расстёгнута и оттуда были видны трусы с чёрным кружавчиком!..»
Валя тогда спрашивала:
– Где же это я стою?
А Вика отвечала:
– Зал вроде театра, но не театр, а сзади закрыт чёрными тряпками, и ты там как главная артистка.
И Валя смеялась:
– Наверное, это новогодняя вечеринка в поликлинике.
Вика, Денис, Вилена Васильевна и Настя ждали возле охраны. Валя подмигнула Вике:
– До меня дошло!
И Вика важно прикрыла глаза веками, мол, слава богу. Денис уже расслабился и шутил, а Вилена с Настей были настолько смяты обрушившейся на них анатомией телевидения, что не понимали, как разговаривать с Валей, которая только что запросто общалась со всей страной.
– К тебе, значит, Алексеева? – грубовато спросила Вилена Васильевна, чтоб хоть как-то сохранить субординацию. – Чемодан наш на съёмной комнате в Барелёво!
– Бирюлёво! – краснея, поправила Настя.
– Заберём, – успокоила Валя.
И поехали в Бирюлево. Вика рядом с Денисом, Валя с гостьями сзади. По дороге пыталась показывать московские достопримечательности, но Вилена Васильевна с Настей не усваивали, у них был передоз впечатлений.
– Будет денег сверху просить, не давай! Чемодан хватай да бежи! – инструктировала Вилена Васильевна Настю, когда затормозили у подъезда пятиэтажки.
Настя ушла, а комендантша повторила про Настю:
– Брата внучонка младшая. Я бездетна, а у него внуков трое. Старшего в армии убили, средний – в бандитах, а Настька – меньшая, нашего роду последняя гордость. Помогай, Алексеева!
– Я её во ВГИК на актерский пихну, – важно обронила Вика. – У меня всё схвачено.
– Не слышу! В ухо говори! – потребовала Вилена Васильевна, повернувшись к Вике правильным ухом.
Настя вскоре вышла из подъезда с обшарпанным чемоданом и отвратительной тёткой, эдакой свиньёй-копилкой в расходящемся на пузе ярком халате и резиновых шлёпках.
Тётка подбежала к машине, увидела Валю и обалдела:
– Ой ты, боженьки ж, боже! Думала, врёт бабка, из ума выжила! Я ж вас так люблю, только за фотоаппаратом сбегаю!
– Хочет денег, раз чемодан день стоял! – пожаловалась Настя, сев в машину.
– Хрена ей лысого, а не денег! – процедила сквозь зубы комендантша. – Поехали!
И Денис газанул под отчаянные вопли тётки, а Вика не отказала себе в наслаждении показать ей средний палец.
– Ни стыда, ни совести у московских, – качала головой Вилена Васильевна. – А ты, Алексеева, сколько зарабатываешь?
– Теперь уже нисколько, – засмеялась Валя. – Успели на последнюю передачу.
– И чё ушла-то? Воруют они, что ли? – И Валю поразило, что бывшей тюремной охраннице и комендантше общежития мгновенно оказалось понятным совершенно непонятное телевидение.
– Как вы определили?
– По рожам фуфлыжным. Скользкие все, кроме товарки твоей лохматой, – ответила Вилена Васильевна и зевнула. – Корми нас да спать ложи. С зарей встали в твоё Останково.
– Останкино, – прошелестела Настя.
Когда подъехали к дому, Вилена Васильевна нахмурилась:
– Чё в дворец свой не везёшь, Алексеева?
– Нет у меня дворца, врут газеты, – засмеялась Валя. – Вы ж меня знаете.
– Девка ты честная, но чтоб дома с такой красотой не было? Вона какие дома у артисток по телевизору показывают! – огорчилась комендантша.
– Вилена Васильевна, – заулыбалась Валя. – Сейчас с матерью познакомитесь.
– Мотай на ус, Настька, как в Москве погано живут! Оно тебе надо? – подчеркнула Вилена Васильевна.
Мать была настолько разочарована гостями, что с трудом это скрыла. В большой комнате всё было готово к застолью, салаты и нарезки благоухали на лучшем шведском сервизе.
