Вячеслав Иванов - Повесть о Светомире царевиче

(255) (256)

1 Зачинается повесть о Светомире царевиче, сыне Владаря-царя:

2 В белом царстве, христианском государстве, держал власть царь Володарь.

3 В его руке утвердилось державство и возвеличилось, и простерлось владычество его на восток солнца и полдень и запад и полночь далече, и имя его наполнило вселенную;

4 а народ работал на державу, и несла земля тяготы царства.

5 А сел государить Володарь в разруху и разорение великое, и родину от супротивных целу отстоял, вскоре же и в вящей славе воздвиг,

6 не отчий в наследье прияв стол, но излюблен быв и показан и посажен Божиею милостию, церкви благословением и всея земли соборным изволением,

7 при явленных от Святого Егория знамениях, яко восставший вождь в силе Егорьевой, от кореня прозябший Господня Воина; и не постыдило земли упование.

8 А допрежь того житие Володарево таково было.

1 Жива по̀ миру память: было у Егория у Храброго шесть лесных сестер, их-же, во тьме неведения сидящих, брат по естеству светом Христовым просветил.

2 Сих вода̀ми крещения убеленных жен непорочных сыны и внуки, паче матерного наставления отцов и дедов бесоугодию и чарованию приверзшися и от святыя веры отступивши, — опричь единого Христова исповедника, и того в юные лета замучена, — братогубительным одержимы неистовством, в междоусобной распре Друг друга мало не искоренили. (257)

3 Один уцелел внучатый племянник Егорьев Горыня с двумя сынами, от них же и Горынские князья пошли.

4 И прослыли те неключимые богатыри в молве Змиевым Семенем: зачались — мол, — толковали простецы, — от потопа кровавого, как хлынула наземь полынью кровь из утробы дракона лютого, которого Божий посол Егорий благословенною стрелою пронзил.

5 И сии невегласы толико пустобредили, иные же иное измыслили нечестие: будто Егорьевы сестры, как в дубравах жили, змеиные стада пасли и с демонами Змеевиками совокупились.

6 Оное же о Змиевом Семени слово в притчу, разумей, старые люди молвили, охуждаючи окаянство племени; молодые из присловья да порѐкла нѐбыль о пращуре Змие сплели.

7 Ино̀ Горынских прозвание надоумило, от силы-де расплодились Змея Горыныча, как и в еллинских баснословиях сказуется зубов драконовых посев, что исполинов-извергов возростил.

8 Сим убо Кадмовым волотам подобно, своею-же и те истребились яростью, брат брата боря.

9 А раздорили из-за урочища малого, где чудотворную стрелу Егорий, пред живота кончиною, в сыру землю, мнили, вогнал; и кто, мечтали, ту стрелу добудет, всю землю себе под но̀ги покорит.

10 А в котором месте стрелы тайник, ни допрѐдь не знавали, ни последи так и не доведались.

11 И заглох о стреле по̀слух, и усмирилось древлее бесование, и сродников кровью полито̀е урочище быльем поросло.

1 Миновали века стародавние: поредели темные леса да боры глухие, и зверье рыскучее от топора да плуга подале в трущобы ушло, и в безлюдных местах города понастроились.

2 Было в те новые времена: оставалось от рода Горынских всего двое мужей — князь Давыд, веком из двоих старший, и князь Боривой, что друг друга и за родню не почитали, да и в глаза не видывали, сидючи Давыд в лесных угодьях, в серединной земле, близь оного кровавого урочища, именуемого Егорьевым, Боривой у степи окрайной;

3 а как сыновей, имени наследников, у них не было, издревле пресловутый, — болезновали старцы памятливые, — вымирал род.

4 В тѐ поры́ оному князю Давыду Лазаревичу и княгине его Василисе Никитишне, из рода Микулиных, что вели себя от древнего (258)

богатыря Микулы Селяниновича, людям уже пожилым, боголюбцам и странноприимцам, даровал Бог первенца вожделенного, долгожданного, о нем же и повесть сия;

5 зане тому суждено было в совете Господнем землею володать, откуда и Володаря́ прозвище ему в годах приложилось.

6 Сына рождение матери еще в девичестве вещий знаменовал сон.

7 Снилось Василисе, будто гуляет она меж веселых подруженек по раздолью зеленому, да про себя думу думает: «И отколь красных девиц собралось такое множество? И в лицо ни единой, поди, не призна́ешь!»

8 Глядь, а навстречу ей, по-над лугом низехонько, плывет на воздусех, ровно челн по озеру, облак червлѐный, и на том облаке, диво дивное, сам Свет-Егорий стоит, юноша красный в доспехах пресветлых, и копье лучевидное в руке держит.

