— На Фолклендах, — продолжил свою речь адмирал Брэд, — прежде чем позволить командам сойти на берег, мы проведем совещание командного состава всех судов. Но уже сейчас мы должны выработать общее мнение по ряду принципиальных вопросов.
Его речь была прервана неожиданным появлением Антонии Вудфорт, на большом подносе которой стояли чашки с кофе и флотские мисочки с какой-то мясной снедью.
— До меня дошли слухи, что несколько весьма солидных джентльменов изнывает от жажды и голода, — жизнерадостно произнесла она, явно бравируя своим жестким, зато хорошо узнаваемым американцами, ирландским акцентом. — Смириться с этим ни шеф-повар, ни я — не могли.
Одетая в синюю коротенькую юбочку и такого же цвета китель, она представляла собой образец такой бедрасто-доступной, в меру привлекательной девы, что руки мужчин, рядом с которыми появлялась ее лихо насаженная на рыжеватую головку бирюзовая пилоточка, невольно тянулись к икрам ее ног. И по тому, как мило она улыбалась каждому из них, офицерам было ясно: к флотским монахиням эта красавица никогда не принадлежала. Как, очевидно, и к трюмным шлюхам, — слишком уж хороша была собой, да и в манерах просматривалось нечто полуаристократическое.
— Вы где все эти дни скрывали такое сексуально, рыжеволосое чудовище, кэптен Вордан? — попытался разрядить обстановку чувственного экстаза сам командующий эскадрой, не дожидаясь того момента, когда Антония исчезнет за дверью.
— Врач-лаборант эскадренного лазарета Антония Вудфорт, — отрекомендовал свое «секретное оружие» Вордан. Он и в самом деле старался не очень-то бравировать ни ее присутствием на судне, ни своей близостью с ней. — Суровая и неприступная ирландка.
— «Неприступная», говорите? — иронично переспросил доктор Брэд, оглядываясь на только что захлопнувшуюся после рыжеволосой бестии дверь каюты.
— Во всяком случае, таковой она являлась до сегодняшнего дня. Ей, как и всему прочему женскому персоналу авианосца, приказано как можно реже появляться на палубах и вообще, отлучаться из своих кают и мест службы. К тому же, помниться, сэр, до сих пор ваше внимание занимала другая женщина, не менее яркая.
Вордан и сегодня не позволил бы леди Вудфорт демонстрировать свои неоспоримые достоинства. Но, как оказалось, у почти случайно попавшего на авианосец врача-лаборанта вдруг сформировались свои виды на флотскую карьеру, в которой ей могли помочь только адмирал Брэд или будущий адмирал Бертолдо. И Вордан вынужден был выпустить ее из «лабораторной пробирки».
— Исключительно служебное внимание, кэптен, — заметил Брэд, многозначительно улыбаясь при этом. — Хотя в нашей сугубо мужской компании должен заметить… Впрочем, — многозначительно прокашлялся он, — будем джентльменами.
— Правда, после гибели германского летчика, леди Фройнштаг как-то сразу поугасла, — не пожелал закрыть эту тему кэптен, — и больше не появляется в вашем окружении.
— Возвращаясь из дальних прогулок, замужние женщины обычно вспоминают о своих мужьях, — вступился за адмирала коммодор Бертолдо. — Это так естественно, джентльмены!
Воспользовавшись тем, что все дружно рассмеялись, адмирал поднялся и, упираясь кулаками о стол, произнес:
— Господа, даже сейчас, когда этот тяжелейший и совершенно необычный антарктический рейд завершается, мы не можем позволить себе слишком расслабляться.
— И все мы должны осознать это, — признал коммодор как старший после адмирала по чину, давая при этом понять, что с шутливым настроением покончено.
— Еще около двух суток мы будет идти водами Антарктики, прекрасно зная, какие опасности нас здесь подстерегают. Но дело не только в этом. Из полученной нами шифрограммы следует: высшее командование флота, как и высшее руководство страны, опасаются, что те сведения, носителями которых становится личный состав эскадры, еще требуют серьезного научного изучения и политического осмысления. На данном этапе своего развития, когда официальный ученый мир не в состоянии ответить даже на вопрос: «Существует ли в принципе какая-либо жизнь за пределами нашей планеты?», — человечество не готово адекватно воспринимать сенсационные сведения о том, что «жизнь» эта не только существует, но и вооруженно колонизирует значительную часть Земли, в том числе и ее недра. Это стало бы слишком серьезным ударом по психике миллионов людей, и могло бы привести к самым неожиданным политическим, религиозным и прочим последствиям.
