– Звонит… не слышишь? – крикнула мадам Пти Жако Розете. – И жутко, и… Шум, кажется?..
– Все тебе ка-жется!.. – сказал с раздражением Пти Жако. – Я не настаиваю. Завтра объяснимся… Не могу же я его вышвырнуть! Я предупредил, завтра уедет, если уж так… – досказал Пти Жако плечами, налил вина и жадно выпил. – Пей, Жюстин…
– Не-эт, теперь он не уедет, не-эт… – растянул от удовольствия рот Жюстин и облизнулся, – крепко засел, не выдрать, забуксовал.
– Как же он… напоролся? – допытывалась мадам Пти Жако.
Розет вернулась:
– Требует завтрак. Ничего, ласковый.
– Ла-сковый? – удивилась мадам Пти Жако и просияла. – Что же он… как ласковый?
Розет усмехнулась хитро.
– Да подошел ко мне, и в глаза мне так… и спросил, ласково: «ты откуда, миленькая какая?» Я понимаю, все-таки, у англичанок наловчилась. Сказала и м – из Тарб. Так и шатнулся, и ртом так, а ничего, нестрашно. Сколько мне лет, спросил. Скучно так посмотрел… и вот, двадцать пять франков, ни за что!
– Ого! – выбросил Пти Жако, как выстрелил. – Вот те и на дорожку. Да, завтрак?.. Салат, пулярда… и все, все, все, что… Скажи Жеромке – мюж под белым соусом, да попарадней! Постой. Сбегает к Дюкло, лангусту… у него есть… Скажешь – отель закрыт, а завтра, что угодно. Если пожелает, американцы любят поострей, можно к обеду буйабес, ну… наше, спесиалитэ-дэ-ля-мэзон – жиго по-баскски… вино?.. Это я сам уж с ним. Гастона отпустили, ловко умел потрафить англичанам. Он еще в городе… позвать, как думаешь? – взглянул он на жену.
– Если на два-три дня – пожалуй.
– Шанс, мсье Луи! – подмигнул Жюстин. – Здорово устриц любит.
– Устриц, Розет, у-стриц! – закричал Пти Жако Розете, которая уже была на лестнице. Сам побежал за ней. – Из моего запаса, и вэн-дэ-сабль! Да пошустрей ты с ним, не будь деревней, не бойся, глупая, тут и на приданое зацепишь…
– Да уж не вам чета… только наобещали, а…
– Приезжай в Бордо – получишь.
– Ждите… – подразнилась языком Розет и полетела ветром.
Пти Жако вернулся и возбужденно выпил.
– Жюстин, за твое здоровье. Ну, так – напоролся?..
– Забуксовал. Только с той вряд ли у него что выйдет. Да что… как-то у них все шиворот-навыворот, у этих русских. Уж насмотрелся. Знаете – называется ам-сляв? Мерка совсем другая. «Кремлэн-д'Ор» знаете, модный кабачишка… мсье Жан Петрофф? Лакеями все только капитаны, лейтенанты. Погребом ведает полковник или генерал. Портье – «шэр-кэс», тоже полковник будто… на протезе, а лихо прыгает. Встречает – как на смотру. Жиго подносят на кинжалах. Стиль! А жен-щины!.. Выйдет ихний хор – ослепнешь. Это но-мер. Или певица, соло, в этакой… как это у них?.. не шляпка, а… кокон. Икона, стиль… иде-я. Иде-я, дорогой Луи. Стоит – как изваяние, как… ассирийская богиня. Ни пальчиком, а… все косточки у ней играют. Это – стиль! Или – танцуют… э!.. Чорт возьми, сам два раза по пять франков выкладывал. А ихние еще казаки… мертвого подымут! И все, ведь, нищие, клошары, мсье Луи… «ни пото, ни мэзон», так и поют: «тю мурра… – этиль-ньора-па-дэ-домаж». Знаю, у меня там приятели. Веселые, черти, а у каждого нож в груди! Это, мсье Луи, сти-иль, и-дея! Зубы стиснул, а жарит во все горло. И все ночи американцами набито. Англичане, шведы… На что голландцы, крепки на денежки, – и те размякнут, как хлебный суп.
Пти Жако причмокнул.
– Попали в жилу. Гребут?
– Ого-о!.. – Жюстин защурился, как от солнца. – Клондайк! Жан Петрофф, говорят, раньше министром был… понятно, в чердачке не пусто, мог аранжировать. «Крэмлэн»… это надо ви-деть! На скале, прямо в море, будто пакетбот «Атлантик»: палуба, носовая часть, бухширинг… экзотика. Стиль, и-дея!..
– Это же моя идея! – крикнул Пти Жако. – У меня в «морском салоне», где тот, полная иллюзия. Мои «Пти Пэн» плывут!..
– И с первоклассным пассажиром, мсье Луи. Такой – один стоит всех голландцев-шведов… Ка-кого карпа я вам завез-то, будете Жюстина помнить.
– Американцами набито?
