— Очередная исследовательская экспедиция, наподобие той, которую вы, адмирал фон Готт совершали на своем «Швабенланде» в тридцать восьмом?
— Несомненно, какие-то исследования русские проводить будут. Однако судно военное, движется оно в сопровождении четырех или пяти субмарин и нацеливается, скорее всего, на антарктический остров Скотта, а точнее, на море Росса[66].
— Это уже серьезная тема для размышлений, — признал Роберт Брэд, подумав, что, сразу же после отлета германской эскадрильи, следует связаться с вице-адмиралом Грегори.
— Причем нетрудно установить, что ваши две далеко не дружественные эскадры следуют пересекающимися курсами.
— Судя по всему, так оно и есть, — озадаченно признал Брэд, глядя на висевшую на стенде карту южного полушария.
О дезертире-пилоте, чье тело покоилось сейчас в глубинах Южного океана, уже было напрочь забыто. Инцидент и в самом деле выглядел окончательно исчерпанным.
— Но самое любопытное, — продолжил сорить информацией рейхсфюрер Рейх-Атлантиды, — что в Тасмановом море, неподалеку от южного побережья Новой Зеландии, прогуливаются еще два русских военно-исследовательских судна, и тоже, судя по всему, следуют в сопровождении своих субмарин. Похоже, что своим рейдом к берегам Антарктиды вы настолько разбередили антарктические фантазии Москвы, что она решила перебазировать к острову Скотта весь свой дальневосточный флот.
— Серьезный конкурент.
— Пользуясь тем, что, ядерно подавив японцев, США избавили ее от единственного достойного противника в этом районе, Россия может теперь заняться переделом последнего неподеленного континента.
— А что же вы, с эскадрильями своих непобедимых дисколетов?.. — саркастически ухмыльнулся адмирал Брэд, поглядывая на полковника разведки Ричмонда. — Так и будете терпеливо наблюдать за нашествием сюда русских?
— Пока что нам приходится терпеливо наблюдать за нашествием американцев.
— По отношении к американцам вы ведете себя агрессивно.
— Это всего лишь инцидент, недоразумение. А что касается возможной войны с Россией… Ее не будет. Ничего не поделаешь, мы вынуждены соблюдать предписания «Космического кодекса» и «Тайной доктрины основателей», для которых высшей целью является самосовершенствование, освоение космоса и присоединение к галактической цивилизации Высшего Разума. Пока что плохо представляю себе, о чем речь, но считаться с требованиями Повелителя атлантов все еще приходится. «Никаких конфликтов с континентальным миром!» — основной принцип существования Рейх-Атлантиды.
— В таком случае благодарю за информацию, касающуюся эскадры русских.
— Почему бы и не поделиться такими сведениями с союзниками? — молвил барон фон Готт, и впервые адмирал Брэд не уловил в его голосе ни враждебности, ни сарказма.
— Все идет к тому, что вскоре мы действительно окажемся союзниками, — согласился он. — А что касается появления вблизи Антарктики сразу двух отрядов русских… Совершенно не понятно, чем занимается в эти дни наша разведка, — вновь бросил уничижительный взгляд на полковника Ричмонда.
Январь 1948 года. Антарктика». Море Роса.
Полярная эскадра адмирала Брада.
Борт флагманского авианосца «Флорида».
Отряд коммодора Бертолдо открылся как-то неожиданно. Едва авианосец обогнул скалистый, полуоголенный солнечными лучами мыс, как взору адмирала Брэда открылась подковообразная горная гряда, спускающаяся к полосе открытого океана полусферой пакового льда. А затем показался точно так же, подковообразно, выстроенный отряд судов.
И хотя всего полчаса назад коммодор доложил, что никаких летательных аппаратов поблизости не обнаружено, и что он мирно дожидается встречи с флагманским отрядом, адмирал все же поднес бинокль к глазам и, для верности, пересчитал, а затем стал внимательно всматриваться в очертания судов: ледокол «Принц Эдуард», торпедный крейсер «Томагавк», линейные крейсера «Галифакс» и «Сан-Антонио». И, наконец, чуть выдвинувшись из общего построения, как бы прикрывая вход в бухту, стояла в надводном положении субмарина «Баунти».
— Бертолдо — еще тот… старый служака, — простудно прохрипел кэптен Вордан, стоявший на центральном командном пункте слева от адмирала. Он уже давно опустил свой бинокль, и теперь больше интересовался колонией тюленей на прибрежной, похожей на турецкий ятаган, косе, нежели состоянием Западного отряда, — Если бы у него что-то произошло, сразу же доложил бы.