Увидев стюарда, который принес для господ офицеров бутерброды с ветчиной и икрой, Вудфорт, которая в течение всего этого времени оставалась у двери и прекрасно все слышала, приложила палец к губам, и, мило улыбаясь, провела ладошкой по его брюкам ниже пояса.
— Ставь поднос на столик, — едва слышно проговорила она, — бери пустой и уходи. Через час встретимся в моей лаборатории, ты знаешь, где она находится, и уж тогда я выбью из тебя всю твою жеребячью дурь…
— Поэтому наши действия в данной ситуации таковы. Первое: каждый командир судна, а также каждый присутствующий здесь офицер в течение суток подадут мне подробный письменный рапорт. В нем должно быть указано, что происходило на их судне или в их подразделении, в каких операциях эскадры они участвовали, каковы их людские и технические потери, а также их соображения по поводу всего, что происходило в зоне действия наших судов и авиации. Как вы понимаете, все эти рапорта будут приложены к моему секретному рапорту. Второе: каждый член экспедиции должен получить строжайший приказ: «Молчать!». Обо всем, что здесь происходило, что лично видел или о чем слышал — молчать! Отныне все действия эскадры и сам ее рейд будет считаться федеральной тайной, которая, если и будет когда-либо раскрыта, то не ранее чем через сто лет. Вот почему всем нам и па всю жизнь приказано: «Молчать!».
Адмирал умолк, давая понять, что речь его завершена, и именно в эту минуту дверь в каюту вновь открылась и на пороге вновь появилась рыжеволосая ирландка.
— Пока я на этом судне, джентльмены, — вновь улыбнулась она, — голодная смерть вам не угрожает, — быстро расставляла Антония блюдца с бутербродами. — Очевидно, сейчас во мне бурлит вся та энергия, которая должна быть направлена на ублажения мужа. Но, увы, его нет, и не только на этом судне. Так что приятного вам аппетита, джентльмены!
Антония удалилась также неожиданно, как и появилась, однако кэптен Вордан еще несколько мгновений смотрел на закрывшуюся за ней дверь с приоткрытым ртом: такой дерзкой «откровенности» он от Вудфорт не ожидал.
— Кстати, происходит из древнего графского ирландского рода, — произнес он, все еще не приходя в себе, но уже прекрасно понимая, что уточнение его оказалось очень некстати.
Наверное, и на сей раз реакция адмирала Брэда на появление рыжей бестии была бы бурной, но в это время ожил телефон. Брэд знал, что позвонить ему могли сейчас только два человека: то ли старший вахтенный офицер, то ли его личный адъютант-порученец, и оба они находились на центральном командном пункте авианосца.
— Что-что?! — медленно поднимался он из-за стола, слушая доклад вахтенного офицера. И все присутствующие точно так же медленно стали подниматься вслед за ним. — Хотите сказать, что они опять здесь?! — заметно побледнело лицо командующего эскадрой. — И каковы их действия? Никаких? Это еще ни о чем не говорит!
Адмирал положил трубку и обвел встревоженным взглядом офицеров.
— К нам опять гости. На этот раз — не только дисколет инопланетян, но и русский самолет, следует полагать, с борта советского военно-исследовательского судна.
Через несколько минут все они ужо стояли на открытой части центрального командного пункта авианосца.
Зрелище было удивительным: справа по борту «Флориды» зависал на сером поднебесье огромный дисколет, возможно, тот же, который встречал Полярную эскадру в первый день ее плавания в водах Антарктики, а слева кружил небольшой гидросамолет русских.
— Прикажете объявить боевую тревогу, сэр? — спросил кэптен Вордан, закуривая сигару.
— Какой в этом смысл?
— Может, поднять в воздух звено истребителей? — неохотно предложил полковник Колдуэн. — Хотя бы для престижа американского Военно-воздушного флота.
Адмирал оглянулся на стоявшую прямо на палубе тройку патрульных самолетов, немного поколебался, но в конце концов изрек:
— Лучшее, что мы можем сделать сейчас для поддержания нашего престижа, так это проигнорировать и этот господний «обмылок» — повел он подбородком в сторону дисколета, и эту, как говаривали фрицы, «русиш фанеру», — кивнул в сторону советского самолета. Если эти джентльмены нам понадобятся, их позовут. А пока что, кэптен, передайте на суда: «На появление летательных аппаратов внимания не обращать! Всему личному составу готовить корабли к переходу к берегам США». Будем считать прилет этих машин встречей трех цивилизаций.
