class="p1">Нам надоело сидеть в душном тесном домике, в котором невкусно пахло моей кровью и кучами таблеток. Хотя… это мне невкусно, Антону моя кровь точно понравилась. Он стал выглядеть бодрее и жизнерадостнее, давно его таким не видела. Мы ещё некоторое время полежали вместе, я чуть не уснула… Нельзя спать, пока Антоша так страдает. Без моего ведома он скушал ещё несколько таблеток обезболивающего, за это мне хотелось его отругать, как подобает настоящему заботливому партнёру, но получилось лишь слабенько похлопать по голове. После того, как я специально отдала ему немного своей крови, мои движения стали слабее и неувереннее, но думаю, что это скоро пройдёт. У меня такое было, когда я кровь сдавала.
Мы поели кексов, которые я купила в одном из лагерных магазинчиков за очки, которых у меня ещё целая куча за победу в походе. А потом мы решили проветриться на улице, так как показалось, что погода потихоньку успокаивалась. Дождь лил не так сильно, а грозовые тучи уходили ещё дальше от лагеря. Антон помог мне надеть куртку, а затем оделся сам, и мы вышли, не выключив свет. Почему-то хотелось возвратиться именно в светлую комнату, причём проветренную, потому что мы открыли форточку. За тучами не было видно луны, лагерь освещали только фонари на столбах. А у нас нет своего, поэтому шансы потеряться довольно высокие. Но… я была бы рада потеряться вместе с ним.
Мы шли, держась за руки, почти впритык друг к другу. Только так холод не одолевал нас, а проходил мимо. Правда, у Антона руки были всё равно холодные. Как и мягкие сладкие губы.
— А здесь так вкусно пахнет… — Подметила я. — Люблю запах улицы после дождя.
— А я люблю твой запах. Как будто в библиотеке… — Тихо и скромно сказал Антон, еле улыбнувшись.
— Ну блин! Он не так называется! То, что мы познакомились в библиотеке, не значит, что я пахну библиотекой. — Надулась я и строго на него посмотрела, а он только захихикал.
— Просто наша первая встреча мне очень запомнилась… Вот и запах с библиотекой ассоциируется.
— Правда? Ты до сих пор помнишь?
— Такое не забыть *смеётся*. Ты впервые пришла в нашу центральную библиотеку, я тебя там раньше не видел, хоть и очень часто бывал, поэтому удивился. Ты гуляла по отделу с зарубежной романтикой по нескольку часов почти каждое воскресенье… — Начал он вспоминать.
— Я искала подходящую книгу… Ну, хотела понять, почему все так её любят. И читала через силу каждую попавшуюся книжку.
— А один раз ты привела своего парня… Для библиотеки это был суровый день. — Он грустно улыбнулся. — Он без причины начал ругаться на тебя и чуть не разгромил весь отдел с романтикой.
— Да… Ему снова не понравились мои вкусы. Я думала, что став такой, как в романтических книжках, он будет хоть капельку адекватнее ко мне относиться… Но, кхе-кхе, он ушёл из библиотеки и оставил меня одну посреди отдела.
— А потом я пришёл к тебе, чтобы вернуть на полку книгу, которую ты оставила на столе. Ты поспешила вытереть слёзы и спрятать свой взгляд от меня, но затем спросила… "Какую романтику можешь порекомендовать?"
— Дадада! А ты ответил: "Мне кажется, тебе больше понравится кое-что другое". И потащил меня в другой отдел. Отдел с ужасами. — Засмеялась я.
— Чего смеёшься… Тебе ведь понравилось. Я так и думал, что ты подсядешь на Стивена Кинга. Вот потом мы и начали вместе читать ужастики и ходить в эту библиотеку.
— Это было лучшее, что случалось в моей жизни… Хахах, а помнишь как ты случайно признался мне в любви, когда успокаивал после концовки одного рассказа?
— Ну Регин… Это не случайность… Всё по плану было. Я специально тебе эту книжку дал, чтобы ты потом открылась, и я такой. Хоп. Мило же было, да?
— Даа, я… люблю тебя. — Я повернулась к нему и крепко обняла.
— И я тебя люблю… — Он поцеловал меня в лоб и улыбнулся.
Вспоминать прошлое было одним из самых любимых наших занятий. Обсуждать всё это вместе с ним… От этого становилось очень тепло даже в эти ночные и холодные минуты. Мы прошли уже приличное расстояние от нашего домика, да и от лагеря в общем. У нас не было фонарика, и вокруг тоже не стояло никакого освещения. Только тусклые лучи из лагеря доставали до нас. Мы стояли на шероховатой траве рядом с лесом, дул холодный ветерок, редкие капельки дождя разбивались о мой капюшон. Антон начал кашлять, и его рука почему-то сильно сжала мою.
— Тише-тише… Опять болезнь… — Обняла его я и погладила по спине. — А давай… в лесу погуляем?
— Н-но… опасно…
— Почему? Думаешь мы потеряемся? Не бойся, у меня с начальной школы значок следопыта дома валяется.
— Не в этом… дело…
— Давай, бояка, лесной воздух пойдёт тебе на пользу. Это как морской, только лесной, понимаешь? — Я снова взяла его за руку, и мы подошли ближе к стволам высоких и мудрых деревьев.
Буквально в шаге от начала леса. В его глубине была лишь темнота, много веток, травы и кустов. Ветер качал ветви деревьев туда-сюда, казалось, как будто это двигался сам лес целиком. По-настоящему завораживающее зрелище.
— Какие приятные ощущения. — Я глубоко вздохнула и выдохнула, здесь пахло хвоей и мокрой травой.
— Приятные… — Ответил Антон, вглядываясь в даль леса.
Я первая сделала шаг и потянула Антошу за собой, чего он так боится? С улыбкой на моём лице мы начали гулять, обходя толстые стволы и ветки. Погуляем минут двадцать и вернёмся спать, Антону точно станет лучше.
Антон Баранов.
В лесу.
Три часа ночи.
Регина сегодня по-настоящему сияла красотой, хотя она делала это всегда-всегда. Может потому что я люблю её? Да, наверное поэтому. Я люблю её больше всего на свете, больше всего мира, больше всех родных и даже больше себя самого и своей жалкой жизни. Она — моя жизнь, мои эмоции и чувства. Регина является для меня спасением, только благодаря ей моя жизнь перестала висеть на кончике лезвия кухонного ножа, который снова оказался в выдвижном ящике моего стола моей маленькой и лишённой света комнаты. Вокруг целый мир, который можно изучать всю жизнь и всё равно находить что-то новое, а я метался между двумя решениями: жить или не жить. Как бы это драматично не звучало, словно Артём снова начал свою безумную игру, завязанную на корявом спектакле Шекспира. Но здесь всё серьёзно.
После
