- Кто ж это догадался на помойке пчел устроить? - сокрушенно покачала головой Вера Ивановна.
Возле котельной Александр Хромов кувалдой колол глыбы антрацита.
- Долбишь? - спросила староста.- Значит, оклемался.- И совковой лопатой отгребла уголь с дороги.
- Да я сделаю,- сказал Хромов.
- Хороший уголь, крупный. Еле достала. А справки-то нет. Проверяльщики объявятся - чего скажу? Поскорей бы уголь в подвал спровадить.
Хромов выволок из кучи полуметровый оковалок антрацита и закашлялся.
- Куда не в подъем схватил? - засуетилась Вера Ивановна.- Брось, говорю, отстань от нее, иди чайку попей.- И, притишив голос, добавила: Трись на людях-то, трись... В церковь приехал, к батюшке. Никто и не заметит...
- А долго сегодня?
- Чего, служба-то? До-олго...- закивала Вера Ивановна с гордостью.Батюшка наш с небрежением не служит. По полному чину, по-монастырски. Не как другие: отмолотил и побег. Тут его сын приезжал, Борька, Дьякон он в Москве. Сослуживал отцу. Все недоволен был, долго, говорит, служите. В два раза быстрей можно, как в других храмах. У нас такого, слава Богу, нет. Служит батюшка прилежно... Все бы хорошо, да вот плохо: никак, Саша, я с ним не столкуюсь. И знаю, грех, а ничего поделать не могу...
- Чего такое? - насторожился Хромов.
- К тебе не относится, наши дела...
Вера Ивановна хотела перемолчать, как обычно, когда видела любопытничание, но лихоман в душу не лез, отшагнул к углю и снова взялся за кувалду.
- Я ведь хотела из ктиторов уйти, когда прежнего батюшку, отца Валентина, из церкви выгнали. Думала, буду как все: приходить да тихонько в уголку Богу молиться. А батюшка отец Валентин не благословил. Оставайся, мать, говорит, без тебя храм запустеет. Береги храм. Вот и берегу себе на печаль...
Вера Ивановна поставила лопату у входа в котельную. За косогором на дальнем поле в низине елозили трактора, перепахивая неубранный горох. Справа возле леса дымилась скирда.
- Так и не прикрыли солому, сволочи,- сказала Вера Ивановна,- вся сопреет. И смотри, Саша, на службе вечером будь как все. Колокол зазвонит сразу в церковь.
Димка-регент висел на столбе перед папертью, вцепившись в него когтями кошек.
- Ты когда прибыл-то, я не заметила! - крикнула ему вверх Вера Ивановна.- Чего у тебя?
- Кондер полетел или лампа барахлит. Жень, включи!
Женя-сумасшедший включил рубильник, к которому был приставлен.
- Ты смотри аккуратней там,- сказала ему Вера Ивановна, проходя мимо.А то спалишься в проводах, как Мишка Гвоздев!
- Какой такой? - заинтересовался Димка.
- Которого Толян в прошлый раз на пруде зарезал. Толян в тюрьму отдыхать, а Мишка после больницы электричество полез воровать на столб. Его там и прихватило. Милиция потом одни уголья в целлофан паковала...
- А не надо пятить у родного отечества,- рассудительно сказал Толян, появляясь неизвестно откуда.- У государства не воруй. Клиент созрел - его и щупай. Да, баба Шур?
Шура топталась возле паперти, ждала батюшку. В дареной старой шубе из черной синтетики она мерно прохаживалась, заложив руки за спину. В шубе, в войлочных сапогах на "молнии". Степенная.
- Баба Шур! - крикнул ей в ухо Толян.- Хочешь, песню спою? Как по быстрой речке плыли две дощечки, ах, еж твою медь, плыли две дощечки! Ништяк?
Из уборной вышел Александр Хромов и молча направился в котельную.
Женя-сумасшедший преградил ему путь, достал из кармана поломанную фотографию.
- Это мама моя. Ничего, правда?
С фотографии на Хромова смотрела тупорылая, налитая похмельем пожилая женщина.
- Солидная,- кивнул Хромов и, чтобы замять смущение, потянул из кармана папиросу.
- Не курят тут,- усмехнулся Толян.- Господь Бог ругается. Не следишь за порядком, баба Шур.
- А я ей говорю,- глядя на фотографию, продолжал Женя,- мама, зачем ты пьешь? Ты же верующий человек. Если ты выпьешь еще раз, я разобью нашу икону. Она выпила, я разбил икону. Вы знаете, ничего не случилось.
- Бывает,- невпопад пожал плечами Хромов.
- Жень, включи! - крикнул со столба Димка.- Не отвлекайся. Ко всенощной не успеем. А где Бабкин?
- За батюшкой поехал, ответил староста и подпихнула Хромова в спину.Иди угольку подкинь.
Толян проводил Хромова внимательным взглядом.
- Это откуда ж клиент приплыл? Нецерко-овный...
- Да... болезненный тут один... к батюшке...- расплывчато пояснила староста.
- Ох, ох,- залопотала Шура,- полночью пришел, одежу сушил... сахар ищет...
- Иди отсюда! - шуганула ее Вера Ивановна.- Здесь электричество!
- Болезненный, значит?.. К батюшке?.. Ясненько.- Толян задрал голову.Дим! Кондер на корпус пробуй: искру бьет - значит, пашет! Контакт пошкурь: медь с люминием не дружит!
