сколько я буду тянуть?»
В кабинет вошел Рябоконь, благодушно огляделся. На его рубашке темнело свежее пятно от кофе. Он опустился на стул и сложил руки под животом.
— А где Диана? — спросил он, осматриваясь, будто она могла где-то прятаться.
— На задании, — буркнул Олег. — А тебе зачем она нужна? Других мало?
Последнюю фразу он сказал напрасно, но уж очень был раздражен, — спасибо Верховцеву.
— Ты когда в отпуск идешь? — спросил Рябоконь, словно ничего не заметив.
— Через две недели… — сказал Дольников. — Кажется.
— Везет. А я свой уже отгулял.
«Вот за отпуск и надо со всем этим разобраться! — осенило Дольникова. — Потерпеть пару недель, а там спокойно, без нервов, все устроить».
Первую часть отпуска он отгулял еще в мае, и теперь у него оставалась вторая, о которой он не то чтобы забыл, но за всеми хлопотами выпустил из виду.
Спасибо, Рябоконь напомнил.
Ему внезапно стало легче. Раздражение улеглось. Две недели показались таким долгим сроком, за который любая проблема разрешится сама собой. Остро захотелось увидеть Диану, сказать ей, что все придумал. Он и раньше ей это говорил, но так, будто только намеревался что-то предпринять. Теперь точно знал, что станет делать, и с каждой минутой ощущал, как в нем растет уверенность на самое счастливое разрешение ситуации.
Когда Рябоконь, поговорив о служебных делах, ушел, Олег позвонил Диане. Знал, что его звонок может прийтись некстати, но так хотелось услышать ее голос, что он не мог ждать ни минуты.
«Поступаю, как мальчишка, — думал он, слушая гудки в трубке. — А, пусть! Один раз можно».
— Что случилось? — спросила Диана, приглушая голос.
Олег понял, что она с кем-то беседовала. Он действительно влез не вовремя, но теперь давать отбой было поздно, и торопливо заговорил.
— Давай сегодня, в три, на нашей квартире.
— Олег Петрович! — попыталась что-то сказать Диана.
Но Дольников тут же перебил ее.
— Не могу без тебя. Приезжай сразу туда. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Диана.
Олег понял, что она улыбается, и у него потеплело на душе.
— Все, жду тебя. До встречи.
— Да, да…
Чтобы не бегать по кабинету и не придумывать бог знает чего, глядя на девицу в окне, Олег заставил себя сесть за стол и до двух честно трудился, переработав целую гору материала, в том числе и того, до которого долго не доходили руки. Энтузиазм захлестывал как в юности, и он даже в столовую не пошел, напившись кофе в кабинете. На часы не смотрел, руководствуясь давно выработанным чувством времени, и ровно в два часа выпрямился и сказал себе вслух.
— Хватит.
Словно по команде, в кабинет вошел Рябоконь.
— Работаешь? — спросил он машинально.
— Типа того, — улыбнулся Дольников.
Хорошее настроение не покидало его, а мысль о том, что скоро встретиться с Дианой, внушала нелепое желание вскочить и отколоть какой-нибудь номер, запеть, например, во все горло или выскочить в коридор и с топотом пробежать взад-вперед.
Коля подошел к окну, остановился и покачал головой.
— Сидит.
Он повернулся к Олегу.
— У тебя зеркало есть?
— Вон, на стене, — кивнул Олег.
— Да нет. Маленькое.
— Зачем тебе?
— Есть?
Олег встал, поискал в книжном шкафу. На одной из полок лежало старое зеркало с подставкой из проволоки и отбитым углом.
— Держи.
— То, что нужно, — оживился Коля.
Он взял зеркало и протянул его к солнечному лучу, косо заглядывающему в кабинет.
Заинтересованный его действиями, Дольников подошел к нему ближе и встал рядом. И только сейчас понял, зачем Коле понадобилось зеркало. Поймав солнечный луч, Рябоконь направил «зайчика» прямо на сидевшую в окне пятого этажа девушку.
— Сейчас мы тебя пощекочем… — бормотал он. — Ты у меня зашевелишься. Курит она…
Белый кружок прыгал по лицу девушки, по плечам, иногда опускаясь на грудь и ноги. Было такое ощущение, что рука у Коли удлинилась, и он трогает девушку за разные места, наслаждаясь при этом полной безнаказанностью. Но девушка никак не реагировала. Прикрыв глаза, она равнодушно курила, и все попытки Коли обратить на себя внимание ни к чему не приводили.
— Даже не посмотрит, — возмущался Рябоконь. — Гордая какая. Как будто нас тут нет!
Олег, сначала с любопытством и тайным злорадством наблюдавший за манипуляциями Коли, почувствовал вдруг неловкость, словно участвовал в каком-то постыдном действии, вроде подглядывания в бане за голыми женщинами. Тем более девушка, так и не взглянув в их сторону, поднялась и ушла, подчеркнув тем самым всю недостойность их поведения.
— Хватит ерундой страдать, — сказал Олег, отбирая у Коли зеркало и пряча его в шкаф.
— Ушла, — сказал с сожалением Рябоконь, глядя вниз. — Чем она, интересно, занимается? Целыми днями сидит. Наверное, ночью работает?
Он обернулся за поддержкой к Олегу. Но тот, посмотрев на часы, пожал плечами.
— Не знаю. Все может быть… Ладно, Коля, мне тут надо закончить кое-что. Так что извини.
— Или кто-нибудь содержит, — продолжал Рябоконь. — Как-то же она зарабатывает на эту квартиру?
На его вопросительный взгляд Олег вторично пожал плечами и выпроводил Колю из кабинета. Затем, украдкой, словно боясь, что его увидят, осторожно выглянул в окно.
Девушка сидела на прежнем месте и равнодушно смотрела на улицу. Олег усмехнулся, отодвинулся от окна и, быстро собравшись, покинул кабинет.
До трех еще оставалось более получаса. Олег решил пройтись до места встречи пешком. Поступок Коли несколько успокоил, но энергичная прогулка была сейчас в самый раз. Он вышел на проспект Независимости, свернул за кинотеатром «Октябрь» направо и двинулся по тротуару легким солдатским шагом, который сохранил еще с молодости.
Солнце заливало проспект от края до края, но было не очень жарко, и Олег шагал с удовольствием, дыша всей грудью и весело поглядывая на окружающих. До ЦУМа он долетел за пятнадцать минут, дружески кивнул великому поэту, чей памятник украшал площадь его же имени, миновал филармонию и, приняв налево, вошел в прямоугольную арку жилого дома, на третьем этаже которого помещалась квартира Верховцева.
Диана уже ждала его, и это было тем приятным сюрпризом, который неосознанно жил в душе Олега с самого утра, помимо одолевавшего его желания поскорее увидеть ее. Она прижалась к нему, такая свежая, юная, и была так рада, что он лишь засмеялся, целуя ее. А дальше все было так, как ему и хотелось, чего он даже в самых смелых мечтах не мог когда-то и представить.
— Тебе как будто двадцать лет, — сказала чуть позже Диана с улыбкой.
Они лежали на кровати, а легкий ветерок веял в приоткрытое окно и надувал парусом тюлевую занавеску.
— А я и чувствую себя на двадцать, — блаженно улыбаясь и глядя в
