ЗЕМЛЕ БОЛЬНО - Алексис Алкастэн

I

Пришли выходные. Семейство Франкевич отправилось на дачу. Так они называли домик в деревне за шестьдесят километров от их родного города. Это Рокфеллерам не надо думать как свести концы с концами в мире, где простому человеку всегда не хватает средств на все его прихоти. А Франкевичи в период с весны по осень каждые выходные ездили гнуть спину на тридцати приусадебных сотках, чтобы благодаря собранному на них урожаю сэкономить хоть какую-то часть зарплаты, которую можно пустить на  неиссякаемую реку своих нужд. Чего только стоит одно пропитание! Тридцать соток, надо признать, не так уж и много, чтобы прокормить пять ртов: главу семейства Василия Петровича пятидесяти пяти лет, мать семейства Ирину Владимировну сорока девяти лет,  их состоящую в разводе старшую дочь Риту двадцати пяти лет, её от неудачного брака ребёнка Ванюшу шести лет, и младшего сына. И если бы только это! Одежда, обувь, школьные поборы, коммунальные платежи. Да мало ли что ещё.

Ехали в мире и согласии, разговаривая в основном на бытовые темы, о предстоящей на огороде работе и, отвлекаясь только на Ванюшу, в силу своего возраста требовавшего к себе повышенного внимания.

По заведённому у Франкевичей обычаю на полпути в деревню они сделали краткую остановку в посёлке городского типа Граево, чтобы в тамошнем магазине запастись более дешёвыми и качественными продуктами районного производства. Так делали многие проезжавшие мимо этого с торговой точки зрения удачно расположенного на оживлённой автотрассе населённого пункта. Закупив основные продукты Франкевичи, не преминули побаловать себя лакомством, которым в тридцати градусную жару могло быть только мороженое. Каждый взял сорт по собственному вкусу.

Мороженым они охлаждались уже в машине, возобновившей прерванное движение. А покончив со сладкой и освежающей вкуснятиной, прямо на ходу выбросили из под неё обёртки. Все, кроме Егора, положившего сложенную так, чтобы не испачкаться обёртку в карман рубашки и Ванюши, который ещё не умел есть как же быстро как взрослые.

– Куда мне деть бумажкуку?– спросил Ванюша, доев свою порцию. В руках ведь было не удобно держать.

– Выброси через окно,– посоветовала сыну Рита.

– Не-а,– не одобрительно покачал головой Ванюша.– Нельзя.

– Почему это нельзя?

– Земле больно, когда на неё сорят.

– С чего ты это взял?

– Нам Светлана Игоревна говорила.

– Нет, ну вы слыхали чему их классуха учит?– ко всем сидящим в салоне БУшного Фольксвагена обратилась Рита, ища в них поддержку.

    Егор не пытался даже пожурить своих родных за то, что они сорят на дороге. За свои семнадцать лет в этой семье он давно понял,что это не те люди, которых можно наставить на путь  истинный.  Особенно  отец  и  сестра. Они никогда не признавали своей неправоты и в любом споре, как те упрямые бараны из стишка Сергея Михалкова, готовы были до хрипоты стоять на своём, чтобы выйти победителями, если не за счёт аргументов, то хотя бы благодаря лужённому горлу. Сестра ещё ничего, проиграв, она молча оставалась при своём мнении. А вот папаша, разбитый более умным оппонентом в пух и прах, ради сохранения своего завышенного самомнения способен был опуститься вплоть до самой мелочной мести. Несколько иной была мать. Она вставала в позу, только если ей попадёт «шлея под хвост». Потом же, обмозговав случившийся конфликт, вполне могла признать ошибочность своего мнения. Впрочем, имелся у неё определённый набор зачастую не так уж и верных принципов, которыми она ни за что бы не поступилась. Так что в целом вся эта гоп-компания друг друга стоила.

Обо всём этом Егор забыл едва из уст Ванюши вылетело крылатое выражение. Ну разве не красиво сказано: Земле больно, когда на неё сорят? Да что там красиво?! Актуально и поучительно в стране, где люди поддерживают чистоту в лучшем случае в собственном жилище. И пусть это не его собственные слова, одно то, что он поддерживает их делом позволило Егору увидеть в племяннике родственную душу. В его школьные годы, проведённые в Магадане, учителя, лишь тупо отбывавшие на рабочем месте свою повинность, занимались твоим воспитанием, только если ты где-то чего-то учудишь. Пристыдят – и дальше твори всё, что вздумается. А здесь, на его исторической родине в Белоруссии по собственной инициативе или в рамках школьной программы работники образования хотя бы пытаются воспитать в своих маленьких подопечных настоящих граждан, тем самым исправив ошибки недовоспитанного в годы не состоявшегося коммунизма старшего поколения.

Нет, чтобы зёрна упавшие в плодородную почву принесли хороший урожай, за ними нужен самый трепетный уход. И Егор не сдержал своих перехлёстывающих за края высоких эмоций.

– Молодец, малый!– от души похвалил он племянника.– Так держать. Землю, на которой ты живёшь нужно уважать.

– Чья бы корова мычала…– огрызнулась Рита.– Видала я как ты в форточку банки из под пива выбрасываешь. Во уважение!

– Было, не отрицаю,– не отпирался Егор.– Ещё и не такое было. Было Было – и прошло. Прошлой осенью встретил я Артёма Кухарчика…

– Это тот твой напонтованный знакомый, что ли?

– Он самый. Так вот стоим мы, смалим. Спрашиваю: ну как дела? Всё зашибись, отвечает, пару дней как из Италии вернулся, работал там на винограднике. Умора! Пахал, как негр на плантациях, а рисуется будто Фейсбук придумал. Мне интересно стало, я ж за кордоном  бывал только по телику. И как там, спрашиваю? Лучше, чем здесь, говорит. Деньги, культура, чистота. Сигаретой между пальцев обводит замусоренную улицу и даёт авторитетный такой комментарий: не то, что эта помойка. Делает последнюю затяжку и щелчком отстреливает бычок на метра три от себя на землю. Будто на ней и без этого мусора мало. И тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло. Что ж ты, гад, делаешь, говорю? Лень два шага до мусорки пройти? Иду к бачку. Раз, два. И бросаю на туда окурок. В Италии, говорю, ты же не гадил, где стоял, правда? Там только посмей бросить окурок на землю – влупят такой штраф, что на фига, спрашивается, в гастарбайтеры было ехать? А на родине, значит, гадить можно где попало?! Родина она у нас такая, всякую уродину стерпит.

– А это не тогда ли было, когда ты с фингалом пришёл?– припомнила даже с некоторым беспокойством Ирина Владимировна.

– Ой, ну да подумаешь проблему мне нашли.

– Мало он тебе тогда съездил,– агрессивно сказала Рита.

– Надо будет, добавим,– ехидненько так