совершенно Катерине не понятное, но очень действенное, потому что отец сразу же и окончательно от него отстал.
Она когда к матушке Алипии ходила, то та ей странную вещь сказала. Вышла из своей хижины, больше похожей на шалаш, обвела толпу, ждущую ее, взглядом и вдруг выхватила из нее Катерину:
– Поди сюда!
Катерина, робея, подошла, протянула цветы. Матушка цветы не взяла, а заглянула в глаза Катерине внимательно. Взгляд у святой был безумный, пугающий:
– Проси! – велела она.
Женщины, с которыми Катерина на вокзале познакомилась, ее уже просветили. Матушка желаний не исполняет, а говорит только, что будет. Потому «проси» значит у нее «спрашивай», а вопрос можно задать только один. Вопрос у Катерины был заготовлен заранее:
– Как все устроится?
Блаженная покрутила головой как птица во все стороны, вроде бы пытаясь увидеть ответ в ветках деревьев вокруг и сказала:
– Устроится! Устроится!
За спиной Катерины раздался благоговейный шепот. Но ей такого ответа было мало:
– Как? Как устроится?! – спросила она настойчиво.
Но матушка не рассердилась, что Катерина переспрашивает, а сказала кротко:
– Золотой человек все устроит.
Кто этот «золотой человек» Катерина не поняла, а уточнить уже не получилось, кинулись к матушке Алипии другие пришедшие, оттеснили Катерину, затолкали. Все свое спрашивали, за свое переживали.
Вначале Катерина думала, что святая так назвала защитника, тот много для них делал, потом следователя, это он решил, что и Катерина, и Валерчик ничего не знали и из подозреваемых они стали свидетелями, потом стала надеяться, что это, наверное, судья – золотой человек.
Дом у нее все-таки отобрали, выселили, хотя идти ей было некуда, она была там только прописана, а участок и сам дом оформлен был покойной свекровью на сына, потому и конфисковали. Валерчик уехал, куда точно, неизвестно, даже не попрощался. Диму отправили по этапу в лагерь. Защитник сказал, чтобы она не волновалась, он апелляцию подаст и вообще при хорошем поведении, Диму через три года могут выпустить на поселение. Катерина слушала, кивала головой. Решила она пока ехать в свое родное село, раз ее отпустили. Собрала вещи, которые ей разрешили взять, получился небольшой узел.
Огород им во время обыска сильно перекопали. Но в огороде ничего не было. Катерина в дупло груши положила кулечек. Решила, найдут – значит так и будет, а не найдут, это ее будет, если Егора поймают с его подельниками. Он, конечно, ничего не знал, думал, наверное, что просчитался, а может уже и не считал вовсе. Разворачивать кулек не стала, быстро спрятала в карман, пока никто не увидел. А как отошла подальше от своего бывшего дома, развернула и убедилась, что все на месте: сережки, кольцо и брошь небольшая – на первое время хватит.
– Николаевна, слышала что случилось?! – соседка Мария подошла к окну и пыталась заглянуть внутрь комнаты сквозь занавешенные тюлевыми занавесками окна, даже сложила ладони козырьком, чтобы получше разглядеть, что там, внутри.
Вера Николаевна кряхтя нехотя встала с дивана.
– Что такое? – открыла она окно.
Мария отпрянула от неожиданности:
– Ой, думала тебя дома нет!
"Заглядывала тогда зачем?" , подумала про себя Вера Николаевна.
– Так слышала? Нет? – возбужденно спросила Мария.
–Нет. Спала плохо, только встала.
–Хорошо тебе самой: когда хочешь легла, когда хочешь встала, не то что я – ни днем ни ночью покоя нет…
– Так что ты хотела сказать? – перебила соседку Вера Николаевна.
–А! Да! Сергеевну убили!
– Как убили?!
Татьяна Сергеевна жила в их доме, в соседнем подъезде с сыном Игорем. Вера Николаевна, когда работала учительницей в школе, была у него классным руководителем, семью их отлично знала, и Татьяну Сергеевну, и мужа ее покойного и старшую дочь Надю. Эта близость произошедшей трагедии сильно сжала и без того ее больное сердце.
Мария, явно довольная уже произведенным эффектом, горячо заговорила:
– К ней утром пришли из собеса, а она все, того, лежит в луже крови. Голова проломленная! И не дышит!
– Кто убил? Грабители?!
Мария махнула рукой:
– Какие грабители? Что там красть! – и, понизив голос, казала, – сынок и убил, ее любимый Игорёшка!
Имя жертвы Мария произнесла с нескрываемой брезгливостью.
– Была же семья как семья и посмотри, что стало! – возмутилась она. Вера Николаевна в ответ промолчала. Она хотела спросить Марию, задержали ли Игоря, но решила, что не стоит, все равно рано или поздно узнает, помочь ему сейчас она никак не сможет, только даст повод Марии для разговоров.
Так и вышло. Полицейские пришли к Вере Николаевне сами. Вернее один пришел, а другой парнишка тут же начал звонить, а потом и нетерпеливо стучать в соседнюю дверь, к Антонюкам.
– Нет их, на даче, – сказала Вера Николаевна, открывшая дверь. Молоденький полицейский не поблагодарил и молча пошел наверх.
– Извините, у нас поквартирный опрос, – сказал тот, что позвонил к ней. Он, в отличии от коллеги был культурнее, поздоровался, представился по всей форме, показал удостоверение.
– Да вы проходите! – предложила ему Вера Николаевна, – не удобно же так, в подъезде.
Полицейский немного помялся на пороге, но зашел, от чая, правда отказался.
– Вы тут давно живете? – спросил он Веру Николаевну после того, как все выспросил и переписал данные ее паспорта.
– Почти всю жизнь.
– Покойную Белошееву Татьяну Сергеевну хорошо знали?
– Неплохо. Я была учителем математики в школе, в которой учились ее дети, а у младшего сына была классным руководителем.
– Очень интересно, – ответил на это полицейский, – а вы их родственников, знакомых знаете? Можете предположить, где сейчас прячется сын покойной?
– Игорь пропал? – спросила Вера Николаевна, а полицейский в ответ хмыкнул:
– Ну можно и так сказать.
– У них есть какая-то родня, но не близкая, и живут далеко отсюда.
– А дочь покойной? – спросил полицейский, перед этим заглянув в свои записи.
– Да, дочь есть, но она не общается давно с родителями. Даже на похороны отца не приехала, такая вот у них дочь выросла, – сказала Вера Николаевна с горечью.
– А чем занимается, где живет, знаете?
– Вроде бы в областном центре, – ответила с сомнением Вера Николаевна, – но я неуверена. Она, знаете ли, такая…– и замялась, подбирая слово.
– Какая такая? – с интересом спросил полицейский.
– Нелюдимая! Вот, нелюдимая она! – обрадовалась, что подобрала правильное слово, – ни разу на встрече выпускников не была, ни с кем из школы не общается. Как уехала в институт, так сразу нос задрала, даже к родителям приезжала раз в полгода, а потом и вовсе перестала.
– А брат у нее не такой?
– Не такой! – подтвердила Вера Николаевна, – Игорек – очень славный мальчик, очень,
