Тарасенко вызвал к себе Хельгерта и Хейдемана.
— Мы не знаем, кто находится впереди нас. Может быть, нам удастся обнаружить какие-нибудь признаки противника из того высокого дома, что по ту сторону? — Не дождавшись ответа и не дав никаких конкретных распоряжений своему адъютанту, он быстро зашагал вперёд.
Дороги выглядели так, как будто огромный ураган намёл на них оружие, различные предметы военного снаряжения и убитых. Всё говорило о поспешном отступлении гитлеровцев. Местных жителей не видно. Рядом с белыми флагами — верным признаком капитуляции — здесь и там виднелись фашистские флаги.
«Некоторым, очевидно, кажется мало прошедших двенадцати лет с их кровавыми жертвами. Всё ещё мало…» — невольно подумал Хельгерт.
Захватывающая тишина висела над домами. С северо-запада иногда доносились раскаты разрывов тяжёлых артиллерийских снарядов. Вторичная встреча с Германией в этой обстановке была тяжёлой. Знакомые, но давно ненужные надписи на указателях, магазинах и предприятиях. Трупы, валявшиеся под эмалевыми дощечками «Герман-Герингштрассе». При жизни все эти люди были уверены, что выполняют свой долг.
Майор перевёл свой автомат в положение «на грудь».
«Не нравится мне что-то эта тишина», — подумал он с тревогой.
Разведчики подошли к дому, двери которого были раскрыты настежь. Посреди большого вала громоздилась куча разбросанных бумаг, которые гитлеровцы не успели уничтожить.
— Товарищ Хейдеман, вы остаётесь здесь, а мы посмотрим, что творится в других комнатах.
Всюду они видели признаки панического бегства. Вырванные из столов ящики, наполовину упакованные чемоданы. В шкафах — пропитанные потом военные мундиры с орденскими планками, шинели, личное оружие офицеров.
Тарасенко и Хельгерт бегом поднялись на чердак. Из одного окошечка хорошо просматривалась вся местность с грязными пятнами воронок.
Тарасенко внимательно осмотрелся. С запада доносился шум моторов. Уже начало смеркаться.
— Ну-ка, что там на юге? — сказал Хельгерт и пошёл к другому окошечку.
На стене висел противопожарный щит, лопаты, вёдра с песком для тушения пожаров от зажигательных бомб. В левом углу он нашёл лестницу, с трудом отодвинул крышку люка в сторону и стал наблюдать. Позади неглубокой низины, на удалении двух километров, виднелась узкая полоска леса. С этой стороны шум моторов слышался отчётливей. Он явно приближался. Кустарник, росший перед опушкой леса, вдруг зашевелился, и из него начали выползать тяжёлые танки, замаскированные ветками сосен. Танков было не меньше десятка. Они ползли по низине. От сильного волнения у Хельгерта пересохло во рту.
«Нужно немедленно предупредить товарищей!»
Он скользнул по лестнице вниз и крикнул Тарасенко:
— Танки с юго-запада!
— Я их тоже заметил. Передай Хейдеману, чтобы мчался к связистам. Будем обороняться.
Хельгерт, прыгая сразу через несколько ступенек, подлетел к Хейдеману и быстро обрисовал обстановку.
— Обороняться с горсткой телефонистов против танков? — удивился Хейдеман, но, вспомнив, что приказы не обсуждаются, бросился по дороге к связистам.
Гудение стало сильнее, танки были уже совсем близко.
Бойцы прикатили во двор две противотанковые пушки и быстро изготовили их к бою.
«Нашего полку прибыло», — обрадовался Хельгерт. В прихожей первого этажа он внезапно остановился, увидев в выдолбленной в стене нише заряд взрывчатки и два провода… На лестничной площадке то же самое. Дом был подготовлен к взрыву. «Срочно доложить Тарасенко о выполнении приказа, а потом заняться взрывчаткой…»
Майор сидел за дымовой трубой, наблюдая за тапками. Несколько снарядов разорвалось перед самым зданием. Густой дым клубами поднимался к небу. Артиллеристы залегли в укрытии позади своих пушек. От взрывов задрожали стены.
«Эти танки стоят целого дивизиона гаубиц», — подумал Хельгерт, не отрывая взгляда от стальных чудовищ.
— Через четверть часа мы ничего не сможем различить, — пробормотал майор. — То ли их интересует населённый пункт, то ли они попытаются отсечь с фланга наш передовой отряд? Это мы и должны выяснить.
Дом окутался дымом. Оконные стёкла и черепица лопались с разрывом каждого снаряда. Кирпичная крошка с шумом взлетала в воздух, а затем дождём сыпалась на землю. Стало невозможно дышать. Тарасенко невольно втянул голову в плечи.
