К нашему удивлению, дом был пуст. Хоть и плита была теплая, а постели не убраны. Значит, предупредили. Пасут нас, хотя сами же устроили такой шухер и хотели, чтобы нас не заметили, особенно в этих белых маскхалатах?
Начали осматривать дом. Ничего криминального не заметили. Бойцы нашли банку с краской и написали на зеленых воротах белой краской: «Находится под защитой российских войск». Пусть попробуют только сунутся сюда! Любопытным соседям объяснили, что головенку быстро отвинтим, а если понадобиться, то устроим несчастный случай всей деревне, за нами не заржавеет!
Привезли бабушку. Она плакала, обходя некогда родные стены. Гладила углы, смотрела в окна. Постоянно поправляла скатерти. Бойцы по-быстрому сгоняли за водой. Бабушка постоянно пыталась упасть нам в ноги. Казалось, что она тронулась умом, когда разевала беззубый рот. Из сбивчивого рассказа выходило, что при отказе от переселения ее муж погиб. Не зря, видать, хозяева дали деру. И правильно сделали. И аз воздам! Не знаю, что такое «аз», но повесили бы наши бойцы их, это точно. На зеленой перекладине ворот. Оставили бабушке продуктов, а командир роты пообещал, что будет ежедневно посылать бойцов для помощи. Еще раз сверили адреса других русских, проживающих в этой деревне и в Ильинке. А то бабушка рассказала, что, со слов соседей, вчера новоявленного председателя в машине вывезли в сторону станицы Ильинская. Ну вот, будет и повод появиться в этой деревне, показать себя, да на это «гнездышко» посмотреть.
Потом выехали и еще до обеда переместили в свои дома две семьи русских. Только в одном случае хозяин посмел что-то начать кричать, но когда увидел, что бойцы настроены не для беседы, быстро собрал домочадцев и ретировался. Справедливость, на наш взгляд, восторжествовала. А кто не согласен — подходи на КП, подискутируем. Объявили мулле, чтобы передал всем следующее: остальные русские возвращаются в свои дома. Козней и препятствий не чинить, а то их будем строить мы. Мулла поначалу включил «дурака», что он по-русски не понимает, тогда мы сказали, что сейчас проверим мечеть на предмет нахождения там оружия, а также напомнили, что именно с его минарета стреляли по нашим саперам. И он тут же вспомнил русский. Правда, что-то лепетал насчет какого-то священного месяца. То ли «рамазан», то ли «рамадан», что нельзя в это время воевать. Нельзя, так пусть не воюют. Нам по хрену. Будет так, как мы говорим, тогда вместе уживемся, а если нет, значит заставим. Да. Кстати! Верните своего председателя, мы его очень любим. Не вернете — пожалеете. Он — лучший друг наших командиров. Все, пока. Привет родителям! Будешь рядом, мулла, заходи в гости!
Потом потянулись однотонные, серые будни. С неба непрерывно лили дождь, съедая остатки снега, техника вязла в грязи. Настроение — ноль. Тоска. На КП еще мы жили в машинах, кое-кто в здании, а батальоны в полях. Начиная от комбата, кончая последним солдатом, перебрались из палаток в землянки. Ткань, пропитанная влагоотталкивающими составами, не выдержала и потекла. Прислали из Новосибирска новое нательное, постельное белье и обмундирование. Белье сняли с хранения НЗ, и после долгого лежания складки были твердыми как дерево. Но это было еще полбеды, а вот то, что там была платяная вошь — вот беда. А также кое-где присутствовали дыры — итог многолетней деятельности моли. Вшей нам здесь хватало и без своих сибирских, а теперь их количество удвоилось. Белье быстро изъяли и сожгли. Чует мое сердце, что в округе кто-то неплохие деньги сделал на этом белье. Через пару дней подвезли новое белье. Уже вшей и дыр от моли. Списали на войну много белья, самолет пару раз сгоняли туда-обратно, явно, что не порожняком, вот и считай, какие деньги были профуканы и заработаны. Для кого война. А для кого мать родная.
В Чечне тем временем сложилась парадоксальнейшая ситуация. Войска стояли на месте. Ни на Западном. Ни на Южном направлении вообще никакого движения. Духи активизировались, вновь стали устраивать засады на дорогах, а в Грозном опять завелись снайпера, по ночам активно обстреливали блок-посты, захватывали в плен или вырезали зазевавшихся часовых. Из-за непонятного стояния в умах военных начиналось брожение. Немалую толику в общий бардак привносили и части МЧС (Министерство по чрезвычайным ситуациям). Во второй половине февраля к нам подъехали на трех БТРах бойцы из внутренних войск. Там я повстречал своего однокашника по училищу Олега Бассарова. Учились в одной роте, только он в первом взводе, а я во втором. Обнялись, как водится. Он остался связистом и сейчас был на Северном, при Командующем внутренними войсками. Поехали на рекогносцировку, попали в засаду, бойца ранило, они ходу назад. По пути попался госпиталь МЧС. Отнесли бойца к врачам, а начальник госпитали визжит, что они принимают только местное население. Пришлось его успокоить автоматом, и только когда пара стволов уткнулась ему в брюхо, а вторая пара — в голову, он проникся мыслью, что не прав, и дал команду на операцию. И таких историй я слышал немало. МЧС не любили собственные войска.
