Как только пулемет замолк, партизаны рванулись вперед. Кто-то упал, сраженный пулей, кто-то залег, прижатый огнем к земле, но политрук Грудцын с кучкой храбрецов уже проскочил к зданию. В окна полетели гранаты. Следом за ними во внутрь дома ворвались партизаны, кинулись по лестнице на второй этаж…
Бой, длившийся полтора часа, закончен. Мост в руках партизан. Уставшие бойцы, еще разгоряченные боем, принимаются сооружать баррикады. В ход пошли бревна, дрова, штабеля которых стояли недалеко от моста. Третий взвод начал было разбирать берег канала, но Капишников сообщил, что метрах в трехстах стоит баржа с камнем.
— Организуй в деревне подводы! Быстро! — приказал Никитенко.
Только Капишников вышел на дорогу — послышался стук колес. Из-за поворота вырвалась пара крепких красно-рыжих коней. За первой упряжкой показалась вторая. Длинные телеги были доверху нагружены бидонами с молоком, мешками с хлебом, яблоками…
На передней подводе рядом с усатым, грузным стариком сидел Жан Колл. Увидев стоявшего на дороге партизана, он спрыгнул с телеги, схватил русского парня в объятия.
— О, вы взяли этот мост… Сейчас здесь будут все жители Бохолта! А где мой друг Метеор, где Кучеренко?
К мосту стекались шумные, пестрые толпы. Здесь были и юноши, и старики, и даже женщины. Партизаны, внезапно выбив гитлеровцев, спасли Бохолт от разграбления.
Бельгийцы шли к каналу, чтобы приветствовать своих освободителей и вместе с ними встать на оборону моста.
Никитенко разбил бельгийцев на группы, и они вместе с партизанами принялись строить баррикады.
Приехали Маринов и Боборыкин, находившиеся с третьим отрядом, который брал мост у Беека. Никитенко заспешил им навстречу:
— Как там, у Горбатенко?
— С налета взяли, — ответил Маринов, вытирая вспотевший лоб. Его глубоко запавшие глаза лихорадочно блестели. — Мост пришлось взорвать. Все мосты держать невозможно, не хватит сил… Сейчас сюда придут два взвода второго отряда. Через час подойдет группа бельгийских партизан, человек тридцать. Как у тебя с патронами?
— Добыли порядочно. В подвале караульного помещения целый склад!..
— Товарищ командир! Идут! — крикнул пулеметчик, наблюдавший за дорогой с крыши здания, которое только что штурмовали партизаны.
По шоссе и обочинам нестройно двигалась вражеская пехота — остатки какой-то разбитой «стационарной» дивизии, оборонявшей «Атлантический вал». Эти дивизии, слабо вооруженные, укомплектованные солдатами старших возрастов, совсем не имели автотранспорта.
Никитенко приказал приготовиться к бою и стал наблюдать за противником. Солдаты брели медленно, устало; должно быть, они шли без отдыха всю ночь, спеша добраться до канала. Теперь они считали себя уже вне опасности: мосты через канал охраняют свои части…
Партизаны, подпустив гитлеровцев к самому мосту, ударили залпом. Гитлеровцы заметались. Колонна, не приняв боя, отступила, свернула на соседнюю дорогу. Но через час на дороге показалась новая колонна. На этот раз шли автомашины. Это отходил оторвавшийся от противника арьергард немцев. На прицепах катились пушки. Противник, развернув орудия, ударил по баррикадам, по кирпичным зданиям, в которых партизаны расположили пулеметы. Восточный берег окутался дымом, облаками красной пыли. Под прикрытием сильного артиллерийского огня гитлеровцы — их было не меньше двух батальонов — подошли к каналу вплотную и бросились на мост. Но баррикады мгновенно ожили, по мосту градом застучали пули.
Гитлеровцы атаковали снова и снова, с отчаянием обреченных: с минуты на минуту могли подойти английские части, следовавшие по пятам. Был момент, когда враг уже проскочил мост, ворвался на баррикады, но в это время подоспели партизаны второго отряда. Увидев Михаила Иванова, бежавшего к мосту во главе большой группы партизан, Никитенко вскочил, одним прыжком взлетел на гребень каменного вала. — За мной! За мной!
Партизаны отбросили противника за канал. Гитлеровцы, убедившись в бесплодности атак, поспешно отошли.
Не успели они скрыться, как на шоссе снова появились машины. Вглядевшись, Никитенко различил, что это идут броневики. Сердце его радостно дрогнуло: «Союзники! Разведка союзников!» К мосту подошел английский разведывательный отряд. Партизаны выскочили из укрытий, обгоняя друг друга, бросились к броневикам.
— Ура-ра! Ура-ра! — несся над каналом ликующий гул.
Из переднего броневика вылез лейтенант. Он недружелюбно смотрел на странных людей в гражданских костюмах, окруживших машину.
— Кто вы? Что вы тут делаете? — спросил он по-английски.
— Мы русские партизаны! Русские, ваши союзники! — ответил Маринов.
— Рашэн? — широкие белесые брови лейтенанта поднялись. Он недоуменно поглядел в черное от дыма лицо Маринова, на его запыленный, изодранный костюм. Но вдруг серые глаза лейтенанта оживились.
