Челлендж, или Мишка_на _Севере - Елена Сергеевна Бурак

© Бурак Е. С., 2024

© Лапшина Д. Ю., рис. на обл., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Телефон брынькает новым сообщением. Ха, это поднимает с постели гораздо быстрее, чем будильник. Одной рукой я чищу зубы, другой – переписку. Ненавижу, когда там висят непрочитанные сообщения. Даже если это школьный чат.

– Уля! Ты так и будешь сидеть в телефоне до посинения?

Это мама бурчит. Ничего она не понимает. Может, пока я сижу в телефоне, во мне гений зреет? Как бамбук, который четыре года сидит в земле, а потом – раз! – и вырастает за год на три метра.

Тая, как всегда, встала раньше меня, написала «Hi!» и строчит дальше. Обожаю на экране слово «Печатает…» с его мигающим многоточием. Всегда не терпится узнать, что именно пишет человек на той стороне.

Тая – это моя лучшая подруга. Она помешана на английском. Слушает только американские чарты, прочитала всего Гарри Поттера в оригинале (правда, со словарём) и ежегодно побеждает на олимпиадах по инглишу. Ей даже сны на английском снятся! Ну, она так говорит. А я вообще сны не запоминаю. Раньше, в детстве, видела, а теперь сплю как сурок. Так мне папа сказал.

Тая и я неразлучны с детского сада. Когда я первый раз пришла в группу в три года, она взяла меня за руку и провела по комнате, показывая игрушки. Именно Тая, когда нянечка отвернулась, поделилась секретом, как пить противное кипячёное молоко, не проглатывая пенку.

С Таей связаны мои самые ранние воспоминания. Она всегда брала инициативу в свои руки, а я находилась рядышком. Правда, из-за её выдумок нам постоянно попадало от воспитательницы. Но я не сознавалась, что это Тайка придумала. Недаром меня бабушка партизанкой называет. В итоге мы на равных стояли наказанные по разным углам группы. Стоять было не скучно, потому что мы незаметно переглядывались и хихикали.

Если у меня до сих пор на стене висят мои детские рисунки с котиками, то у Таи над письменным столом мотивирующие лозунги в рамочке. «All in our hands» – «Всё в наших руках». И недавно новый появился: «Enjoy the inexorable pain», что в переводе означает «Наслаждайся возможностью постоянного роста». Эту умную мысль Тая не сама придумала, вычитала где-то. Мне, честно говоря, не нравится слово «pain» в этой фразе. Не люблю что-либо делать через «не хочу», а тем более через боль. Но Тая бескомпромиссна и к чужим слабостям, и к своим. Никогда не морщится ни от «крапивки», ни от укола Манту. И от меня того же требует. В общем, меряет по самому высшему стандарту.

Иногда я побаиваюсь её кипучей энергии и пытаюсь отодвинуться в сторонку. Например, когда на дне рождения Тая проводит конкурсы, я сижу как столб и только глупо улыбаюсь. Не могу заставить себя выйти и поиграть со всеми, хотя ужасно хочу.

Одно время я пыталась стать такой же смелой и уверенной, как Тая: копировала её смех, размашистую походку, старалась говорить громче, а не себе под нос, одеваться в яркие цвета, а не в вечный чёрный или незаметный беж, носить футболки с дерзкими надписями, цитировать кого-нибудь умного. Но потом в автобусе одна женщина, глядя на нас, с милой улыбкой сказала: «Девочки, а вы, наверное, близняшки!», и я подумала: «Стоп! Это уже перебор!» И перестала так буквально пытаться быть похожей на подругу.

В своём стремлении измениться я соглашалась на различные челленджи, которые с завидной регулярностью придумывала Тая. На прошлой неделе мы сидели на кухне, и подруга предложила подойти на улице к десяти незнакомым людям и попросить о чём-то.

– И что я у них должна попросить? – недоумевала я.

На что Тая ответила:

– Ну, десять рублей на проезд или спросить, как дойти до метро.

– Но мне не нужно метро, – теребила я косичку.

– Конечно, не нужно! Но они ведь об этом не знают. И вообще, я читала, что людям нравится помогать другим. Они от этого чувствуют себя сильными и знающими. Ты не хочешь дать им шанс помочь тебе?

– Конечно, конечно хочу! – замотала я головой. – Я подходить не хочу.

– Да ты не парься! Относись к этому как к тренировке. Ты же качаешь пресс на физкультуре? И это такая «мышца» – мышца уверенности.

– Я пресс качаю, потому что двойку не хочу получить…

– О, идея! – Тая, похоже, меня и не слышала.

Её взгляд блуждал по кухонным полкам.

– Знаешь, угости прохожих сушками, – она впихнула мне в руки открытый кулёк. – А я на всякий случай буду неподалёку.

Я нехотя поплелась во двор. Угощать кого-то из знакомых да и просто случайно встретить их жутко не хотелось. Что я им скажу? Дедом Морозом подрабатываю? Провожу дегустацию сушек? А если они откажутся взять?

Посматривая на редких прохожих, я нервно шуршала кульком. Как будто специально, все куда-то торопились и смотрели кто в смартфон, кто себе под ноги, перепрыгивая лужи.

«Чуют, что ты не хочешь их угощать, вот и бегут от тебя подальше», – сказал внутренний голос.

Да уж, самоподдержка у меня на высоте… Я приказала голосу молчать. Тренироваться так тренироваться. Как там говорится? «Всё в наших руках».

Я ускорила шаг и обогнала какого-то мужчину в мятой шляпе, единственного, кто не спешил.

– Возьмите, сушки, пожалуйста. К чаю, – вежливо обратилась я к нему и тут же уронила пакет на тротуар. Он шмякнулся прямо в весеннюю грязь.

Мужик оказался бомжом. Он улыбался мне. Абсолютно. Беззубой. Улыбкой. Я в ужасе кинулась в ближайший переулок, лишь бы подальше отсюда. Я неслась, и мысли бежали вместе со мной: «Уля, ты – лузер восьмидесятого уровня! Это ж надо было предложить сушки именно тому, кто не может их съесть!» А ведь бомж ещё и виновато развёл руками.

Запыхавшись, я присела на незнакомую автобусную остановку. Пыльная и заклеенная разномастными объявлениями, она как нельзя лучше подходила к моему состоянию.

Я осмотрелась. Таи поблизости не было видно. Наверное, она отстала.

Я натянула горловину водолазки до носа и спрятала замёрзшие руки в карманы куртки. Там лежала половина откушенной сушки. Видно, я взяла её из пакета автоматически, пока выискивала «жертву». Есть не хотелось, но с горя от очередного проваленного челленджа я проглотила сушку и задумалась. Сколько, кроме сушечного, было этих челленджей? Я принялась