— Он с детства мечтал стать военным, — вспоминает его мама Валентина Васильевна. — Игры у него были особенными, занимался в секции карате. А когда он окончил школу, сразу же пошел в военкомат и попросил, чтобы его призвали в армию досрочно. Из военкомата его, конечно, выгнали. Сергею только что исполнилось 17 лет. Обо всем этом он рассказал мне. Я очень разволновалась, но успокоила его: потерпи, сынок.
Целый год Сергей упорно тренировался, занимался различными видами спорта. Не пил, не курил. Уж очень ему хотелось попасть в какое-нибудь спецподразделение или в десантные войска.
И мечта сбылась. В мае 2000 года его призвали на службу в отряд спецназа "Витязь" дивизии Внутренних войск.
Какое чувство испытали друзья Сережи, узнав о его гибели? Те, с кем мы встречались, отвечали примерно так: чувство пустоты, как будто в какую-то яму провалились все мы, а не один Сергей. Андрей Артюшин вспомнил, как они с Сергеем спасли в самом центре Заокского пятилетнего ребенка, которого придавило огромной бочкой, катившейся со стройки.
— Мы всегда знали, что в Сергее заложено стремление к какому-то неординарному поступку. Он их совершал немало в своей короткой гражданской жизни, — говорили, понурив головы, друзья.
И вот он совершил подвиг...».
Не прошло и полгода...
Из дневника подполковника М.
«5. 07. 2002 г. Итак, вот уже две недели, как я опять в Чечне. За три с половиной месяца, пока я отсутствовал, мало что изменилось. Я снова попал работать в отдел спецопераций, чему безмерно рад. Честно говоря, уж лучше воевать с бандитами, чем каждый день видеть вечно недовольные и неопохмеленные физиономии своего очередного горячо любимого руководства (чем-то все это напоминает высказывания Фридриха II: "Солдат должен бояться палки капрала больше, чем пули" ).
В течение этих недель был на двух спецоперациях, но как ни пытался заставить себя хоть что-нибудь написать, не смог. И только вчерашнее незначительное событие заставило взяться за авторучку. Однако все по порядку.
19.06.2002 г. — прилетел в Ханкалу.
21.06.2002 г. — заменил своего сменщика прямо на спецопера-ции. Войска стояли тогда под Чечен-Аулом, кстати, стояли 38-е сутки подряд (рекорд!). На 41-й день мы вернулись в Ханкалу. Было видно, что люди устали: 41 день в полевых условиях — приличный срок даже для летного состава.
За три дня участия в операции у меня лишь один раз была настоящая работа: за день до возвращения в Ханкалу ходил со спецназом в Чечен-Аул на поимку вора и злодея. Над нами висел Ми-8 с разведгруппой на борту и. пара Ми-24.
Отмечу, что деревня находилась в оцеплении около десяти дней, потому что где-то внутри нее прятались бандиты. Незадолго до нашего прихода сюда они убили участкового милиционера (чеченца).
Когда мы подошли к нужному дому, увидели молодую женщину с сумочкой, вошедшую во двор. Как потом выяснилось, это была сестра нашего "фигуранта" — она-то его и предупредила о нас. И все же спецназовцы успели заметить, как он нырнул в огороды и пропал. Женщина продолжала стоять во дворе, но уже без сумки. В доме сумку тоже не нашли: что в ней было, остается только догадываться.
Этот район села сразу заблокировали и начали прочесывать. Но поиски ничего не давали. Я связался с вертолетом и попросил командира посмотреть сверху, не видно ли где человека в черной одежде. Вскоре летчик доложил, что видит его, и вертолет завис над двором, где находился якобы тот, кого мы искали. Мы бросились туда и... нашли там старика семидесяти шести лет, одетого в черный пиджак, явно не того, кого мы искали. Поговорили с ним, с соседями — они ничего не видели.
Кстати, один из соседей сам оказался бывшим милиционером. Он рассказал, что однажды вечером, в самом начале второй чеченской войны, его 18-летний сын попросил у него разрешения выйти на десять минут на улицу поговорить с друзьями...
Отец нашел его через двое суток под Урус-Мартаном расстрелянного и сожженного...
Мы двинулись дальше по улице и, проехав несколько кварталов, остановились. Из двора напротив вышел старик и направился к нам, чтобы поговорить (ох, и любят они говорить!). Его сноха вынесла нам стулья. В разговоре выяснилось, что она сестра того самого убитого участкового. Не буду вдаваться в подробности нашего разговора, но когда мы засобирались идти дальше (ибо кольцо оцепления сужалось), она, узнав, что мы убили ее "кровника", сказала: "Ребята, спасибо, что вы есть". Вот и получается: зверствуя над своими же земляками, "духи" поневоле сами создают нам союзников (хотя, к сожалению, не часто).
