хлопнув дверью.)
После ее отъезда я еще минут пять фанфаронил в одиночестве, убеждал себя в собственной правоте; орал на кошек: как это можно — не знать Шекспира?! Это ни в какие ворота! — и чем дольше я срывал гнев на бессловесных тварях, тем гаже становилось у меня на душе. Что на меня нашло? С чего я так взбесился? Откуда такая злость? Час спустя, когда, несмотря на все мои эсэмэски, она так не вернулась, я решил взять машину (снаружи шел проливной дождь, тут принято говорить «льет, как корова ссыт», — и за две недели до того лило, как корова ссыт, и вообще, с тех пор как мы вернулись с болота, лило все время, причем именно как корова ссыт, а это рано или поздно начинает действовать на мозги, недолго и до размягчения) и поехал к ней мириться. Машины у дома не было. Я припарковался в начале улицы и стал ждать: не хотелось идти домой к Арно, он бы стал приставать, просить сыграть во что-нибудь; незачем, чтобы Люси, вернувшись домой, застала меня в разгар партии в домино со своим кузеном; да и втроем непросто будет все обсудить. Так что я окопался в машине и слал ей СМС; потом прошел час, она так и не вернулась, и я уехал домой.
Вечером никаких новостей, спать я лег мрачнее тучи.
Назавтра в полдень, так и не дождавшись ответа, я отправил Люси аудиосообщение с такими стихами, найденными в Сети:
Наши дыни в саду без тебя загрустили,
И друг дружке цветы снова шепчут вопрос:
Что за праздник в селе? Урожай, сенокос?
Почему их сегодня водой не полили? [38]
Бессовестно стащил из блога у какого-то Николя Буало, вроде бы спец по садоводству, — в надежде, что это ее рассмешит и она вернется поливать огород, хотя дождь не переставал уже несколько недель. А потом подумал: ну что я опять на нее наезжаю, давлю своей культурой, строю из себя умника, все-то у меня стишки, все-то поэзия, пусть даже из интернета! И удалил сообщение до того, как она его прослушала.
Я правда не понимал, что делать.
Мне было грустно и больно оттого, что я доставил ей боль.
Я плюнул на болотную поэзию и написал еще одно сообщение, гораздо более искреннее и совершенно отчаянное: «Прости меня, Люси, вернись, я простить себе не могу, что сделал тебе больно. Пожалуйста». И пока ждал ответа, все думал: вот интересно, откуда у меня это дурацкое самодовольство? Что такого-то? Ну, учился я, да, — но не Шекспира же изучал, я же не читал из него ни строчки, я ж на поверку — невежда, невежда я! — и культура у меня наносная, как пленка инсектицида, пшик-нутая из распылителя: никчемная, ядовитая и нестойкая. Важны только знания, настоящая мудрость, а не имена, которые выскакивают из памяти блоками, как рекламные лозунги, прилипшие в юности: веронские любовники! принц датский! дочь Миноса и Пасифаи!
Чтобы Люси приняла мои извинения, пришлось ползти к ней на коленях с букетом цветов в руках.
Я даже разбил копилку и пригласил ее в июне на четыре дня в Италию: Верона, Падуя, Венеция — настоящее свадебное путешествие, и она согласилась. Чудесное место Верона! Только туристов перед домом Джульетты и на балконе не меньше, чем по воскресеньям у Эйфелевой башни, ей-богу.
Глядя назад из нашей сегодняшней жизни, когда мы с Люси живем вместе на ферме «Добрые дикари» посреди Гатинской пустоши, и отлично ладим, и имеем в своем распоряжении сотню яблонь и вдоволь земли, чтобы засадить пять гектаров овощами (Люси), а также лекарственными и ароматическими травами (Давид), когда возводятся теплицы и новый кооператив крепнет день ото дня, и четыре ресторана уже закупают у нас большую часть продукции, и есть инвестиционный проект открыть производство бутилированного супа: «Попробуй — съешь!»® (суп из воображаемого болотного аллигатора), «А не кисло будет?»® (суп из щавеля со сливками), «Тыква — лопни мои глаза»® (суп из тыквы, кабачков и каштанов), а также зеленый суп «Трава, но не дурь»® (шпинат и ароматические травы), по оригинальной рецептуре, разработанной великим шефом Давидом Мазоном и его верным другом «Термомиксом» (Thermo-mix™), когда Люси в конце концов договорилась с Франком о получении в течение двух лет доли от продажи его овощей, пока не вырастут наши, — словом, с точки зрения нашей теперешней жизни весь этот шекспировский спор не стоит выеденного яйца.
Но он помог мне понять, как много значат для меня Люси и эта новая жизнь, — кстати, о новой жизни! Мне давно пора открыть электронную таблицу и добить смету моей суповой лаборатории, — тут мне прислали расценки на бутылки с логотипом. Один стерилизатор стоит как чугунный мост…
Надо все хорошенько продумать. Договорился о встрече с директором соседнего супермаркета — классный мужик, обещал рассказать мне в двух словах про ценообразование и торговые сети.
Ну, за дело, Давид!
24 октября
Я узнал из местной газеты, что зоофил и козлиный душегуб наконец-то задержан! Его выследила добровольная народная дружина из животноводов и земледельцев — хитро расставила веб-камеры и денно и нощно бдила у экранов, пока не застукала его на месте преступления. Представляю его позор. Судить будут открыто, если только судья не закроет процесс из-за угрозы общественной нравственности.
Бедолага. Бедные козы. Это вдохновило меня сочинить еще один стишок для Кальве:
Кальве, мой ментор дорогой!
Прими руно козлицы белой!
Кого угодно им накрой
И ублажай, как Амальфею!
Сей скромный дар французских сел
Не значит, что ты сам — козел [39].
Ха-ха-ха. Мифология — забавная вещь, взять хотя бы эту историю про козу, которая вскормила Зевса. Вроде отсюда и пошло созвездие Козерога: говорят, Зевс выложил из звезд портрет своей любимой козы Амальфеи. Кстати, что там говорит мой гороскоп?
Близнецы: ваш позитивный настрой снова поможет преодолеть ситуацию, которая чревата осложнениями.
Хорошая штука — позитивный настрой.
Но настоящая перемена в нашей ситуации случилась только через несколько недель, когда выяснилась возможность вернуть ту землю, что принадлежала матери Люси, Франсуазе, на Гатинской пустоши, то есть примерно в двадцати километрах к северу от Пьер-Сен-Кристофа и «Дебрей науки», недалеко от городка Секондиньи. Это переход между равниной и перелесками, где кончается гранит и еще не начался известняк. Гатин — прежде всего страна садов и домашнего скота, довольно холмистая, вся в зеленых изгородях.