- Дай ключа! - проскрипел за спиной Веры Ивановны бесполый голос.
Вера Ивановна обернулась. Татьяна - перекошенная от старости, на двух клюках - хмуро уставилась в лужу. Вера Ивановна молча рыпнулась в сторожку. Появление колченогой бабки подействовало даже на ртутную лампу - она наконец загорелась розовым светом. Димка-регент, стараясь особо не бренчать кошками, тихо спустился на землю и скрылся в сарае.
- Пойти уголек покидать с похмелюги? - Толян, зевая, двинулся в сторону котельной.
- Не ходи туда! - закричала Вера Ивановна, выходя из сторожки.- Чего тебе там?
- Ключа,- осекла ее Татьяна.
- Чего орешь? - рявкнула на нее Вера Ивановна, хотя Татьяна не повышала голоса.- На тебе твои ключа! Орет, главное дело!
Толян, наблюдая за старухами, сапогом разгонял лужу на паперти.
Татьяна уковыляла в батюшкин дом.
- Ну ты даешь, начальник! - усмехнулся Толян.- Чего ты на нее полкана спустила? Ей жить-то два понедельника осталось.
- Уходи, Толян, Христом Богом прошу,- прижав руки к груди, попросила Вера Ивановна.- Что ты здесь груши околачиваешь?
- Балды налей - отвалю.
Толян удивился: ляпнул про балду просто так, а подействовало, Вера Ивановна безропотно скрылась в сторожке.
За оградой что-то загромыхало, Толян обернулся: в калитке Лешка Ветровский, замдиректора исторического НИИ, не мог справиться с худосочной деревянной стремянкой. Стремянка, раскинув ноги, заклинилась в прутьях. Лешка, тяжело дыша, драл стремянку на себя, Толян помог ему, заодно принюхался.
- Ну сквозит от тебя!.. Ты ж вроде не керосинишь?
- Аспирант с Загорска приехал,- отдуваясь, признался Лешка,- отец Иосиф, иеромонах. Засиделись.
- Ты где? - негромко позвала Вера Ивановна, стыдливо держа руки под фартуком.- Вылью!..
- Я тебе вылью! - Толян скакнул к ней и со стаканом в руке выпятился задом к скамье возле могилки. Он снял кепку, пригладил патлы и, поднеся стакан ко рту, обернулся к Лешке.- Оставить?.. Зря. Религия не возбраняет. Отец Михаил очень даже уважал.- И Толян заглотил балду.
- Стакан отдай,- сказала Вера Ивановна Толяну.- Выпил - уходи теперь.
Толян послушно направился к воротам.
- Чего это ты приволок? - стряхивая над могилкой стакан, кивнула Вера Ивановна на Лешкину поклажу.
- Разножка для катавасии. Как у старообрядцев.
- Сколько отдал?
- Тридцатку.
- Дорого,- осудила староста.- Передал,- повторила она для закрепления, хотя разножка была сделана опрятно, не на хозяина.
Показался мотоцикл. За спиной Бабкина возвышался батюшка, а в люльке сидела матушка.
Шура кинулась наперерез. Бабкин еле вырулил.
- Поздравляю с приездом!
Матушка, плохо скрывая брезгливость, поцеловалась с нищенкой. Из объятий Шуры матушка поглядывала по сторонам, всем ли видно.
- Чувствую себя плохо, ох, ох,- запричитала Шура, зыркая глазами в сторону старосты, виновницы своих напастей.- И ноги не ходят.
- Вам побольше гулять надо, бабушка,- мягко улыбаясь, посоветовала Ариадна Евгеньевна, не вслушиваясь в бормотанье нищенки.- Ножками ходить, ножками...
- Тут к тебе человек, батюшка,- сказала Вера Ивановна.- Кашель у него нехороший. Полечить бы...
- Угу-угу,- закивал отец Валерий.- Поговорим... Никогда у нас прежде не был?
- Новенький,- сказала Вера Ивановна.- Углем занимается.
- Тогда завтра после обедни.
- Я вот... с-спросить хотел,- нерешительно произнес Бабкин.
- В дом иди, отец,- раздраженно сказала Ариадна Евгеньевна.- Отдохни перед всенощной.
Батюшка присел на лавочку.
- Так-так?..
- Евангелие от Иоанна... Там в конце... Иисус говорит Петру: паси овец моих...
- И что тебя, э-э... смущает?
- П-петр... предал его... А Иисус Петра в начальники... Церковью командовать... Предателя... П-почему?
Отец Валерий посидел, подумал, тяжело поднялся с лавочки.
- Неисповедимы пути Господни.
- И-извинитё,- пробормотал Бабкин.- Я не знал.
8
Ровно в пять Вера Ивановна ударила в колокола. Началась всенощная.
Отец Валерий в багровой новой фелони двинулся кадить иконы. Сегодня он был не в голосе, подпевал сипло.
Димка-регент настраивал магнитофон - решил записать службу, послушать потом со сторо-ны. Бабкин сел возле магнитофона следить за индикатором. Петров сидел на той же лавке по инвалидности. Александр Хромов, не зная церковных правил, тоже подсел к Бабкину. Петров неодобрительно хмыкнул, но с лавки Хромова не согнал.
