положила трубку с ощущением, что теперь уже точно летит в самолёте, потерявшем управление, но уверена, что автопилот посадит его в нужном месте.
Денег на жизнь было слишком много, а на новую квартиру слишком мало. Дни и силы уходили на диспетчерское управление семьей, поделенной на две квартиры, на мелкие бытовые дела, на поездки к Оле в больницу.
Вика ежедневно спешила то во ВГИК, то к Максиму. По утрам её подташнивало, побаливала голова, но успокаивало правило: «Легко носит, тяжело рожает».
Валя немного примирилась со всеми занавесками, ковриками, чашками и салаторезками, выбранными в Германии руками мутерши. Договорилась с собой, что они не касаются обживания, а временные, гостиничные. А её настоящее обживание, как восстановление после долгой болезни, ещё впереди.
Это сонное болото однажды утром разбудил звонок Тёмы:
– Звони депутату, Валёк, пусть разруливает! Кирдык птице Феникс!
– Что у тебя случилось? – не поняла Валя.
– Не у меня, у тебя! Банк, куда Викино бабло стряхнули, накрылся!
– «Феникс» он называется? – Валя вскочила с постели. – Только Вике не говори!
– Вели Ельцину отключить телики по стране!
Денис уже ушёл в университет, Вика и Вадик безмятежно спали по своим комнатам. Сумма в банке была огромной для их бюджета и равнялась отличной двухкомнатной квартире.
Со скоростью солдата по тревоге Валя умылась, причесалась, надела красивое платье, набрала косметики, чтоб подкраситься по дороге, выбежала ловить машину и набрала сотовый Горяева:
– Надо срочно поговорить!
– Что у тебя с голосом? Все живы? – спросил он.
– Кроме денег.
– Деньги – дело наживное. Паспорт с собой?
– Да.
– Езжай к Спасским воротам. Встретит человек с пропуском.
– А где это?
– В Кремле. «Бьют часы на Спасской башне» слышала? – И отключился.
Валю взяла оторопь. Ну, Белый дом, Дума, это одно… а Кремль – это же Кремль!
Она сняла тёмные очки, панаму, достала зеркало и стала краситься в машине так, словно собиралась произвести впечатление не на Горяева, а на сам Кремль.
Вышла у гостиницы «Москва», побежала в сторону Спасской башни, с умилением вспоминая вышитый матерью коврик, на котором девушки танцевали на Красной площади в давно вышедших из моды юбках солнце-клеш.
Но в первые же минуты чуть не сломала каблук и чуть не подвернула ногу на обтёсанной вручную брусчатке из карельского габбро-диабаза.
На Красной площади она была единственной, кто, читая о Карелии, запомнил, что габбро-диабаз прочнее гранита. И потому выдерживает парады с танками и другой тяжёлой техникой, а тонкие каблуки ломает как спички.
Пришлось сбавить скорость и передвигаться по брусчатке на носочках. Идя мимо Мавзолея, Валя позвонила Горяеву, и вскоре у арки возле часового появился мужчина, кивнул и повёл внутрь.
Куда-то повернули, открыли здоровенную дверь жёлтого здания, где охранник забрал сотовый, выключил и положил в специальную ячейку.
– Не выключайте, у меня дочка беременна! – взмолилась Валя.
– Извините, инструкция.
А дальше серые длинные больничные коридоры с номенклатурными дорожками. Словно это не Кремль, а собес. Валя ведь по-детски ждала, что за зубчатой стеной всё в узорах.
Мужчина привёл в обычный буфет с радостно заулыбавшимися буфетчицами.
– Виктор Миронович скоро освободится, важное совещание, – предупредил мужчина. – Чаю, кофе?
– Что-то случилось? – спросила Валя.
– Всё то же… Чечня… взрывы.
– Можно чаю? – попросила Валя.
Он принёс чай, сел напротив.
Надо было поддержать беседу, но в голове пульсировало только: «Сгорели Викины деньги!»
– Почему у меня сотовый забрали, а у Горяева нет?
