Бобов повернулся к нам:
— Ну все, мужики! Я решил стрелять!
Воины Аллаха радостно загалдели. Один идиот истошно заорал: "Аллах акбар!"
— При чем здесь Аллах! Ведь это Боб стреляет, а не Аллах ихний! — вполголоса сказал кто-то из толпы.
— Тьфу! — я сплюнул под ноги. — Дикие твари из дикого леса.
— Всем заткнутся! — вид у Боба был страшен. Не каждый день свои ракеты на головы мирных людей бросать собираешься.
Да, еще вся эта затея пахнет трибуналом. Делать самопроизвольные пуски боевых ракет — это круто! В тридцать седьмом за такие «шалости» по решению "особого совещания" ствол в затылок без разговоров. Слава богу, миновали те времена.
А ведь эти самые ракеты людей защищать должны были. М-да! Дерьмо все это и ситуация дерьмовая, когда оружие защиты повернуто против мирного населения.
— Василий Степанович! А может не надо? Не стреляй! Нас всего-то 15 человек, можем не справиться!
— Не справимся — эти уроды справятся с нами! — командир был зол. Глаза его метали молнии. Было видно, что дай ему волю, он Гуся на кусочки разорвет. Но охрана следила зорко за нашими телодвижениями.
— Эх! Не получится! Не получится!
— Помолчи! Командир принял решение.
— Повторяю, товарищи офицеры. Я решил стрелять. Попрошу всех подойти к карте. Эту горушку «П-18» берет на пределе.
— 9-
— Старший лейтенант, вернее бывший старший лейтенант, подойди ближе, чтобы твой хозяин не думал, что его обманывают. И слушай внимательно.
Серега, красный как рак, высоко подняв голову, с умным видом медленно прошествовал к карте.
— Берет на пределе «СНР», отрабатывает по ней без проблем. Но изделие надо закинуть на 50–60 километров, а может даже и дальше. Предлагаю метод «К-3» с дистанционным управлением подрыва заряда. Пару минут прошу вас обдумать мое предложение. Вы все специалисты, и разжевывать вам ничего не нужно.
Первым смысл сказанного командиром дошел до Смирнитского — офицера наведения. Он заулыбался в вислые усы.
— Батько, согласен я. Тильки, болванка-то може от удара сдетонируе!
Тут всех как прорвало. Поток технических терминов сыпался со всех сторон.
Я же стоял как баран и улавливал знакомые слова. А напротив стоял бывший старший лейтенант бывшей Советской армии — так и не стал ты полноценным старлеем Российской армии! Стоит и глазками хлопает. Говорили же в училище: "Учи матчасть! Пригодится!" Что же теперь ты будешь Гусю докладывать?
— Все, товарищи, хватит думать! Майор Иванов, прямое расстояние по карте до селения занести в систему наведения. Басов, Курмилев, Сидоров — за операторов РС. Горин, возьмете с собой Макова, вдвоем, думаю, справитесь на старте. Зампотех — на дизеля!
— Э, дорогой! Так не пойдет! Никто без моего разрешения не выйдет отсюда! — подал голос недовольный Гусь.
— Тогда сам и запускай! — командир был резок.
— Хорошо. Но со всеми, кто будет выходить, пойдут мои люди, и они будут стрелять, если что-то пойдет не так!
— Ты меня уже достал своими страшилками — во! — командир резко, как ножом, провел у себя по горлу ладонью.
— Хорошо, идите, но чтобы все быстро было! — Гусь начинал нервничать.
Мы с Гориным сорвались с места. Впереди Горин — комбат старта, я рысью сзади.
— Леха! А я что делать буду, я же не рублю в вашей системе? Неужели Боб будет стрелять? — спросил я, догоняя Горина. Бежать и говорить было не совсем удобно. Но другого момента не будет. За нами следом вывалился толстый боевик.
— Не боись, связь! Батя сказал: "Зер гут!" А ты со мной, чтобы Гусю глаза лишний раз глаза не мозолить.
Сопит кто-то сзади. Обернулись. Толстяк галопирует изо всех сил. Автомат болтается на шее, мешает бежать. Не служил он в частях, где оружие выдают. А может, и вообще не служил.
— Олег, охрана наша совсем из сил выбилась, давай быстрей, хоть поговорим без него.
Оставшийся километр мы бежали в ускоренном темпе. Вот она, родимая. Перешли на шаг метров за пятьдесят. Что что, а училищная закалка снова пригодилась, да и в части не давали расслабиться по физо. Были передовиками. Вот и гоняли по всем дисциплинам.
— Олег! Стрелять будем. Попадать — нет. Тебе достаточно?
— В принципе. А покурить есть? — мы тем временем дошли до кунга пусковой.
— У меня нет. Но тут есть маленький тайничок-нычка. Там бойцы постоянно прятали бычки. Я их гонял за это. Но когда все начало лететь к чертям собачьим, так и лазить тоже перестал. Посмотрим сейчас. Может, что и завалялось.
