здесь компактно разместилась армейская бригада. Окружающая остров природа состояла из холодного зимнего неба и плещущегося, со всех сторон отгороженного леерами, серого соленого моря. Это безразмерное, состоявшее всего из двух реальностей окружение заставляло человека обращаться внутрь замкнутого леерами пространства, к пустой дисциплине, к напоминавшей детскую игру боевой подготовке, к душной казарме и ротной канцелярии.
Тристрам ступил на территорию роты «Б», доложил о прибытии старшине – глуповатому гиганту нордического типа со слабовольным ртом – и был удостоен чести предстать перед ротным командиром капитаном Беренсом, белокожим толстяком с иссиня-черными волосами и такими же усами: – Ваше прибытие доведет численность роты почти до полного состава. Так что идите и быстрее представьтесь мистеру Доллимору – это ваш командир взвода.
Тристрам отдал честь и, чуть не упав, выполняя поворот кругом, вышел из канцелярии. Он разыскал лейтенанта Доллимора, милого молодого человека в идиотских очках и розоватых прыщах, который проводил занятия со своим взводом, рассказывая об устройстве винтовки. Тристрам знал, что в древние времена доатомных войн существовало такое оружие. Организация, номенклатура, образ действий, вооружение этой новой Британской Армии – все, похоже, пришло из старых книг, старых фильмов. И винтовки, конечно.
– Курок, – показывал мистер Доллимор, – нет, простите, это боек. Затвор, ударник… А как это называется, капрал?
– Боевая пружина, сэр, – быстро ответил, взглянув на деталь, стоявший по стойке «смирно» приземистый капрал с двумя нашивками, всегда готовый прийти на помощь.
– Сержант Фокс прибыл для прохождения службы, сэр! Мистер Доллимор с кротким интересом полюбовался характерной манерой Тристрама отдавать честь и, спохватившись, ответил на приветствие не менее причудливым вариантом собственного изобретения – приставил к бровям растопыренную пятерню с мелко дрожавшими пальцами.
– Хорошо, очень хорошо, – проговорил он. Выражение вялого облегчения осветило его лицо. – Названия составных частей. Можете продолжать занятия.
Тристрам в замешательстве смотрел на взвод. Тридцать человек сидели в спальном помещении, скаля зубы и тараща на него глаза. Со многими из них Тристрам был знаком: они ходили к нему на занятия по начальной образовательной подготовке. Многие из солдат до сих пор не знали даже букв алфавита. Весь рядовой и унтер-офицерский состав бригады «Восточная Атлантика» состоял из завербованных силой головорезов, бродяг, сексуальных извращенцев, заговаривающихся и слабоумных. Тем не менее на уровне знания названий частей винтовки Тристрам почти не отличался от них.
– Слушаюсь, сэр! – ответил Тристрам и, в свою очередь, сделал хитрый ход. – Капрал!
– Я!
– Можете продолжать занятия.
Тристрам скреб пол подошвами, стараясь попасть в ногу с мистером Доллимором, который шагал в направлении офицерской столовой.
– Чем вы сейчас занимаетесь с ними, сэр?
– Чем занимаемся? Ну, с ними не очень-то позанимаешься, так ведь?
Открыв рот, мистер Доллимор с подозрением посмотрел на Тристрама.
– Я хочу сказать, что все, чему они должны научиться, это стрелять из своих винтовок, не так ли? Да! И конечно же, быть чистыми – в меру своих способностей.
– Что же это творится, сэр? – несколько недипломатично спросил Тристрам.
– Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что творится? Что творится, то и творится, – вот и все, что я могу сказать.
Гремя ботинками по металлу и высекая искры, они маршировали по открытой зимним ветрам Атлантики голой палубе рукотворного острова.
– Я имел в виду, что, может быть, вы что-нибудь слышали о нашем участии в боевых действиях? – спросил Тристрам уже более спокойно.
– В боевых действиях? Против кого? – Мистер Доллимор даже остановился, чтобы лучше рассмотреть Тристрама.
– Против врага – О! Понимаю.
Мистер Доллимор произнес это с такой интонацией, словно существовали какие-то другие формирования, кроме вражеских, против которых ведутся боевые действия. У Тристрама зашевелилось в голове подозрение, что мистер Доллимор… не более чем пушечное мясо Но если он – пушечное мясо, то что же говорить о его взводном сержанте?
Вдруг – был ровно полдень – из громкоговорителей послышался треск и шипение записи, и электронный горн пропел свои синтезированные сигналы. Мистер Доллимор продолжал разговор: – Я как-то об этом не задумывался. Я полагал, что то, чем мы здесь занимаемся, и есть нечто вроде боевых
действий. Честно. Я думал, что мы здесь выполняем какую-то оборонительную задачу.
– Давайте пойдем взглянем на приказы по батальону, – предложил Тристрам. Писарь из канцелярии как раз прикалывал приказы, полоскавшиеся на ветру Атлантики, словно белые флаги капитуляции, в то время как Тристрам и Доллимор приближались к сборным баракам штаба батальона, из окон которого доносилось позвякивание звоночков пишущих машинок. Быстро читая приказы – быстрее своего командира, – Тристрам мрачно покачивал головой.
– Вот оно, – пробормотал он.
Доллимор читал, открыв рот и приговаривая: «Ага, ага, понятно. А это что за слово? Ага, понятно».
Вся их жизнь была на этом листе бумаги, холодном и хрустящем, как лист салата, хотя и гораздо менее съедобном. Это был приказ на перевозку: команде из шестисот солдат и офицеров – по две сотни от каждого батальона – предписывалось построиться в шесть тридцать утра на следующий день для погрузки на суда.
– Есть! Есть! – с энтузиазмом завопил мистер Доллимор.
– Мы в списке, смотрите!
Он с восторгом тыкал пальцем в приказ, словно увидел там собственное имя.
– Вот: «… рота „Б“ второго батальона».
Вдруг, к изумлению Тристрама, Доллимор неумело принял положение «смирно» и с пафосом проговорил: – Возблагодарим же Господа, который приобщил нас к своей благодати!
– Простите, не понял? – ошарашенно проговорил Тристрам.
– «Лишь это вспомните, узнав, что я убит…», – декламировал мистер Доллимор. Из него перли начальные строчки стихотворений, словно любимым чтением в школе у него был алфавитный указатель обязательной литературы. – «Ты грабил, говорил он, – завывал он, – ты убивал и так конец приблизил».
– Очень похоже, что так оно и будет, – пробормотал Тристрам, у которого голова шла кругом. – Очень похоже, что именно так оно и будет.
В полночь было слышно, как загудел подошедший транспорт.
Вечером солдат напоили какао и до отвала накормили мясными консервами. Отбой сыграли в двадцать два ноль-ноль. Перед этим, правда, им пришлось пережить осмотр личного оружия и ног, получить недостающее обмундирование и вооружение. Было выдано много боевых патронов, но после того, как случайно были застрелены трое рядовых, а старшина штабной роты ранен в ягодицу, выдача боеприпасов была признана преждевременной, и их изъяли. Теперь патроны войскам было решено выдавать в базовом лагере в порту прибытия – для использования исключительно против неприятеля.
– Так кто же этот проклятый неприятель? – в тысячный раз спрашивал сержант Лайтбоди. Он лежал на койке второго яруса над Тристрамом лицом вверх, положив голову на сложенные руки. У
