«Конечно, 62 мирных гражданина, — подводит итог Ярослав Царук, — расстрелянных ни за что, — это тоже много, очень много, но зачем эту цифру увеличивать в 4–5 раз? И не только в Порицке!»[71]
Далее под рубрикой «Правда должна быть правдой» Ярослав Царук, со ссылкой на интервью со свидетелем тех событий Владимиром Малюхой, называет истинных преступников:
«Сразу после освобождения села от немцев 20.07.1944 г. нас — юношей и мужчин — вызвали в военкомат г. Иваничи и через день отпустили домой, сказав, что через пять дней будут призывать в армию (перевод мой. — А. К). Однако уже на второй день МГБ, пограничники и «ястребки» (так в народе называли членов истребительных батальонов и групп самообороны) начали забирать юношей и мужчин и под конвоем гнать в Иваничи. Забрали и нас троих: меня, Владимира Буйвола и Владимира Котилка. По сторонам и сзади идут с оружием военнослужащие МГБ и «ястребки». Сели у дороги отдохнуть, а «ястребок» Семен Кульба говорит, чтобы я снимал ботинки, потому что они мне не нужны, все равно «в расход». Разместили нас в сарае в Иваничах, человек около 150. Через день на допрос вызвали и меня. Захожу в комнату. За столом сидит капитан НКВД, еще один офицер стоит сбоку. Тот, что сидел за столом, показался мне знакомым, но я не мог вспомнить, где видел это лицо.
— Ну, так кто в вашем селе убивал поляков? — спросил он.
— А откуда я могу знать?
— Не знаешь, не видел?
— Не знаю, не видел.
— Подскажи ему, — сказал капитан, обращаясь ко второму офицеру.
Ни слова не говоря, тот со всей силы ударил меня кулаком в лицо так, что выбил зуб. Кровь потекла изо рта, зашумело, загудело в голове.
— Ну, вспомнил, кто убивал поляков?
И тут я вспомнил, где видел этого капитана. А это было летом 1943 года, когда к нам во двор пришли несколько вооруженных людей. Они искали поляков. Среди них и был тот, кто сидел за столом в форме капитана НКВД. Тогда в селе он жил как военнопленный у крестьянина Борщевского.
Немцы его отпустили, а может, он из лагеря сбежал. Потом он был у бандеровцев как специалист по военному делу. Он все допытывался у отца, нет ли у нас поляков, заглядывал в овин, в дом. Звали его Колькой.
Закипела у меня злость и обида, и я, не задумываясь, выпалил:
— За что вы меня бьете? Это же вы, Колька-военнопленный, ходили у нас по комнате, кухне, кладовой, сараю и искали поляков. Это вы, вы!
А через несколько дней забрали меня на фронт».[72]
Истребительный батальон (группа самообороны, «ястребки») — военизированное, добровольческое формирование советских граждан в годы Великой Отечественной войны, а также в период ликвидации вооруженного националистического подполья в западных районах СССР. С 1944 г. они замыкались на Главном управлении по борьбе с бандитизмом НКВД СССР (создано приказом наркома внутренних дел СССР № 001 447 от 1 декабря 1944 г.), на которое были возложены «организация истребительных батальонов, их обучение, материальное обеспечение и оперативное использование». «Ястребки» сыграли важную роль в борьбе с националистическим подпольем. На первом этапе они формировались по принципу добровольности из просоветски настроенных жителей сел. Затем в их состав начали включать лиц из числа освобожденных от уголовной ответственности националистов, добровольно сдавшихся властям. К концу февраля 1945 г. в западном регионе Украины было создано 2336 таких групп. Со временем число членов этих формирований увеличилось до 300 тыс. человек. Истребительные батальоны выполняли разноплановые задачи: охраняли объекты народного хозяйства, населенные пункты от нападений вооруженных боевиков из состава УПА, принимали участие в боевых операциях по ликвидации бандподполья.[73]
Убийцы — переодетые агенты НКВД. Главное доказательство — воспоминания «вовремя обнаруженного» очевидца событий. Почему он столько лет молчал? 12 лет независимости (напомним, Ярослав Царук беседовал с Владимиром Малюхой в 2003 г.) — срок более чем достаточный, дабы восстановить справедливость.
Недостоверным видится рассказ Владимира Малюхи и по ряду упомянутых в нем деталей. Например, сомнительным является то, что за четыре дня в освобожденном Красной Армией селе был организован истребительный батальон (или группа самообороны), а «ястребки» за столь короткий срок были вооружены.