Расселись, взялись за вилки, Денис открыл шампанское, разлил по бокалам:
– Предлагаю тост за конец старой жизни и начало новой!
– Ну, Алексеева, рассказывай! – скомандовала, выпив, Вилена Васильевна.
Мать встрепенулась, «Алексеева» здесь была она, и Валя кивнула ей, мол, «вольно»:
– Лучше расскажите, что у вас?
– А всё прахом пошло… Больницу помнишь? – махнула комендантша рукой. – Без денег теперь только йодом мажут. Не помогло – помирай. Пивной завод перестроили, всех споили.
За столом она как-то пришла в себя и от потрясения телевидением, и от разочарования пятиэтажкой.
– А в училище как?
– Раньше фершалы были в чести, теперь стали техников учить, что протезные зубы делают! Один блатняк пошёл, говорят, деньги они за зубы гребут лопатой, – поморщилась Вилена Васильевна.
– А в общежитии нашем?
– Бабу Вилю из общежития попёрли… – провокационно хихикнула Настя.
– Язык-то прикуси! Не попёрли, а сама ушла! Я ж двери-то после десяти запирала. На кой мне б… и в общежитии? – стала она объяснять. – Они и бежали бегом, одна шалава в двенадцать припёрлась, но дверь-то закрыта. А ей мать челночная сотовик купила, как начальству. Замёрзла шалава да в милицию позвонила, что не пускают. Приехал сопляк в погонах, по какому, говорит, праву двери запираете? Дело завёл, что ноги она отморозила!
– Вот сволота! – откликнулась мать, раскладывающая по тарелкам огненные пельмени и распознавшая в комендантше социально близкую.
– Я ж им говорю, в пояс должны кланяться, что б…й в общежитии извела! Дело милицейское закрыли, но уволили. С почётом проводили, – возмущённо рассказала Вилена Васильевна, а Валя, Вика и Настя понимающе переглянулись. – Я в этой системе всю жизнь проработала! Мимо меня мыша не проскочит! Где они лучше возьмут?
– Теперь бабу Вилю приставили меня охранять, – прыснула осмелевшая после шампанского Настя.
– В ухо говори! – гаркнула комендантша и перевела взгляд на Дениса. – Какого парня отхватила, Алексеева! Шик, блеск, красота! Всё как в открытке писала про мужа в очках! Не зря я тебя в Москву-то отправила, семь верст киселя хлебать!
Вика с Настей уже давились от хохота.
– Предлагаю выпить за Вилену Васильевну и финал моей телевизионной деятельности! – подняла Валя бокал. – Остаёмся жить-поживать в этой квартире!
– Чего городишь, доча? – застыла мать. – Вещи вон уложены!
– Придётся распаковать…
– Выгнали её с телевизора, что ли? – спросила мать, глядя на Дениса, поскольку мужчина всегда был для неё главным авторитетом.
– Давай потом про это, – предложила Валя.
Но та ушла в свою комнату с окаменевшим лицом и, запираясь, хряснула шпингалетом. Открыла только Вике, и неизвестно, как та её утешила, но мать вернулась, стала хлопотать вокруг Вилены Васильевны и Насти, демонстративно не замечая дочери.
Когда Денис привёз Валю с Викой к себе, Вадик обрадовался и отдал Вике свою комнату, считающуюся в квартире лучшей. Попытался с ней посекретничать, но Вика отмахнулась:
– Тебе, пионэру, спокойного слипа! У меня батарейка кончилась. Вертухайка с фиксами меня добила.
– Фиксы – это золотые зубы у блатных и спекулянтов, а у неё железные. Такие зубы в провинции у многих, – поправила Валя.
– Ты с этой комической старухой в старших классах познакомилась? – спросил Денис.
– Я не училась в старших классах. У меня днём было медучилище, а вечером, спасибо Вилене, массаж за три рубля. Два мне, рубль – ей. Благодаря этому ела досыта. Работа физическая, а я ещё росла.
И «пионэр» Вадик во все глаза уставился на Валю, потому что никогда не видел человека,