— Успеется. Смотри-ка, охрана почти прибежала, у него стрельнем.
— Ага, если только от инфаркта не помрет раньше.
Толстый уже не бежал, а шел. Его пошатывало, ватные ноги он переставлял кое-как, брюки приспустились и мешали при ходьбе. Куртку расстегнул почти до пояса. Автомат просто висел на шее, руки положил на него. Кепи засунуто под погон. Лицо красное и все мокрое от пота, взгляд мутный.
— Эй, киши, сигареты бар?
Остановился. Согнулся пополам, автомат почти достает до земли, крупные капли падают в песок. Распрямился, растирает грудь.
— Не помрет?
— Не должен.
— Эй! Сигареты бар?
— Йок! Нэт курить. Зачэм так быстро бегать?
— Командир приказал. А ты как воевать-то без сигарет будешь?
— Ладно, Олежа, хватит лясы точить, пошли атомную бомбу готовить!
— А ты, киши, ничего здесь не трогай. А то взорвется! Бум! Понимаешь? — Горин изобразил руками взрыв. — Понимаешь?
Аника-воин лишь устало мотнул головой, продолжал растирать грудь.
— Ты иди, посиди в той будочке, посиди, отдохни. Обратно еще быстрее побежим.
Толстый тяжко вздохнул и поплелся к будке, а мы — к установке.
— Леха, а может грохнем толстого и автомат заберем?
— Заманчиво, но они там наших перебьют. А мысль хороша! Не искушай, Олег, не искушай! А сможешь его по-тихому убрать?
— Элементарно. Я морально уже давно готов к этому, а технически нас этому с первого дня училища готовили.
— Давай пока не будем! Но у самого руки чешутся!
Тем временем мы подошли к установке.
— Значит так, Олег. Вот тебе щетка. Вот разъем почистить контакты, а потом пристыкуй, а я сигарет или бычкунов поищу.
— Издеваешься?
— Надо так. Делай.
Минуты две я добросовестно ширикал щеткой по контактам, потом присобачил их на место. Спустился вниз. Присел на станину, прислонился спиной и затылком к металлу. Сижу, жду и думаю, что же будет-то. Если не эти чмыри прибьют, так свои же матку наизнанку вывернут. Тьфу! Куда не кинь, везде клин!
— Олег! Ты где? — послышался голос Горина.
— Здесь я, Леха, под отбойником! Туточки!
— Кабель подключил?
— Ага.
Из-за угла вывернул Лешка. Морда красная, радостная, мокрая от пота, а в зубах сигарета и мне протягивает «Примину» целую.
— А я смотрю, что тебя нет там, где оставил. Грешным делом подумал, что ты пошел кончать толстого.
— Кому он нужен? Сам помрет от инфаркта. Ух ты! Ты где взял такое богатство? — спросил я, жадно прикуривая.
— Где взял, уже нет.
— Понял, не дурак.
— Кури и арбайтен, арбайтен!
— Яволь, герр гауптман!
Горин минут пять деловито полазил по ракете, по пусковой, что-то открывал, куда-то заглядывал. Потом кивнул мне.
— Пошли.
Во втором кунге, где сидел толстый с автоматом, была ГГС. Мы раскрыли дверь. Толстый насторожился, ствол на нас.
— Не боись, Маруся! Немцы далеко! Дай-ка мне микрофон.
— Что говоришь? — ствол по-прежнему на нас, но уже нет настороженности во взгляде.
— Вон ту черную хреновину дай, говорю. Ай, спасибо, дорогой!
И уже в микрофон:
— Стартовая батарея! Готовность номер один! ОШ-10 пристыкован.
— Принято. Приступить к КФ. Горин и Маков ко мне! — раздался из динамика слегка хрипловатый, искаженный голос командира.
— Гусейнов! Адыль, Адыль?! — толстый выхватил у Горина микрофон и заметался по кунгу как курица. Пару раз ударился об аппаратуру головой и плечом.
— Дурень! Вот сбоку есть такая пимпочка, «тангента» называется. Нажал — говори, потом отпускай! — объяснил я ошалевшему воину новой освободительной армии Азербайджана. — Вот сюда жми, а сюда говори.
Воин Аллаха наконец-то справился с волнением и овладел техникой. Пульт ГГС взорвался азербайджанской скороговоркой.
— Якши, якши! — Толстый не только говорил в микрофон. Он жил разговором. Мимика, жесты, все свидетельствовало об этом.
— Я здесь остаюсь! — он повернулся к нам.
— Ну, парень, удачи тебе! Штаны береги! — Горин похлопал его по плечу. — Чтобы не случилось, ничего не трогай. Убьет! Тут все заминировано.
У парня округлились глаза от страха.
— Ну что, старлей. Побежали?
— Побежали, кэп.
— Олег! У меня в заначке два литра коньяка есть, банка тушенки. Если все закончится благополучно — ко мне.