История создания истребительных батальонов (групп самообороны) на Западной Украине исследована достаточно хорошо. Из опубликованных документов известно, что с момента освобождения областного центра (например, г. Дрогобыча) и до появления директивного документа о создании истребительных батальонов в городах и селах области проходила неделя. Около двух недель еще отводилось на подбор и утверждение командного состава батальонов.[74]
Позволим себе усомниться в правдивости очевидца еще и потому, что «опасный свидетель» Владимир Малюха не был арестован НКВД, а ушел на фронт. Последнее — служба в действующей армии — веский аргумент, окончательно ставящий под сомнение исповедь Владимира Малюхи. Дело в том, что все призывники из западных областей СССР проходили через запасные полки. Там их тщательнейшим образом проверяли на причастность к националистическому подполью. Те, в ком сомневалась СМЕРШ, вместо фронта попадали в лагеря, где винтовку им заменяло кайло.[75] И наделить им Малюху для пресловутого «Кольки-военнопленного» не представляло никакого труда. В чудо же верится как-то слабо.
Зачем искажать историю? Ответ очевиден. Ярослав Царук — продолжатель дела националистов-пропагандистов 1940-х годов. Вольно или невольно он продолжает распространять слухи и домыслы, призванные компрометировать органы НКВД и советских партизан. История, как известно, повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. «По данным на 23 июня 1943 г., украинские националисты на территории Ровенской области продолжают проявлять зверства в отношении польского населения, причем в целях компрометации партизан распространяются слухи, что убийствами и поджогами занимаются советские партизаны», — читаем о разыгравшейся на Волыни трагедии в разведывательной сводке Украинского штаба партизанского движения о деятельности различных украинских националистических формирований («бульбовцы», «секирники», УПА) на временно оккупированной территории Украины от 14 июля 1943 г.[76] Откровения же Малюхи — нечто лицемерное, циничное и лживое.
Следует отметить, что попытки переложить ответственность за злодеяния с националистов на партизан не ограничиваются событиями в Порицке. Еще один яркий пример — резня в Паросле.
«Утром 8 или 9 февраля 1943 г. сотня «Довбешки-Коробки» добралась до села, — описывает события Гжегож Мотика. — Они представились отрядом советских партизан и потребовали еды. В каждый дом зашли несколько нападавших… После обеда, в полдень, пленных во Владимирце казаков допросили, а затем убили топорами. Одновременно поляков проинформировали о подготовке нападения на соседнюю железнодорожную трассу и в связи с этим предложили, чтобы те позволили себя связать — это вроде бы должно было защитить деревню от немецкой мести. Даже если некоторые из поляков и сомневались относительно намерений «советских партизан», однако, запуганные, они были не в состоянии сопротивляться. Связанных жителей села нападавшие поочередно рубили топорами. Не пощадили даже детей… Были замучены не менее 155 человек — жителей Паросли и приезжих, уцелели — двенадцать тяжелораненых».[77]
Современные украинские авторы в этом преступлении обвиняют советских партизан. Причина внимания к этой трагедии — в Паросли произошло первое массовое убийство поляков. До этого бандеровцы истребляли отдельных людей или семьи. Среди галицких историков и публицистов есть много тех, кто очень хотел бы списать его на «советскую провокацию». Но несостоятельность данной версии доказана очевидцами событий, поляками, чудом выжившими в бойне, и показаниями пленных бандеровцев, захваченных несколько дней спустя отрядом Юзефа Собесяка (Макса).[78]
А вот что по поводу «советских провокаций» пишет Гжегож Мотика:
«…Стоит рассмотреть версию советской провокации, которая якобы привела к резне польского населения на восточных землях II Республики. Согласно этой теории, польско-украинский конфликт вроде бы спровоцировали советские партизаны, которые под видом воинов УПА совершили первые убийства польского населения. Эти предполагаемые советские действия будто бы обусловили польское возмездие, оно, в свою очередь, заставило УПА реагировать. Такая гипотеза, на которую в свое время часто ссылались украинские авторы, не находит никакого подтверждения в источниках, и поэтому следует ее решительно отбросить. Среди сотен нападений на польские поселения не найдено ни одного, которое бы можно было приписать советским партизанам. Зато в каждом случае… где удалось идентифицировать преступников, ими оказались бандеровцы».[79]