9 И как наплыл на нее, водрузил ей копье-луч прямо в темя, и проник в нее луч сквозь все тело, и под тем она копьем под Егорьевым до самых грудей в землю вошла.

10 Перешепнулись подружки Василисины, как про сон тот сведали: «К могиле, знать, ей в сыру землю уход примнился».

11 А как посватался вскоре к Василисе князь Давыд, на сына рожденье толковали весть разгадчики: «через ее-де материнское чрево, оно-же и есть Мать-Земля сама, хочет Егорий Святой в осталом своем роду новую славу явить.»

12 И стала в супружестве Василиса ждать сына милого; но целых двадцать лет прошло и два года, а чета пребывала бесчадною.

1 Бродила в Ильин день Василиса по дубравам окольным и набрела на заповедно̀е урочище Егорьево.

2 Видит дуб старый, грозою опаленный, и родник под ним из земли бьет, по мху зеленому да по камушкам гладким разливается, плещется, на солнце играет.

3 Загляделась, залюбовалось Василиса на журчливый родник и востужила о своем бесплодии.

4 Окликнула ее старица прохожая и говорит ей: «Почто тужишь? Сей дуб Егорьев, и родник сей Егорьев ключ. Испей, по молитве, воды от источника и ступай до грозы домой с миром».

5 И сказавши те слова, скрылася старица в дебри лесной. (259)

6 Испила Василиса с молитвою воды ключевой студеной и пришла до грозы в дом свой, и в ту-же ночь во чреве понесла.

7 Когда же родился младенец на Егория вешнего и наречен был над святою купелью, деду в честь, Лазарем, повелел Давыд:

8 ветхий, что над Егорьевым ключом, дуб срубить, и из комля цельный крест вытесать, и святого Егорья образ в крест врезать, и сень из того-же дуба соорудить, и поставить крест и сень над криницею.

9 И хвалили Бога родители обрадованные, и обновилась жизнь их, и ключом взыграла, словно давняя им вернулась младость.

1 Отрок же возрастал пригож и статен; телом не нарочито крепок, но упруг и гибок, и вынослив, и ловок; нравом пылок, но незлобив; мыслию высокомнителен, на язык воздержен;

2 в играх, охотах и ристаниях борз и смел; к учению книжному весьма горазд; в ответах сметлив и быстр; родителям и старшим покорлив; с домочадцами и пришлыми людьми ласков.

3 И до тринадцатого года иным часом некое надмение без бахвальства являл и скорым, хоть и отходчивым, распалялся гневом.

4 А как пошел ему тринадцатый год и диковинное нечто промеж ребячьих затей ему приключилось, прежнее любоначалие то-ли вовсе избыл, то-ли обуздал и от благоприветливого и смиренномудренного обычая не уклонялся.

5 Приключилось же ему в игре от сверстников, княжьих и боярских детей, в цари выбрану быть, и повел он потешную рать в леса походом.

6 А родня его по матери, Васька Жихорь, из зависти всяческое ослушание и охальство ему чинил, и подражнял его, и змеенышем поганым обзывал, и на кулачный бой, силою похваляяся, вызывал.

7 И сказал Лазарь: «Не подобно мне, царю, с тобою битися, ино тебя, крамольника, смертию казнить. Вяжи-ка его, дружина хоробрая!»

8 И, сколь ни дюж был детинка, скрутили его лихие товарищи по рукам и по ногам и, под деревом оставивши одного, по лесу рассыпались и над воплем его и ругательством издалече потешались,

9 как внезапно заглушил его клики вой волчий, и оробели ребята, и ужаснулись. Ринулся Лазарь, ног под собою не чуя, к месту, где Васька лежал, и видит: (260)

10 оскалилась на отрока волчица лютая, и шерсть на ней от ярости вздыбилась, а самого не трогает, будто чего ждет; и видючи Лазаря, бегущего на нее и возбраняющего ей, голову на выю вскинула и, взвывши, в чащу ушла.

11 Бросился Лазарь узлы на связне рубить, да тут-же и забился в судороге, с пеною у рта, и на недолгое время оцепенел.

12 Но не успела ватага оторопелая собраться и срядиться, в себя пришел и на резвы ноги вскочил, и весело мирился с Жихорем.

13 А тот его потай убоялся, и николи с оного часа ему не грубил и не досаждал.

14 И велел Лазарь о приключившемся ничего дома не сказывать;

нрав же свой оттоле на доброхотство и кротость преложил.

15 Также и в юношеский возраст вступив, благоразумия и целомудрия и добронравия образ носил.

16 А жил он в те лета уже не под кровом родительским, но отдан был отцом именитым военачальникам под руку, к ратному делу приобыкнуть, и от тех за воинскую доблесть изрядную похвалу имел.