических расстройств у солдат. Надо бы сократить срок их пребывания там, но у нас нет возможности менять целиком дивизии. Придется искать другие пути: предоставлять почаще короткие отпуска, прибавить денежное вознаграждение. Это тоже требует дополнительных ассигнований. Но главное — усиление технической мощи, прежде всего самолетами.
— Конгресс потребует объяснений, Боб, ты это знаешь. Тебе надо будет подготовить убедительный документ конгрессу, чтобы даже самые ярые наши противники поняли, перед какой проблемой мы стоим во Вьетнаме.
— Этим мы займемся немедленно, господин президент.
Американская военная машина начинала все чаще буксовать на полях Вьетнама. Рушились стратегические расчеты командования, проваливались тактические планы, росли потери в живой силе и технике. Особенно в технике.
Начиная по приказу президента Джонсона открытое нападение на Вьетнам, военное командование рассчитывало психологически подавить противника авиационной мощью. Но уже из первого налета на базу не вернулись восемь «скайхоков» и «скайрейдеров». И хотя никто из высоких генералов не видел в этом ничего особенного, командование воздушных сил было удивлено: оно думало, что противник будет парализован и окажется неспособным пустить в ход противовоздушные средства.
В феврале следующего года американцы за один день потеряли над Северным Вьетнамом 22 реактивных самолета, один из которых пилотировал Роберт Шумейкер. Это был его последний вылет, после которого он должен был вернуться в Штаты, поскольку прошел отбор в отряд космонавтов. Через два месяца после этого — 4 апреля — на палубы авианосцев и на аэродромы Южного Вьетнама не вернулось 57 реактивных самолетов, сбитых в воздушном бою и огнем зенитной артиллерии. В доведенном до совершенства самолете «Ф-8Е- 922» был сбит один из известных летчиков Америки Коллинс Хайнг, отмеченный геройским званием за войну в Корее. Это был двухтысячный самолет ВВС США, сбитый над Вьетнамом.
Военные требовали новых эскадрилий, а президент новых ассигнований. Выступая в конгрессе США, президент пытался патетическими фразами действовать на чувства законодателей.
— Без преимущества авиации, — говорил он с трибуны конгресса, — американские солдаты являются всего лишь «мучными принцами», связанной, задушенной и бессильной добычей для вооруженного перочинным ножом карлика желтой расы.
Президент приподнимался на носках, чуть не по пояс возвышаясь над трибуной.
— Неужели могучий, владеющий всем арсеналом технических средств американский народ, — спрашивал он у конгрессменов, — позволит, чтобы его сыновья, отстаивающие идеалы нашей демократии в джунглях и болотах Вьетнама, гибли из-за того, что мы, избранники народа, пожалеем денег для их боевой экипировки?
Конгресс, конечно, утвердил увеличенные ассигнования Пентагону, но потребовал от него представить обстоятельный доклад о причинах больших потерь самолетов и летчиков. Заместитель командующего ВВС генерал Хаммер с группой высших офицеров получил задание подготовить такую бумагу.
— Вам, генерал, — инструктировал генерала министр обороны, — надлежит составить такой документ, чтобы конгрессмены сами внесли предложение об увеличении ассигнований для приобретения самолетов.
— В каком направлении мне действовать, сэр? — спросил генерал.
— Конгрессменам надо показать, что Америка фактически одна воюет против всего коммунистического мира, помогающего Вьетнаму. Приводите любые цифры, берите их хоть с потолка, хоть с неба, генерал, но бейте, доказывайте, что наш военный бюджет — это бюджет поражения, а не победы. Вьетнам — это испытание нашей мощи, и мы должны выдержать испытание.
— На какие источники мне опираться, сэр?
Макнамара недовольно нахмурился. Он не любил, когда подчиненные не понимали его с полуслова.
— Я вам сказал: на любые, — сердито буркнул он. — Полагаю, у вас достаточно фантазии, генерал, чтобы не задавать таких вопросов. Для того чтобы ваш доклад звучал убедительнее, слетайте сами во Вьетнам, если давно там не были.
— Хорошо, сэр, я это сделаю, хотя на многие вопросы о потерях может ответить любой офицер, связанный с военными акциями против Ханоя. И ответ простой: у противника появилась мощная и эффективная противовоздушная оборона. Но самое главное, господин министр, мне кажется, дело заключается в том, что наша авиация была плохо подготовлена для войны во Вьетнаме.
Макнамара резко вскинул голову, оторвав взгляд от стола, на котором он старательно рассматривал какое-то пятнышко, чтобы не смотреть в глаза генералу, давая столь неприличное поручение.
— И это говорите вы, Стив? — удивленно спросил министр. — Вы — герой войны в Корее, награжденный Америкой самыми высшими отличиями, человек, о котором мне говорят, что лучше вас никто не знает авиацию? Откуда у вас такой вывод? В чем же, по вашему мнению, заключается плохая готовность наших ВВС для войны во Вьетнаме?
Генерал пожалел, что так опрометчиво и резко высказал свое категорическое мнение, о котором, впрочем, давно знали в штабе ВВС. Стивенсон Хаммер был известен среди офицеров штаба как человек, который имеет свое собственное мнение, не всегда совпадающее с общепринятым. На всех оперативных совещаниях, когда разбирался ход воздушной войны во Вьетнаме, он высказывался резко, оценки давал крайние, предложения выдвигал часто спорные, категоричные. Его выступления были интересны, придавали дискуссиям не рутинный характер полного согласия е мнением высокого начальства, а обостряли их и вызывали повышенное внимание, особенно молодой прослойки офицерского состава. Генерал сам понимал, что запальчивость выступлений вредит ему, вызывает па третьем этаже Пентагона не всегда благожелательное отношение. Но он ничего не мог поделать с собой. Вот и сейчас, зная, что министр, прежде чем поручить какое то ответственное задание, будет интересоваться его мнением, дал себе слово не говорить ничего лишнего, но не сдержался. Он, правда, видел, что Макнамара не столько раздражен, сколько удивлен и заинтригован, а это уже совсем другое состояние человека. С таким можно говорить более откровенно, и он, лишенный предубеждения, может легче понять, о чем идет речь. Хаммер не думал, что Макнамара, выслушав его, изменит твердо установившиеся тактические и стратегические планы воздушной войны, — в этих вопросах никто из военных Макнамару не считал авторитетом. Его высоко ценили как человека с Уолл-стрит, способного оказать давление на кого следует, чтобы военная машина не делала сбоя из-за нехватки ассигнований. Большой бизнес доверял Макнамаре, зная, что он всегда будет на его стороне.
— Я уже давно говорю, сэр, — выдержав небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями и лучше ответить влиятельному человеку, начал генерал Хаммер, — что наша стратегия воздушной войны во Вьетнаме становится ущербной. Мы продолжаем придерживаться тех же тактических приемов, что и в Корее, но обстановка во Вьетнаме складывается по-другому.