— Не сомневаюсь, — суховато отрубил адмирал, однако бинокль так и не опустил. — Меня вице-адмирал Грегори тоже считает «старым служакой», и тоже думает, что спешу докладывать ему по любому поводу. Но ведь это не так.
Как только весь флагманский отряд полностью обогнул косу, от торпедного крейсера «Томагавк» отошел катер, в котором стояли коммодор и двое сопровождавших его офицеров. Хорошо усвоивший морские ритуалы, Бертолдо решил, что он обязан лично встретить флагманское судно, доложить командующему эскадрой о состоянии дел в отряде и, получить дальнейшие указания.
— Никаких новых сведений от командира эсминца «Портсмут» не поступало? — спросил адмирал, едва коммодор взошел на палубу авианосца.
— Последний сеанс радиосвязи состоялся в тот момент, когда командир эсминца лейтенант-коммандер Черис вступил в контакт с командиром вышедшего ему навстречу судном английской береговой охраны Фолклендских островов, медлительно и вальяжно, тоном университетского профессора докладывал Бертолдо.
— А почему эсминец ушел без сопровождения субмарины? — насторожился адмирал.
— Как только после ремонтных работ, проведенных на эсминце у берегов остова Жуэнвиль объединенной командой механиков отряда, мы поняли, что «Портсмут» в состоянии идти к Фолклендам самостоятельно, решено было, что субмарина «Баунти» усилит наш отряд, который может подвергнуться атаке подземных арийцев. Не скрою, что командир «Портсмута» остался недоволен этим моим решением, — упреждающе сообщил коммодор, зная, что отголоски этого конфликта рано или поздно командующему эскадрой станут известны.
— Его можно понять. После всего того, что происходило с нашей эскадрой в том, Швабском, заливе…
— Простите, сэр, но я не склонен оправдывать командира «Портсмута».
— Если, конечно, предположить, что лейтенант-коммандер Черис действительно нуждается в оправдании.
— Но все же странно, что господин Черис постоянно чего-то опасался: то встречи с кораблем-айсбергом, то нападения германских субмарин, которые, по его мнению, базируются где-то у берегов Огненной Земли. К тому же он считал, что я самовольно и неоправданно лишаю его «подводной поддержки», поскольку субмарина была придана его судну по приказу командующего эскадрой.
— Я одобряю ваши действия, коммодор, — в том же светско-вальяжном стиле заверил его адмирал Брэд. — Совершенно очевидно, что они были продиктованы обстоятельствами и вашим личным опытом.
— Тем более что, по нашей просьбе, навстречу эсминцу из Порт-Стенли должно было выйти — и действительно вышло — английское сторожевое судно.
— Полемику по этому поводу считаю неуместной, а встречу продолжим в моей каюте, за рюмкой хорошего коньяку.
Но прежде чем скрыться вместе с Бертолдо в своей каюте, адмирал объявил командам флагманских судов шестичасовую стоянку для осмотра и мелкого ремонта судов. После этого вся эскадра должна была уйти от ледовых берегов Антарктиды и взять курс на чилийский берег Огненной Земли.
Коньяк действительно был подан хороший. Но поскольку с первых минут в их компании оказались командир авианосца кэптен Вордан, командир батальона морской пехоты майор Растон, командир авиаотряда полковник Колдуэн и полковник разведки Ричмонд, коммодор понял: пригласили его в «командную» каюту адмирала вовсе не для того, чтобы он наслаждался коньячным «букетом» и обменивался тостами.
— Три часа назад получены две шифрограммы: одна за подписью вице-адмирала Грегори, другая — за подписью генерал-майора разведки Доновэна. — Адмирал взглянул на полковника Ричмонда и, дождавшись кивка его головы, продолжил: — Нам приказано немедленно покинуть прибрежные воды Антарктиды и принять жесткие меры к тому, чтобы засекретить все те сведения, которые отныне составляют военную и государственную тайны.
— Это непременное условие, — потерся своим бычьим, вечно багровым затылком о ворот рубахи полковник Ричмонд.
В ходе всей экспедиции он держался в тени, большую часть времени проводя в своей каюте, за бутылкой виски. Но теперь он почувствовал, что и ему тоже пора выходить на сцену. Точнее, наступает время отчета о своих действиях. И отчет этот обещал быть очень скудным.