– Плюнуть негде. А почему? Казаки. Все косые, скуластые, мон-голы. Кинжалы, шашки… ти-гры! Американки обмирают, всякие мечты, то-се… Ну, что ихние ковбои… грива на штанах да шляпа с зонтик. А у тех – ноги на шарнирах, на штанах кровь, огонь… ну, и готова, испеклась, сейчас и жемчуга теряет. А пе-сни … о-о-о! Свист, гик … и вдруг, заплачут… пьяные, американ-цы. Чарли один, мальчишка… приятели рассказывали, – его там «каучуком» звали… неделю так и не вылезал оттуда, с сотню тысяч пропил-прокидал, так казаками очаровался. Отец ему из Анжелоса каблограммы, а он их рвет. И дурака такого… жале-ют! такого-то болвана!.. Пьян всегда, так и ночует на диванах… сотнями швыряет… шанс, лови момент! А те, шибко если пьян, назад ему, сами в карман суют! Вера, говорят, у них такая, религиозная… и-дея: от пьяного ни… ни сантима!
– Зна-ю эту идею, – присвистнул Пти Жако, – это философия, у нашего Руссо… называется – идеализм. В коммунальной еще учили. То – в книжках. А другое – наоборот, это – реализм. Вот и промазали войну, теперь пошли по ресторанам, хлеб отбивать от…
– …реали-стов, мсье Луи!
– Нет, от специа-листов! Ну, жизнь научит.
– Нет, этих не научит, мсье Луи. Уж я-то знаю, пропащие… – махнул Жюстин фужером и расплескал.
– Виноват, мадам, на скатерть… Не научит. Жан Петрофф, человек приличный… мерседес завел, сорокасильный… для себя! Клиентам – ни-ни-ни… чудак. Какой-то санаторий хочет ставить, для офицеров, чтобы всем бесплатно! Про-горит.
– К делу, дорогой Жюстин, – торопила мадам Пти Жако, – вы про иностранца, про т у…
– Виноват. Да, забуксовал. Нацеливался, примерял, и – напоролся. И немудрено. Если бы, дорогой Луи, вы увидели… про-щай! Я понимаю толк в женщинах… Извините, мадам Пти Жако… античная Венера, перед той – глыба, и больше ничего. Стиль, идея! Манеры, линии… – показывал Жюстин, крутя руками, – глаза-а… Но-о… – Жюстин прищурился и помотал лукаво пальцем, – Верден, и – точка. Идеализм, симан-армэ, броня. Вздыхай и… – точка.
Пти Жако высчитывал в блокноте. Мадам Пти Жако сказала, щурясь:
– О, Жюстин, однако… и вы того? а, кажется, такой резонный.
– Ma-дам!! – вскинул Жюстин плечом и поклонился. Откинулся, вытянул в нитку губы, защурился, и на костлявом его лице изобразился ужас, – шутливый ужас. – Нос все дело портит… – потянул он себя за кончик носа. – Директор «Комеди Франсэз»… рассказывал я вам, мсье Луи, говорит мне: друг Жюстин, нос у вас, как у фараона Ту-ту-ту-камона… но успех в театре обеспечен. Да, но … увы, не по карману. Жюстин-бедняк может только вздохнуть и облизнуться. Жюстин-бедняга…
– … у кого в банке… – подмигнул Пти Жако, высчитывая карандашом в блокноте.
– Но-но-но-но-о!.. не слишком, мой Луи, не слишком… – покачал пальцем насторожившийся Жюстин, и его нос пропал в фуражке.
Пти Жако знал цену болтовне: надо было процеживать сквозь сито. Он это сделал, но и остатка было много – что-то сенсационное варилось. Иностранец был налицо, в «морском салоне». Будет и завтра, и послезавтра, и… «без ограничений». Англичане платили за апартаменты хорошо, но все же маловато, – триста франков в день. Отель закрыт, и все закрыто: надо поискать «Пти Пэн». Надо их открывать, надо нанять прислугу, удержать Розет, – она привыкла к иностранцам, умеет с ними, – надо вернуть Гастона, – не повар, золото! – взять плонжера, держать отель в порядке, настилать ковры, взять «англичанку» – кого-нибудь, мальчишек… наконец, держать машину. Да, вот как с машиной?.. Весь план нарушен, надо в Бордо, дать отдых сыну, надо все прикинуть: все – для каприза иностранца! Надо, наконец, и риск прикинуть. Кто его знает… а не заплатит? «Без ограничений»… – а вдруг?.. У них возможно, кракнет биржа, вот и «без ограничений»! Или, вдруг, скандал… муж накроет, или еще любовник, револьвер, убийство… или еще похуже? Надо все прикинуть. Надо и масштаб прикинуть, амери-канский… Проживет дня три-четыре – стоит ли из-за пустяка ломаться. Надо все прикинуть.
И Пти Жако прикинул. Он колебался, набавлял, сбавлял, прикидывал, амортизировал и – все прикинул.
Позвонил Розет. В волненьи, протянул жене бумажку:
– Вот, калькуляция… Да, еще шоффаж прикинуть, может потребовать, на случай. Только-только в меру, покрыть издержки. Надо и… эту… психологику учесть, моральную затрату. Иначе – игра не стоит свеч. И, в сущности, чем мы рискуем? Не примет, – пожалуйста, в Бордо поедем… кто его просил?..
Пти Жако следил за выражением лица жены. Ее лицо покрылось пятнами кармина. Она читала: «Апартаменты, № 1 …… „морской салон“… – шесть тысяч пятьсот франков в день. Пансион по соглашению. Администрация приморского отеля „Пти Пэн“ – Луи Этьенн Пти Жако». И хитрый росчерк.
Мадам Пти Жако выпила вина и поперхнулась. Жюстин рассказывал.
– Ну … как?..
– По-моему, ты слишком… – мадам Пти Жако закашлялась.
– Слишком?.. – почесал у глаза Пти Жако.
