мясо, курица, овощи в разных вариациях), большие креветки и даже крабовые ноги. Здесь же есть и «джанки» – картофель фри, курица фри и остальные «фри». Для тех, кому этого недостаточно или кто хочет приготовить что-то на собственное усмотрение, предлагается «хибачи». За раскаленной плитой стоит китаец и готовит прямо при посетителях овощи и мясо или креветки, выбранные ими предварительно. Проросшие зерна пшеницы, грибы, брокколи, лук, сладкий перец, мелко нарезанное сырое мясо разных сортов, куриные грудки и креветки – такой выбор для «хибачи». Все это готовится за считанные минуты с добавлением различных приправ на вкус и входит в стоимость буфета. В десять долларов. Особо благодарные оставляют китайцу «типы» – чаевые. Ну и, само собой разумеется, десерт. Тут и пирожные разных сортов, фрукты, кремы-брюле и мороженое. Оговорюсь, что набирать еду можно столько раз, сколько вздумается. Ешь хоть целый день!
Поэтому «китайский буфет» – Клондайк для толстяков. Я наблюдала за толстыми людьми – у них на тарелке вперемежку рис-макароны-мясо-рыба. Одновременно, они несут тарелку с десертом – наверное, боятся, что им не достанется.
Прошло две недели с момента приезда. СС номер не пришел. Вероятно, что-то напутали.
С Сашей отношения все хуже. Чего я уже только не выслушала за эти дни. Я узнала о себе вещи, о которых раньше даже не догадывалась. Мне было высказано как я заработала все в Москве, что меня ждет здесь ( оказывается, он еще и провидец). Не так трудно догадаться, что именно высказывает женщине озлобленный мужчина. Он, оказывается, ехал со мной в Америку, надеясь, что за океаном у нас все изменится, а я здесь стала абсолютно другой. Ну вот и изменилось!
Через несколько дней от Алика я узнала, что у Саши билет в Москву через Сан Франциско на 30 мая. С заездом к маме. Может, оно и к лучшему? Впоследствии меня информировали, что он специально взял билет через Сан Франциско, ожидая, что я позвоню и позову его назад. А я не позвонила. И не позвала. Более того, когда он уехал я сказала: Слава богу! Да, будет тяжелей финансово. Но зато никто не будет трепать мне нервы, оскорблять и чего-то требовать, не отдавая ничего взамен. Да и не любила я его никогда! Зачем он мне нужен? Прорвемся! Тогда я еще не подозревала, сколько нервов мне будет стоить моя ошибка вписать его в Грин карту.
Сегодня последний день мая. Я очень надеюсь, что с окончанием мая закончится вся наша «маета» на нашей новой Родине – болезни, заморочки с документами и история с Сашей.
В первые дни июня мы опять поехали в офис СС. Там нам ответили, что в нашем случае мы можем ждать номер до трех (!) месяцев. А случай наш, оказывается, непростой. У нас фамилии разные с Данькой. У него фамилия его отца, а у меня – моя девичья. Вот нас и будут проверять до-о-лго – до-о-олго. Потому что в дальнейшем я буду списывать налоги за счет того, что у меня на иждивении Данька. А может, это не мой сын? А налоги-то списывать я буду! Вот они и будут проверять – мой это сын или я привезла в Америку чужого ребенка для дальнейшего списания налогов!
–
Но я не могу устроиться на работу, снять квартиру, устроить ребенка в школу! – возмущалась я.
–
А нас это не волнует! – отвечали в офисе СС.
Ну что ж, будем ждать! А что делать? Не в Москву ведь назад ехать!
Тем временем мой муж заваливал меня электронными письма из Сан-Франциско. У него и в Москве был «бзик» писать мне из Москвы в Москву же и высылать разные электронные открыточки, в основном эротического содержания. Что он хотел этим сказать? Сейчас он меня заваливал письмами-признаниями в любви. А что ты думал раньше? Поздно, батюшка! Назад дороги нет! На самом деле, в тот момент во мне боролись два человека. Один говорил: «Без него так спокойно, хорошо». Второй, более расчетливый, перечил: « А вот скоро снимать квартиру – какие расходы пойдут сразу же». Хочу заметить, что Саша принадлежал к типу мужчин, которые вроде и приносят зарплату, но расходы на их содержание почти равны этой зарплате: « Дай на обеды, сигареты, бензин. Туфли надо новые купить, пару рубашек не мешало бы». И от зарплаты остается «пшик»! Но не придерешься: «Я тебе отдаю ВСЮ зарплату»! Я знала, что он не изменится и все будет продолжаться постоянно. Здесь он тоже будет убегать периодически. Только не в соседний дом, а к маме, в Сан Франциско. Нет! Надо отрезать один раз и навсегда!
Через несколько дней я узнаю, что он уже в Москве. От Алика. Вот это любовь! Он даже не позвонил сказать, что улетает в Москву.
Получили Грин карты, а СС номера нет. В душе появляется какая-то безнадежность. Я понимаю, что надо бороться с этим. Не до хандры. Мне очень неудобно перед ребятами. Мы живем у них уже больше месяца. Да, состав наш сократился на одного человека, но это не меняет дела в корне. Данька с Мишей как будто и не дружили никогда. Ничего у них не осталось общего – ни игр, ни тем для разговоров, ни языка. Что значат четыре года разного окружения! Миша дружит с испанскими ребятами. Данька скучает по своим московским друзьям.
Сегодня я заработала свои первые пятьдесят долларов в Америке. Сидела с двухлетним ребенком знакомых. Шесть часов. В Москве я зарабатывала пятьдесят долларов гораздо проще. Самое неприятное – внутреннее состояние. Ущемленное чувство собственного достоинства, что ли.
Его мать – русская, здесь давно. Замужем второй раз. Родила поздно. Ей уже за сорок. Интересная брюнетка, занимается недвижимостью. Деловой брючный костюм, туфли на каблуках :
–
Мы вечером идем в театр с дочкой в Манхэттене. Отец придет в шесть. Еда в холодильнике, ключи на полочке, – распорядилась она, уходя.
Я вспомнила, как совсем недавно, еще меньше месяца назад я точно так же собиралась на работу, выходя из своей шикарной московской квартиры. Деловой костюм, высокий каблук. Садилась в хорошее авто и ехала раздавать указания сотрудникам. Всего месяц назад! А сейчас у меня нет ни квартиры, ни машины и указания дают мне, как менять памперсы чужому ребенку.
Ребенок – это замечательно. Свой. Я понимаю, что это не самая плохая работа. По крайней мере лучше, чем сидеть со стариками. Но я знаю точно и другое – больше нянчить детей за деньги я не буду.
Правильно ли я сделала, что уехала? Смешно сказать, но меня никто не толкал на этот шаг. Все по доброй воле,
