с ней. Заодно и скажу, что мы расстаёмся.
— Ладно, — Полина вздохнула и слегка поморщилась. — Тогда я пойду с тобой.
Я даже обрадовался. Мне абсолютно не хотелось уходить от Полины в этот день, который вполне мог оказаться нашим с ней последним днём.
— Конечно, пойдём вместе.
Оставшиеся до вечеринки часы мы с Полиной провели, гуляя по городу. Заходили в кафе и магазины, ели горячую кукурузу и мороженое и даже катались на лодке. Оказалось, что Полина всегда мечтала об этом, и я поспешил исполнить её мечту, стараясь не думать о том, что эта мечта, скорее всего, останется единственной, которую у меня получится исполнить.
Лёха Крапивин, однокурсник Иры, с которым я тоже общался, жил в доме за городом. Ему сегодня исполнялось двадцать два года, и родители решили в честь этого события позволить ему устроить вечеринку в их доме. Дом там был шикарный — с бассейном и частной облагороженной территорией, и даже с детской площадкой для детей старшей Лёхиной сестры. Я был там однажды, кажется, в конце прошлого года, когда Лёха решил с размахом встретить Новый год. На том праздновании я и познакомился с Ирой поближе… настолько близко, что потом решил с ней встречаться. Хотя, если уж говорить откровенно, не стесняясь показаться идиотом, — между нами было мало общего, и Ира привлекла меня в первую очередь внешностью. Стройная и высокая девушка с бронзовой кожей и длинными чёрными волосами, прямыми и блестящими. Её зелёные глаза меня тогда вообще поразили — такими красивыми и яркими показались. Это уже потом, спустя несколько месяцев, я узнал, что Ира носит цветные контактные линзы, а на самом деле глаза у неё обычные серые.
У Полины тоже серые глаза, но я отчего-то никогда не считал их обычными. Наверное, потому что у неё, в отличие от Иры, они будто бы светились изнутри. Они были тёплыми и добрыми, наполненными живым чувством, честностью и искренностью. С Ирой всё было наоборот…
Мы добрались до дома родителей Лёхи к семи часам вечера. Я старался не впадать в отчаяние, но порой, когда я думал о том, что осталось всего каких-то пять часов, меня начинало потряхивать от нервного напряжения. Полина думала, что это из-за предстоящего разговора с Ирой, но нет — Ира меня мало волновала. Хотя, когда я увидел её, стоящую посреди выложенной мелкими светлыми камнями дорожки, меня вновь захлестнула ненависть.
На Ире были светлые льняные брюки, идеально подчёркивающие её длинные и стройные ноги, и тёмно-зелёная блузка с низким вырезом. Чёрные волосы были распущены, но, в отличие от Полины, которая тоже часто ходила с такой причёской, никакого ощущения небрежности и простоты не было. У Иры чётко и правильно лежал каждый волосок, ничего не выбивалось и не портило причёску.
Ну прям идеальная женщина. И, как и положено идеальной женщине, Ира излучала уверенность всем своим видом — от улыбки до кончиков лаковых салатового цвета туфель.
Но её уверенная улыбка дрогнула, как только Ира заметила Полину.
— Андрей?! — почти взвизгнула Ира, сложив руки на груди, и воинственно прищурилась. — Зачем ты её сюда притащил?! Её никто не приглашал!
— Да ладно тебе, Ирэн, — хмыкнул Лёха, который встретил нас с Полиной возле ворот и вызвался проводить в дом, а заодно и показать, где и что у него находится. — Друзья Андрюхи — мои друзья. Что у меня тут места не хватит для такой хорошенькой девочки? — И он снисходительно похлопал Полину по плечу, вызвав у неё нервную смущённую улыбку.
Лёха был хорошим парнем. Хотя, как и многие очень обеспеченные люди, — с короной на голове. Но он не был злобным или завистливым, не презирал никого за отсутствие денег — в отличие от той же Иры, — поэтому я с ним и общался. Правда, возникает вопрос: зачем я тогда общался с Ирой? Но ответ на него, скорее всего, находится не в области головы, а гораздо ниже.
Лёхе вот Ира никогда не нравилась. И пригласил он её сюда только потому, что позвал всех одногруппников без исключения, да и она была моей девушкой.
— На самом деле мы ненадолго, Лёх, — извиняющимся тоном сказал я, и друг поднял брови. — Мне надо с Ирой поговорить. А потом мы пойдём.
— Ах, вот оно что! — фыркнула Ира, не дав хозяину дома возможности отреагировать. — Зачем было утруждаться? Я и так уже поняла, что ты спелся с этой своей! И как тебе? — обратилась она к Полине. — Понравилось трахаться с тем, кто тебя жалеет?
Я так сильно стиснул зубы, что мне показалось: сейчас во рту что-нибудь сломается. Челюсть сводило, и ладони непроизвольно сжались в кулаки. Хотя я никогда в жизни не ударил бы Иру — всё-таки бить женщину нельзя, какой бы сволочью она ни была.
Ира, разумеется, не могла знать, что мы с Полиной докопались до правды, — но, видимо, подозревала это, раз пошла ва-банк. Рассчитывала напоследок хорошенько поглумиться над нами, особенно над Полиной. Но хрен я ей это позволю!
— Ира, ты же в курсе, что подделки нейросетей вполне можно распознать? — поинтересовался я. В её лице что-то дрогнуло, и язвительная улыбка исчезла, сползла с губ, как сползает с ветки ядовитая змея. — И мы с Полиной распознали. Уж не знаю, предупредили тебя об этом или нет, но то, что ты сделала, — преступление. И мы можем подать на тебя в суд.
— Что?! — Ира рассмеялась, но как-то фальшиво. — С каких это пор у нас судят за розыгрыши?
— Это не розыгрыш, а клевета, — возразил я. — И весьма опасная. Впрочем, ты вряд ли поймёшь, чем это могло закончиться.
Я был уверен: Ира понимала. Но в этом-то и ужас, что ей было всё равно.
Возможно, если бы я не жил в той реальности, я бы не поверил, что Ира настолько зла и жестока. Но я знал точно: смерть Полины её не огорчила. Даже обрадовала.
— За что ты меня так не любишь? — неожиданно спросила Полина, и Ира моментально взвилась от раздражения, буквально зашипев:
— Да за что тебя, ангелоподобную, любить?! Мямля! Хвостом ходишь за моим парнем, лебезишь перед ним, строишь из себя добрую и хорошую! Ах, мы с Андреем друзья! Знаю я таких «друзей»! Дуру из меня не