– Его могут вызвать, – ответил мужчина.
– Куда? Он разве не у Ельцина на совещании?
– Кабинет Бориса Николаевича в первом корпусе Кремля, – уточнил мужчина. – Пойду узнаю, когда освободится.
Буфетчицы предложили всё, что было в меню, но из всего кремлёвского меню Вале был нужен только Горяев.
Полчаса она просидела над чаем, не зная, куда себя деть.
– Пока занят. Просил ждать, – сообщил вернувшийся мужчина.
– И сколько часов тут обычно ждут? – усмехнулась Валя.
– Бывает и по пять часов ждут. Бывает и больше, – пожал плечами мужчина в костюме. – Заседают будто железные.
Она была настолько расстроена, что практически не видела лица мужчины. Словно он дверь, за которой Горяев. Кто же рассматривает двери, когда торопится? А сейчас посмотрела на него, обнаружила породистое нервное лицо, большие глубокие глаза.
И он в ответ посмотрел на неё как на человека, а не как на сопровождаемую к начальнику известную посетительницу. И они ещё полчаса поговорили ни о чём, потом ещё полчаса.
Валя совершенно скисла, но тут в буфет неожиданно вошёл Олег Вите. Пожал руку помощнику Горяева, взял кофе и подсел к ним за столик.
– Рада вас видеть, – сказала Валя. – Вы тогда подумали, что вру про Плошкина, а я правда не знала. Мне бы и в голову не пришло выдвигаться в вице-губернаторы. И мы с вами тогда не договорили про мечту…
– Почему не договорили? Я рассказал про издание Бориса Поршнева, а вы про дом, про траву, по которой хотите выйти в сад, – улыбнулся он. – Завидую тому, насколько ваша мечта досягаемей.
– Вы тоже на совещание? – спросила Валя.
– Да, но есть пять минут на кофе.
– Тогда договоримся, когда осуществите мечту, вы мне это передадите через Юлию Измайловну, а если я осуществлю, тоже передам через неё, – пришло в голову Вале.
– Прекрасный дисциплинирующий вариант! – согласился Олег Вите. – И имейте в виду, ищущий часто находит больше, чем он хотел!
Тут в буфет вошёл Горяев, скомандовал буфетчицам:
– Девочки, бегом кофе!
Пожал руку Олегу Вите, поблагодарил помощника и пригласил Валю за другой столик.
– Привет! – сказала Валя с нажимом.
Он посмотрел на неё потеплевшими глазами:
– Похорошела!
– Знаешь, сколько я тут сижу?
– Думаю, не дольше, чем я, – усмехнулся Горяев. – Что случилось?
– Ты слышал про банк «Феникс»?
– «Феникс»? Ты сунула туда деньги? – удивился он, отхлебнув кофе. – Не могла посоветоваться?
– Не я, а Вика. Выбила из своей матери долю за квартиру – ей ведь рожать скоро! – чуть не расплакалась Валя. – Можешь им позвонить?
– Кому?
– Этим, «фениксам»! Разрулить, чтоб деньги вернули! – сказала она как школьница, умоляющая не ставить двойку.
– Ты серьезно про «позвонить»?
– Это цена двухкомнатной квартиры! – вскрикнула она так, что буфетчицы обернулись на неё.
– Когда разоряется банк, хозяева убегают с деньгами очень далеко и очень надолго, – иронично заметил Горяев. – Я дам тебе эту сумму.
– Не возьму, – помотала Валя головой.
– Кто там у Вики? Парень или девка?
– Мишка!
– О, тотемное животное! Актуальное имя, – заулыбался он. – Новый человек после первых реальных выборов!
– Скажи, как сам? – Вале не понравилось, как он выглядит.
– Устаю, – коротко ответил он.
– Кардиограмму давно делал?
– Всё под контролем. Кремлёвская больница бдит.
– Не верю таким больницам, «полы паркетные, врачи анкетные». Кстати, я ушла с передачи.
– Знаю. Рудольф готова вернуть