И тут начали стрелять обе противотанковые пушки, посылая в танки снаряд за снарядом. Из низины поднялись два чёрных столба дыма. Прямое попадание. Но первые «пантеры» уже достигли южной окраины посёлка. В общий шум боя вплелись пулемётные очереди.
Левый орудийный расчёт оттащил своё орудие немного назад, чтобы увеличить сектор обстрела, и выстрелил по головному танку, который тут же загорелся.
Надвигался зимний вечер. Обзор ухудшался с каждой минутой. Несмотря на беспрерывные разрывы снарядов, разведчики вдруг совсем близко услышали рокот мотора. Один из танков ворвался в палисадник, задел деревянный сарай. Балки и доски разлетелись в щепки. Танк остановился у дома вне сектора обстрела противотанкового орудия. Расчётам грозила серьёзная опасность. Заметив это, артиллеристы мгновенно сменили огневую позицию.
Вот уже три танка залязгали гусеницами перед самым зданием. Танковый десант соскочил с машин и занял круговую оборону.
— Надеюсь, что Хейдеман не попадёт им в руки. Я вижу, они не собираются уходить, — сказал майор и стал спускаться по ступенькам вниз.
Хельгерт вспомнил про взрывчатку, но подумал, что Тарасенко сам её обезвредит.
Вместе с темнотой пришёл и холод. Шум боя между тем всё удалялся на восток. А из гостиной уже доносились громкие голоса гитлеровцев. По-видимому, они устраивались на ночлег. Положение разведчиков стало опасным.
«Хорошо, если они не полезут обшаривать весь дом, тогда можно провести ночь на доске около печной трубы, не боясь быть обнаруженными. А рано утром, когда рассветёт? Но об этом лучше сейчас не думать», — утешал себя Хельгерт, потирая замёрзшие руки.
Через минуту вернулся Тарасенко.
— Они устроились на первом этаже, и со всеми удобствами.
— А как же со взрывчаткой?
— Видел, но ничего сделать не смог.
— Они поднимут нас в воздух, когда будут уходить.
Майор предостерегающе поднял палец. С первого этажа доносились голоса. Стараясь не шуметь, Тарасенко и Хельгерт вскарабкались на доску около дымовой трубы и бесшумно задвинули крышку люка, который вёл на чердак.
Спустя двадцать дней после начала Висло-Одерской операции Советская Армия стояла перед воротами Берлина.
А западные союзники спустя полтора месяца после начала арденнского наступления всё ещё стояли на прежних позициях перед бункерами Вестфалии.
— Два года назад немцы капитулировали в Сталинграде, — прошептал майор, — а теперь мы сами мёрзнем возле этой дурацкой трубы.
Первые лучи восходящего солнца осветили вершины деревьев. Начиналось утро нового дня, при свете которого разведчиков в любую минуту могли обнаружить гитлеровцы.
Майор подкрался к лестничному проёму. На первом этаже раздавались голоса, но видеть можно было только одного немца, который темпераментно жестикулировал.
Тарасенко требовательным кивком подозвал к себе Хельгерта. Тот подошёл на цыпочках, держа автомат наготове. Майор осторожно нащупал опору и упёрся в неё руками, но в этот момент у него из-под ног вылетел кирпич и с грохотом упал на пол первого этажа.
На шум выскочил один из находящихся в комнате гитлеровцев и, увидев в лестничном проёме майора, тотчас же выстрелил в него.
Хельгерт быстро залёг и открыл огонь из автомата.
Внизу началась паника.
— Русские! Там русские!
Трое гитлеровцев начали стрелять вверх.
— Гранаты сюда! — крикнул кто-то из фашистов.
Граната с длинной ручкой залетела на лестничный проём и разорвалась с глухим треском. Послышался треск пулемётных и автоматных очередей.
Внизу сновали гитлеровцы.
— Чего вы ждёте? Взорвать дом! — скомандовал кто-то.
Тарасенко рванулся в сторону. Пули свистели у него над головой, а разрыв гранаты вынудил ого прижаться к полу. Проскочить через лестницу не было никакой возможности.
— Я попытаюсь пробиться на чердак. Отвлеките их! — крикнул Хельгерт и, бросив майору свои автомат, начал карабкаться по лестнице. Выбравшись на крышу, он радостно вздохнул: с востока через снежную равнину в боевом строю шли советские танки, ведя огонь с ходу. Однако фашистские танки, остановившиеся между домами, ожесточённо сопротивлялись.
Крыша была скользкой. Увидев трос громоотвода, Хельгерт ухватился за него и сполз до края крыши, до водосточной трубы, а потом, обхватив её, начал осторожно спускаться вниз. Когда до земли оставалось совсем немного, он разжал руки и спрыгнул, не заметив при этом, что его пистолет выпал из расстёгнутой кобуры.