В ходе прочесывания на командира отряда спецназа вышел руководитель операции и сообщил, что до 13 часов в срочном порядке необходимо подать данные о своих людях для награждения. Командир подразделения вынужден был собрать своих командиров групп. Я видел их лица, мужественные и задумчивые. И что удивительно — люди, ежедневно смотрящие смерти в глаза, начинали спорить, кто из их подчиненных достоин той или иной медали, принижая значимость собственной работы, боясь, что если попросят слишком много, то могут вообще ничего не дать. Эх, мужики, вашу бы скромность да ханкалинским "героям"! Там многие тыловики — орденоносцы: кто портянками "духов" душил, кто картошку под пулями выдавал...
Нашего "духа" мы так и не нашли: нырнул, по-видимому, в какой-то схрон. Уже на базе в беседе с летчиком я выяснил, что он действительно видел бандита, а не старика, которого мы "поймали", тот вначале прятался от вертолета под деревом, потом прыгнул в какую-то яму, что находилась метрах в двухстах от наших солдат. Ну, в общем, не судьба.
29.06.2002 г. выехали на очередную операцию. На этот раз двинулись на северо-запад от Грозного. Наша конечная цель —. село Побединское. Снова поездка на броне: пыльное облако, в котором маячит контур впереди идущего БТРа, притихшие вдоль дороги "душки" и странные села с русскими названиями, но без русского населения...
В районе Побединского окружили три населенных пункта. За пять дней операции нами было уничтожено порядка 200 минизаводов по переработке нефти. После нашего посещения у «Роснефти» добыча поднялась с 180 тонн в сутки до 1500 тонн — почти в два раза! "Духи" на этом бизнесе и живут: теперь им долго придется все восстанавливать (до нашего очередного прихода сюда).
Единственной отрадой (в бытовом плане) был радоновый источник, недалеко от которого мы стояли: горячая (градусов 70) вода с небольшим запахом сероводорода — словом, почти побывал на курорте».
Картина дня
Из газеты «Красная звезда», февраль 2004 года.
«На минувшей неделе в результате проведения операции "Чеченская нефть" правоохранительными органами изъято более 300 тонн нефтепродуктов. При проведении оперативно-розыскных мероприятий, в различных районах Чечни сотрудниками правоохранительных органов выявлено 619 правонарушений, связанных с транспортировкой нефти. Кроме того, милиционеры проверили 156 автозаправочных станций и 26 нефтебаз.
Ликвидированы 38 кустарных установок по производству бензина, а также 13 незаконных скважин по добыче нефти и девять врезок в нефтепроводы. Всего из незаконного оборота изъято 236 тонн горюче-смазочных материалов и 67 тонн нефти.
Между тем на минувшей неделе президент нефтяной компании «Роснефть» Сергей Богданчиков обратился к генпрокурору России Владимиру Устинову с просьбой защитить интересы его компании в Чечне, из которой ее пытаются выжить. Дело в том, что все оборудование, которое «Роснефть» использует для добычи сырья в регионе (но не владеет им), арестовано для дальнейшей продажи.
В своем письме Богданчиков просит расследовать, каким образом летом прошлого года часть активов была продана по цене, чуть ли не на порядок ниже рыночной, и, кроме того, вмешаться в нынешнюю ситуацию — если оставшиеся предприятия будут проданы с торгов, "Роснефть" не сможет работать в Чечне».
Дело Ульмана
Из дневника подполковника М.
«Вчера, 4.07.2002 г., полетел на Ми-24 в Шали, проводил со спецназом занятия по наведению вертолетов и... встретил своих старых знакомых по зимней командировке — именно тех, что были в Верхнем Дае. Оказывается, дело о расстреле УАЗа с "мирными духами" прокуратура не закрыла: командиру той группы предъявлено обвинение по статье "Умышленное убийство группой лиц по предварительному сговору". Прокурор тогда еще визжал: мол, это дело будет похлеще будановского. В общем, командира той группы сразу же забрали, и по сей день о нем ни слуху, ни духу.
Что ж, комментарии здесь, как говорится, излишни...»
Действительно, в ноябре 2003 года в Ростове-на-Дону перед военным судом СКВО предстали спецназовцы ГРУ капитан Эдуард Ульман, лейтенант Александр Калаганский, прапорщик Владимир Воеводин и их командир майор Алексей Перелевский. Суд выяснил следующее. В начале 2002 года в Шатойском районе Чечни были замечены несколько крупных банд боевиков, и спецназовцам поставили задачу блокировать бандитов в горах. С этой целью 11 января 2002 года разведгруппа 641-го отряда спецназа ГРУ из Новосибирска в составе капитана Эдуарда Ульмана, лейтенанта Александра Калаганского и прапорщика Владимира Воеводина высадилась у селения Дай. В ее задачу входило блокирование одной из дорог, что означало: останавливать и досматривать любой транспорт, в случае отказа остановиться — стрелять по колесам, при сопротивлении открывать огонь на поражение. В 15.20 на дороге из Шатоя в Дай бойцы заметили автомобиль УАЗ-«таблетку», в котором ехали шесть человек.
