но в совершенно другом понимании: рядом с океаном я чувствую себя достаточно одиноко, но при этом с теплотой на душе. Что-то в этом есть и я до сих пор не смог раскрыть твой секрет, как ты это делаешь!»
Сидеть на песке в одиночестве прямо напротив океана – можно ли представить более интимного уединения с природой? У бесконечной воды есть замечательная способность, идущая на руку скорее людям и ими же она была замечена: океан впитывал в себя все сознание личности, желающей поговорить наедине с самим собой и впоследствии наполнял человека своеобразной энергией, чем его мотивировал и вдохновлял. Кем он только себя не воображал, пока шел по берегу и частенько посматривал в правую от себя сторону, наслаждаясь переливающимися волнами.
«А черт его знает, как могла бы сложиться моя судьба, не родись я в не самой бедной семье… Да господи перед кем мне стыдиться: я вырос в излишнем достатке, имея больше средств чем все мои ровесники. Не будь сбережений накопленных моими родителями, возможно все бы пошло совершенно по другому пути. Не знаю по какой причине, у меня же еще с детства осталась в голове картина, где я сижу на листе картона рядом с проходящими людьми и попрошайничаю. Удивительно работает мозг: настолько мне врезалась в память эта картина, что до сих пор она всплывает в моей голове, при том в самые неожиданные моменты, когда я и близко не думал о собственной личности и будущем. Просто так, ни с того с сего…»
Ударила молния и спустя мгновение последовало громыхание грома. Вся надежда на изменение погоды в лучшую сторону была разрушена и теперь Хрусталь был разъярен тем фактом, что опять внешняя среда не дает ему возможности спокойно насладиться привычным моционом – другого выхода не было, надо идти домой. Однако он не спешил с этим делом и в серьез задумался над тем, стоит ли прийти к очевидному, говорящему самому за себя решению пойти обратно, когда в укромном местечке души теплилось желание в первый раз прогуляться по тропинке в ливень. Единственное его останавливало внутреннее опасение легко и быстро простудиться под проливным дождем и сильным ветром, придающим невероятный дискомфорт, особенно Венедикту, до сих пор разгуливающему без куртки.
«Ну это же будет максимально глупо с моей стороны, разве не так?»
Он был на грани принятия окончательного решения и все же детская игривость сыграла в нем – он не собирался никуда уходить и продолжил беспрерывную походку, в ожидании резкого ухудшения погоды, которая в свою очередь пожелала непродолжительными, равномерными шажками увеличивать силу ветра и дождя. Он дошел до следующего поворота налево, внутрь парка. Впереди виднелось сооружение необычной формы и странного, огромного размера, что совершенно выбивалось из общей картины длинного, пустого берега. Хрусталь с удивлением пытался разглядеть сооружение, постепенно приближаясь к нему и прежние расплывчатые, туманные черты, все больше обретали отчетливость, однако Венедикт пребывал все в том же недоумении и тратил все свои силы, чтобы вспомнить пока незнакомый ему объект.
«Господи, что это. Я первый раз такое вижу, либо у меня уже началась деменция. Надеюсь, нет.»
Это был памятник известного мужчины, считающийся самой важной и главной личностью в истории развития этого небольшого городка. Именно про период его правления так много и хвалебно говорил старик в ресторане, чуть ли не пел целые дифирамбы в честь этого и вправду великого деятеля, о котором никто не отзывался в негативном ключе. Хрусталь пожелал подойти поближе и увидеть имя, фамилию человека, дабы точно убедиться в своей правоте. Он верно идентифицировал личность и пожалел, что рядом не было старика, который явно рассказал бы уйму историй, фактов про залитого медью героя. Позади его лысой головы, вдалеке ударила ярко-голубая молния и послышался громогласный рев грозы, предупреждающий о начале продолжительного ливня. Сам человек из меди стоял, широко раздвинув ноги, и держал руки в карманах пальто с развивающимися в воздухе подолом. Под не застегнутым пальто выпирали пуловер и рубашка с галстуком, туго завязанным прямо под подбородком.
Хрусталь сел на чуть мокрую скамейку у ног статуи. Облака, которые казалось уже собирались рассосаться и дать возможность пройти лучам солнца, незаметно наоборот начали сгущаться тучными кучками. Этот процесс разворачивался прямо перед его глазами. Становилось ощутимо темнее и статуя заметно омрачалась вместе с развитием внешней среды. Поблизости не было ни единой души, впрочем через несколько минут была замечена полностью черная дворняжка, дрожащая всем телом от холода. Она заметила Венедикта еще издалека и он сразу понял, к кому она идет. Собака подобралась к нему поближе, вопросительно посмотрела на лицо, подняв мордочку и удивляясь его нахождению тут в столь мерзкую погоду. Он поднял вверх свою ладонь, как бы давая понять заранее свои намерения – умная собака сразу сообразила что к чему и опустила голову, позволив ему себя погладить. Возможно, будь на ее месте более зашуганное животное из-за жизни в неблагоприятной, не любвеобильной среде, она по-другому отреагировала бы на жест человека, а может и вовсе напала на него. В нашем случае отношения были налажены моментально – не прошло и минуты, как собака, предварительно покружившись вокруг себя, лежала у ног Хрусталя, свернувшись в клубок, и с закрытыми глазами, глубоко дыша всем брюхом, которое то приподнималось с выпирающими ребрами, то обратно опускалось на прежнее место. Венедикт заботливо, улыбчиво смотрел на милое, безобидное создание, разложившееся у его ног, так как бедная собака почувствовала себя в безопасности рядом с ним и он всем сердцем хотел доказать ее правоту. Он погладил ее по голове, спине, брюху, а затем достал портсигар и опять закурил, смотря на развевающиеся ветви пальм на ветру. Маленькие капли уже падали на его волосы и одежду, окрашивая ее пятнами. Правда Венедикт был непоколебим и строго держал взор в том же направлении, не обращая внимания на разворачивающийся мощный дождь. Собака решила чуть поменять место и легла под скамейку, чтобы укрыться от назревающего дождя. Она посмотрела на Венедикта, как бы задаваясь вопросом, собирается ли он уходить и затем сразу опустила мордочку на лапки, долго не задумываясь об этом. Капли с каждым разом становились все больше и заметнее. Дождь потихоньку набирался сил и вот-вот готов был разразиться ливнем.
«Пора. Все же, не могу я рисковать так опрометчиво своим здоровьем. Да и на сегодня я вполне достаточно поразмышлял, пора родную гавань, домой…»
Хрусталь поднялся со скамьи и, попрощавшись с собакой, ушел к себе домой под усиливающийся дождик,
