понять. И тех, кто закрывается по домам и смотрит с подозрением на людей, и тех, кто ничего не боится. По крайней мере, я надеюсь, что могу всех понять.
– Узнаю вечную Юлю, которая никогда никого не осудит и со всеми согласится, – сказала Алина немного саркастично. Она не одобряла желание подруги быть доброй ко всем без исключения. Для нее это было равноценно отсутствию собственного мнения, как и для Кости. Они считали, что лучше быть порой резкими и заблуждаться, чем никогда не настаивать на своем. Но они не говорили об этом открыто, только думали или намекали, чтобы не обидеть Юлю. Но таково было их истинное мнение о ней.
– Давайте не будем о грустном, – сказал Костя, широко улыбаясь. – Остров, как вы правильно заметили, закрыт, вирус нам не опасен, а значит, мы можем свободно путешествовать, общаться, радоваться жизни… работать. И ничего не опасаться. Все плюсы Тенерифе – и никаких минусов. Нам можно только позавидовать. – Костя рассуждал так весело и беззаботно, ничуть не подозревая, сколь смешными ему покажутся его пылкие речи… очень скоро.
Дети накупались и выбежали из воды. Они тщательно вытирались, потому что было прохладно. Вечерело, поднялся легкий ветерок. Дети шутили, смеялись, резвились. Все больше местных жителей приходило на пляж, чтобы отдохнуть после долгого рабочего дня. Многие из них облепили скалы, присаживаясь на выступах, чтобы быть поодаль от других людей. От них тянулся толстой лентой запах марихуаны. Каждый отдыхал как умел.
Лишь только Костя ушел плавать в океан в поисках своего личного уединения, успокоения нервов и ответов на безответные вопросы, как Юля повернулась к Алине. Она внимательно смотрела на спокойное лицо подруги, на ее прямую осанку – та сидела на острых камнях, как царица, в леопардовом слитном купальнике, который, однако, был очень открытым. Яркий маникюр и педикюр, стильные темные очки – как же Алина выделялась среди других туристов! Наверное, любой здесь с первого взгляда знал, что эта ухоженная женщина из России.
– Ты выглядишь намного более умиротворенной, чем в прошлом году, – заметила Юля. – Ваши дела поправились, ведь так?
– А что, разве в прошлом году было как-то иначе? – Алина смутилась и сразу сменила позу – она наклонилась к Юле и уже не выглядела царицей, плечи ее сникли, она казалась обычной женщиной.
– Да, было заметно, что вы много спорили, ссорились. А сейчас вы такие милые оба, добрые. Друг к другу добрые, это главное. Ты перестала ревновать его?
– Ты заметила? – Алина улыбнулась, но не так, как она любила улыбаться, – в уголках ее губ не было высокомерного равнодушия и легкомыслия. Это была искренняя улыбка. Так вот она, настоящая Алина, та, которую Юля не знала уже много лет: неужели она растормошила ее?
– Конечно! В прошлом году, помнится, ты бы уничтожила Костю за комплимент другой женщине. А сейчас ты как будто не слышала ничего.
Алина засмеялась.
– Да, было дело. Честно скажу тебе, Юля… Тогда мне казалось, что я была совершенно нормальной. Что я веду себя так, как положено вести себя обманутой жене – следить за каждым шагом мужа и попрекать его былыми делами. – Она смеялась, говоря это. – А Костя, надо отдать ему должное, терпел меня из последних сил, как терпят, быть может, беременных женщин. Конечно, он сам во всем виноват, но я не знаю, как он это выдержал, эту бесконечную пытку моими истериками, преследованиями и унижениями. – Заметив, что Юля все больше удивлялась ее откровениям, Алина добавила: – Конечно! А ты как думала? Пережить такую измену, такое предательство… Я была вне себя. Однажды он попытался схватить меня за плечи и сказать мне проникновенно, что так нельзя, что я уничтожаю нас с ним, что я должна научиться снова верить ему… ради детей, ради нас с ним… Тогда во мне что-то пошатнулось. Однако я вмиг внушила себе, что он это говорит, чтобы обмануть меня, и продолжила следить за ним, проверять тайком телефон.
– Алина! – воскликнула Юля, пораженная ее рассказом.
– Ага! Эта ревность и желание колоть его как можно сильнее – все это росло, кипело во мне, пока не достигло пика, такой точки, когда я возненавидела все вокруг, весь мир, свою жизнь, семью. Я поняла, что мне не нужно больше ничего – никаких радостей, хотелось просто покончить со всем раз и навсегда. Прекратить жить, двигаться, чувствовать, дышать.
– Что же произошло тогда? Что все переменило?
– Веришь ли, тогда Костя сам повез меня к психологу. Сначала казалось: гиблое дело. Я не хотела ничего говорить, а потом разоткровенничалась и высказала все, что я думаю про мужа. Хотела, чтобы психолог поняла, что ситуация у нас безвыходная, что впереди только развод… чтобы она отстала от нас и не вытягивала из Костиного кошелька деньги. Но постепенно эта женщина разговорила меня еще больше, а затем его… в итоге она смогла найти ключ к обоим. У меня было ощущение, что я переродилась. Я стала многое понимать, видеть другими глазами. И смогла наконец понять то, что ты мне когда-то говорила.
Юля не могла вспомнить их разговора и покачала головой.
– Что именно?
– Ты говорила, что измена – это стереотип и что наше желание воспринимать ее как предательство – это желание быть собственником над своим супругом, желание владеть его телом и душой, словно это возможно в действительности. И глубочайшая обида преданного супруга кроется как раз в том, что наши права как собственника были нарушены, будто кто-то поселился на нашей территории. Чем более остро мы воспринимаем измену, тем больше в нас осталось варварского, примитивного.
– Я не помню таких слов, – засмеялась Юля. – Я так не считаю и не могла такого сказать! Хотя, если подумать, пожалуй, частично согласна. Моя обида на бывшего мужа теперь почти растворилась в воздухе, слишком насыщенной была жизнь после этого. Но я помню, что он предал дочь, что не думал о ней и не переживал за нее, когда это так нужно было!.. Все можно понять, все… Кроме равнодушия и подлости в час нужды. Вот это, пожалуй, я никогда не смогу забыть. А в остальном… наш брак трещал по швам. И теперь я знаю, что, если бы Йохан вдруг обратил внимание на другую женщину, я бы не хотела замучить его за это или как-то наказать, но мне бы хотелось понять: почему он так поступает, почему чувствует то, что чувствует? Ведь мы так любим друг друга.
– Вот именно! Ты рассуждаешь как зрелый человек. Человек, который уверен в себе и своей любви. Это какой-то новый уровень осознанности, когда физическое отступает