С Олегом и Юрой мы назюзюкались как положено при встрече двух однокашников. Повспоминали училищные, озорные годы, кто где из однокашников, и наутро он уехал.
Дожди то прекращались, то вновь лили с новой силой. И вот наступил светлый праздник для каждого, кто носит погоны. День 23 февраля. Первый праздник Армии в Чечне! По этому случаю в Грозный приехал Министр обороны: вызвали командиров частей, сказали, что он привез много ценных подарков и наград. Буталов поехал на трех БМП. Подарков на всю группировку вынесли только лишь в одной коробочке. Штук десять часов «Командирских». И все! Ни наград, ни медалей. Ни-че-го! Только напутственное слово и выражение полной уверенности, что войска и в дальнейшем выполнят любой приказ своего Главнокомандующего. Тьфу, засранцы московские!
Мы это дело компенсировали обильной выпивкой и праздничным салютом. Салют получился ничуть не хуже, чем при взятии Грозного. Нам в очередной раз плюнули в душу, а мы утерлись и напились. Махра все стерпит.
Время шло, слухи о наступлении постоянно висели в воздухе, но команды не было и, несмотря на наши многочисленные просьбы, нам не позволяли переместиться в Ильинку. А духи уже начинали борзеть с каждым днем все больше и дольше. Деревья начали покрываться редкой зеленью, но в целом лес уже не просматривался насквозь, как прежде. Духи обстреливали каждую ночь часовых, попытались подойти ближе, но, напоровшись на растяжки, развесили свои кишки по деревьям. Вороны потом неделю там стаей столовались.
А потом разведгруппа десантников пошла через нашу территорию по «зеленке» и неподалеку напоролась на засаду. Шума боя мы не слышали, иначе непременно пришли бы на помощь, по радиостанции нас также никто не звал на помощь. Позвали местные пацаны. За время войны это приходилось видеть неоднократно, но каждый раз переживаешь заново. Шесть человек, наших ребят славян, были убиты. Животы разрезаны, туда забита земля вместо внутренностей, ножом вырезаны звезды на спине, лацканы кителя, звездочки у офицера на «погоне», половые органы отрезаны и вложены в рот. Глаза выколоты. Уши обрезаны. Доктора сказали, что издевались уже над мертвыми телами. Для нашего устрашения. Ну, сами напросились.
Второго марта в количестве двух взводов, в сопровождении пары танков, мы выехали в Ильинскую. Первым делом проверили дом сотрудника ДГБ. Опять радист в Петропавловке предупредил кого-то в Ильинке. Агентура сообщила разведчикам и особистам, что при выдвижении нашей колонны все духи убежали в сторону Гудермеса. Короче, никого мы не поймали. Зато нашли немало интересного в двух домах. Шесть автоматов, радиостанцию «Р-159», «Шмеля», три посмертных жетона. После этого бойцы взбесились. Значит, тут были духи, которые коллекционировали жетоны убитых ими же наших бойцов! Бей! Ломай! Круши! Что это во дворе? Иномарка! Возьмем? На, х…! Мы не мародеры! Магнитофон, сиденья долой! Самим пригодится. А по машине от души очередь, еще одна! Хорошо! Лопаются колеса, машина оседает! Бей ее! Отходим подальше, и напоследок пару выстрелов по дому из подствольника, где жили духи и выстрел по машине. Машина объята пламенем, через пару минут взрывается. Мы не мародеры, нам чужого не надо.
При проведении рекогносцировки и поиска брода через Сунжу напоролись на засаду, и танк завяз в реке. Духи стреляли от души. Хотели захватить танк в качестве трофея. Они, сволочи, обосновались на нефтевышке. Танк с третьего выстрела разрушил вышку. И это притом, что все мыслимые ресурсы по прочности ствола танк выработал еще в Грозном. А также, что из башни было видно только самую макушку вышки. Что значит опыт, приобретенный не на полигонах, а в бою! Молодцы танкисты! Мы радостно заорали. Было видно, как пара духов с визгом полетели вниз, где обломки вышки их накрыли. Но, пользуясь преимуществом высоты и зелени леса, они подошли ближе, и вновь атаковали нас. С наступлением ночи заминировали танк, сняли экипаж. Переночевали на берегу, постоянно освещая местность. Экипажи БМП из пушек и пулеметов прокашивали противоположный берег, не давая духам подойти к воде.
