стены, вдоль одной стоит шкаф-купе, узкий, компактный, с боковыми закругленными полками, совсем не такой как у них с Раисой. На полках электронные часы со светящимися цифрами-палочками, безделушки и телефон-трубка.
Дверь в одну из комнат прикрыта, и что там происходит, не видно, хотя понятно, что в ней кто-то есть: Родя услышал вздохи, покашливание и стуки, как будто что-то берут, а потом кладут обратно на стол или тумбочку. «Не спится, что ли?» – подумал Родион и посмотрел в сторону кухни, в которой тоже кто-то был. «Наверное, чай пьют, – предположил Родя, уловив звук звяканья ложки, размешивающей сахар в чашке, – сейчас бы чайку послаще, да с лимончиком». Он глубоко вздохнул и тут же почувствовал слабый, но такой знакомый запах – «Котлеты! Рыбные! Надо же, кто-то жарит. Это знак – завтра же к маме, прямо с утра, без предупреждения!».
Вдруг ночную, мирную тишину квартиры нарушил телефонный звонок, настойчивый и тревожный, Родион аж вздрогнул. Раздался звук отодвигаемой табуретки и со словами «Что это за звонки такие поздние, вот ведь наглость!» из кухни вышла … мама.
Ее появление было столь неожиданным, что у Родиона перехватило дыхание как от удара под дых.
– Мама? – кинулся к ней ошарашенный сын. – Мама! Что ты здесь делаешь?
В секунду он оказался рядом, но она, конечно, ничего не почувствовала. Родион хватал ее за руки, двигал маленькие фигурки слонов на полке возле телефона, пытаясь привлечь внимание, но тщетно! Лишь вспорхнул и медленно опустился на пол тонкий белый бумажный квадратик – какой-то забытый чек или счет.
Мама сняла трубку, но сказать «Алло!» не успела, громкий и поспешный Раин голос ворвался в квартиру:
– Ольга Ивановна, Вы не могли бы к нам прийти? – от испуга Рая говорила тонко, почти визжа. – Прийти прямо сейчас. Родди плохо, я неотложку вызвала, нужно с Мячиком побыть.
– Что случилось, Раиса? – строго спросила мама. – Где Мячик? Что значит – плохо?
– Ольга Ивановна, он домой зашел и упал! Не шевелится, глаза открыты. Я боюсь, Ольга Ивановна! Мячик на кухне, чай пьет, – отчиталась невестка.
– О, господи, Рая, – мама зажала рот своей маленькой ладошкой, – неужели инсульт, как у моего отца?
– Я не знаю, не знаю! – почти кричала от отчаяния Раиса и повторила, – он зашел и сразу упал, даже не разулся! Но Мячик вроде не испугался, чай пьет.
Родион видел, как после минутного замешательства мама берет себя в руки, как она всегда умела:
– Значит так, Раиса. Я иду к вам. Твоя задача – до приезда врачей разговаривать с Родди. Смотри ему в глаза, держи за руку, говори с ним. Не трогай, не шевели, набери еще раз 03, пусть поторопятся, скажи, что ситуация критическая. Заранее открой входную дверь, чтоб я не возилась с замками и будь возле Родди. Поняла?
Родион словно увидел, как на том конце телефона послушно кивнула его жена, а мама твердой рукой поставила трубку на базу, но потом сняла ее и направилась в сторону его бывшей комнаты, где, как уже догадался Родя, не спал отец. Осторожно, почему-то на цыпочках (зачем? ведь она все равно его не видела!) он двинулся следом.
Отец сидел на кресле возле тумбочки и возился с магнитофоном. На полу неровной башенкой высились катушки в картонных, пожелтевших от времени узких коробках, на боках мелким аккуратным отцовским почерком черными чернилами было описано содержимое: Высоцкий В., зарубежная эстрада (сборник), опять Высоцкий, Японские саксофоны (название группы, что ли?) и снова – Высоцкий, Высоцкий, Высоцкий…
На одном из конвертов Родя увидел надпись «Родди, 5 лет» и в памяти сразу возникла картинка. Отец принес откуда-то микрофон, белый пластмассовый прямоугольник, похожий на кусок банного мыла на тонкой проволочной подставке, усадил Родиона перед ним и сказал:
– Сейчас будем тебя записывать, Родди. Для истории!
– Для какой такой истории? – спросил Родион, с любопытством рассматривая пластмассовую штуку. В штуке были узкие длинные отверстия с серой мелкой сеткой внутри, а над ними за прозрачной вставкой – полукруг с делениями как на линейке и стрелкой с красным наконечником. Когда он стучал по микрофону пальцем, раздавался глухой звук, а стрелка отклонялась туда-сюда.
– Ну как для какой? Для семейной! – объяснил отец. – Вот вырастешь большой, будет у тебя свой сын, дашь ему послушать, как ты говорил, когда был маленьким. Знаешь, как интересно.
Родион лишь пожал плечами – в пять лет смутно представляется какой-то будущий сын, да и вообще семейная история.
Отец между тем включил магнитофон на запись и торжественно произнес:
– Родди – пять лет!
И после короткой паузы:
– Ну, Родди, говори!
– Что говорить?
– Ну, расскажи что-нибудь!
– Что рассказать?
– Ну, про себя расскажи, стишок какой-нибудь, что хочешь!
Родион знал наизусть много стихотворений – бабушки занимались с ним усердно, но сейчас почему-то из памяти вылетели все строки. Поэтому он лишь глубоко вздохнул и промолчал.
– Ты чего молчишь? – задал вопрос отец.
Сын посмотрел на него и прошептал:
– Не знаю, что рассказать.
На помощь поспешила мама:
– Родди, а что ты недавно с бабушкой про зайца учил?
Родион оживился, поерзал на стуле и громко, так, что стрелка на микрофоне прыгнула влево и пропала, с выражением начал декламировать:
Зайка сидит в витрине,
Он в серенькой шубке из плюша.
Сделали серому зайцу
Слишком длинные уши…
И так далее.
Когда он закончил, отец похвалил и сказал:
– А теперь еще расскажи, стишок или сказку.
И Родион снова рассказал тот же стих про зайца в витрине. И дальше, на все просьбы отца, читал это восьмистишие Агнии Барто раз пять, пока отец не вспылил:
– Что ты все про зайца да про зайца? Надоело уже! Ничего не знаешь больше, что ли?
Но Родя лишь молчал и смотрел вниз, на палас, где обнаружилась маленькая дырочка, похожая на паука, и эта прореха казалась намного интереснее, чем глупая запись его чтения на магнитофон для какой-то неведомой истории.
В конце концов, отец сдался и отпустил сына восвояси, микрофон вернул и больше домой не приносил.
«Надо же, – думал Родион, рассматривая катушки, – а я и не знал, что эта пленка сохранилась. Однозначно придем с Мячиком и послушаем».
– Кто звонил, Оля? – не поворачивая головы, спросил отец, услышав, что мама зашла в комнату. – Так поздно. Ошиблись что ли?
– А ты почему не ложишься, Витенька? – не стала сразу огорошивать отца мама. – Опять не спится?
– Да вот решил с магнитофоном разобраться. Вроде все работает, никаких повреждений, а почему-то бобины не крутит, хочу понять, в чем дело. Инженер