— О, я понял! Вы русский десант! Вас забросили так далеко… Когда вас сюда забросили? Вчера?
— Два года назад, — усмехнулся Маринов. — Два года назад нас сюда забросили немцы…
Лейтенант опять ничего не понял. Видя, что ему трудно растолковать, кто они такие, Маринов показал рукой в сторону, где только что скрылась вражеская колонна.
— Там немцы, их можно настигнуть. На той дороге взорван мост…
— Мне приказано разведать переправу здесь, — ответил лейтенант. — Мы считали, что Бохолтский мост уничтожен… Вы нам оказали такую услугу! О'кэй, рашэн, о'кэй! Я хочу пожать вам руку, руку первого русского солдата, которого я встретил…
— Помогать союзникам — наш долг, — сказал Маринов, протягивая руку англичанину. — Мы вместе бьем фашистов!
Подошли английские танки. Танкисты, выскакивая из машин, бежали к мосту. Солдаты и партизаны обнимались, кругом раздавались радостные возгласы, слышался смех.
— Григорий Федорович, скажи лейтенанту, что мы можем дать проводников. Наши люди лучше знают местность, — сказал Никитенко.
— Вери уэлл! Спасибо! — ответил лейтенант и снова крепко пожал руку Маринову.
Николай Боборыкин с тремя партизанами разместился на головном броневике. Колонна пошла через мост…
— Ну, Ефим Романович, сделали мы свое дело! Неужели они их выпустят, не смогут отрезать? Наши не выпустили бы, нет… — проговорил Маринов, провожая взглядом колонну. — А кто это там на коне скачет, что за кавалерист?
По шоссе, идущему вдоль канала, мчался всадник.
— Вроде наш! — ответил Никитенко.
Всадник на всем скаку влетел на мост. Ловко спрыгнув с коня, подбежал к Маринову, выпалил разом:
— Разрешите обратиться, товарищ комиссар… Связной шестого отряда направлен в город Брей в штаб бригады с донесением от старшего лейтенанта Ольшевского…
— От Ольшевского? Ну, ну, что там, как у вас?
— Отлично, товарищ комиссар! Диет взяли, Хасселт взяли… Ой, и было же там, товарищ комиссар! Как жахнули их в Хасселте — дым пошел… До подхода союзников ворвались! Наши и бельгийцы… Потом наш отряд за канал рванул. Ой, и жахнули их там, товарищ комиссар! Четыре пулемета, пушку, а пленных сколько… В нашем отряде, товарищ комиссар, такие ребята! Огонь! Чепинский, Тарбаев, Михайленко, Широкий… И сам старший лейтенант Ольшевский с нами был… Ой, и жахнули их, товарищ комиссар! — маленькие черные глаза паренька так и сверкали. — А что в Хасселте было…
— Погоди, погоди! — остановил Маринов связного. — Где теперь шестой отряд?
— В районе Люммена, товарищ комиссар. Помогаем англичанам доколачивать окруженную группу врага. Ой, и пришпилили их, гадов! Сто шестьдесят пленных взяли…
— А где пятый отряд?
— В Диете. Дубков передал союзникам тридцать пять, пленных… А группа Белюкова взяла мост у Баль-Неета. На шоссе у Гольмена они большую колонну разгрохали. Так жахнули — только дым… Какие будут указания, товарищ комиссар? — паренек вскинул руку к берету.
— Поезжай в Брей, там Дядькин. Передай ему, что через канал прошли английские войска.
— Есть! — Партизан лихо вскочил на коня, во весь опор помчался по мосту.
— Так, в пятом и шестом отрядах обстановка ясна, — раздумчиво проговорил Маринов, провожая взглядом быстро удалявшегося всадника. — А что там, у Мазайка? Уже неделя, как их отрезали…
Как только англо-американские войска, преследуя отходящего противника, углубились в Бельгию, Мадесто и Трис, договорившись о совместных действиях, отдали приказ своим людям собраться в лесу, в районе Опутры, Нерутры и Ротэма. Из Мазайка, Айсдена, из многочисленных шахтерских поселков и сел, со всей округи потянулись в лес бельгийцы. Они шли по дорогам в одиночку, небольшими группами, а иногда и толпами, всей деревней. Шли проселочными дорогами, просеками, лесными тропами. Шли мужчины, юноши, женщины. Шли шахтеры, крестьяне, бывшие солдаты и офицеры, торговцы и священники. Шли коммунисты, те, кто был душою Сопротивления, все годы оккупации вел активную борьбу против фашистов. Шли католики, члены Белой бригады и Секретной армии, паролем которых был лозунг «Да здравствует король!» Всех их объединяла ненависть к немецко-фашистским захватчикам и любовь к Родине. Они шли драться с врагом, освобождать от врага родную землю. Правда, у них мало оружия: один держит на плече тяжелую дедовскую винтовку, у другого за спиной охотничье ружье, у третьего болтается на поясе старый, почерневший от времени револьвер. У многих и совсем ничего нет. Но это не беда: им дадут оружие в лесу, им помогут союзники!
