иди.
Алло, Глебыч, здаров
– Привет, Саш
– Как дела?
– Нормально.
– У меня з-завтра концерт.
– Я знаю. Ты нас не соберёшь.
– Что?
– Саш. Я бы с тобой сыграл. Но ты это не соберёшь уже. Группы больше не будет.
– Что?
– Я всё понимаю, Саш. Тебе если нужна помощь какая-то – я помогу. Я твой друг. Но группы больше нет. Тебе лучше поговорить с Максом.
– Почему гр… группы больше нет?
– Саш, это не собрать больше.
– Я-я-ясно. А можешь мне админку дать?
– Могу. Но ты поговори сначала с Максом
– Не хочу я, блядь, с ним говорить!
– Ты позвони. Если он не даст – я дам админку.
– Блядь, Глеб!
– Позвони ему.
– Алло, здорово!
– Здорово.
– Макс! Максимушка! Это я, привет!
– Я понял, Сань. Привет.
– Короче. Макс, я что з-звоню. У меня завтра конц. Не хочешь выступить со м-мной с ребятами?
– Завтра?
– Д-да.
– Ну. Давай.
Молчание.
– То есть, ты серьёзно готов?
– Да.
Молчание.
– Макс. Я… Я очень рад. С-с-пасибо.
– Не за что, Сань.
– Просто, я рад, что ты готов… Н-ну, как в старые добрые номера, ха!.. «На сцене группа «Зёрна»», ха!
– А тебе правда это нужно, Сань?
– …Что?
– Ну группа. «Зёрна». Выступление общее.
– Ха! Да! Будет другая энергия! Как ты всегда говорил…говоришь! Концерт мощный, звук, электричество, Макс. Я очень рад, что ты готов, Макс.
– Да. Я готов.
– Максимка-а-а-а! Максимушка! Макс. Ты даже не знаешь, через что я тут прошёл. Спасибо тебе.
– Я готов, Сань. Мне же это ничего не стоит вообще.
– Круто, Макс! Просто круто!… Так как? мы, может сегодня начнём…
– Я ради тебя вообще на всё готов, Сань. Вообще. Готов на всё ради человека, который меня кинул через хуй, и даже не извинился.
Молчание.
– Та-ак… Я-я-я-сненько. Вот тебе и М-м-акс! Я извинялся, Макс.
– Когда?
– Я писал тебе из Не…Не… пала
Молчание.
– И ты прочитал! Да, Максимушка. Максимушка прочитал, и не ответил.
Молчание.
– А всем ребятам потом сказал, что я даже не извинился, блядь. Вот такой у нас Максимушка!
– А. Эти легендарные извинения Саши Даля – через сообщения. Жену ты тоже через СМС бросил?
– Пошёл ты нахуй.
– Ты думаешь, можно извиниться за сорванный тур?
– Ах, ты тут значит решил наказать меня, да? Макс-судья! Макс-справедливость! Безумный Макс! Наказать и осудить! И всех против меня на… строить.
– Я никого не настраивал, Саша! Ты подвёл нас и, уж прости, они на тебя так же…
– Не-е-е-т, блядь. Нет, Макс. Ты же всегда подъёбывал меня… Всегда! И выставлял самовлюблённой рок-звездой. Как будто я тяну всё на себя, да Макс? Это ты-ы-ы! Ты-ы-ы-ы. Ты меня втянул во всю эту идиотскую па!…па… па-гоню – нам надо там выступить! Нам надо т…так сделать; А я просто пел, Макс. Просто пел, как умел. Мне же плевать было, сколько там пришло кого. Но мания величия при этом – у меня, Макс? Хотя это тебе всегда ва… важнее было. Ты только делал вид, Максимушка. П-признай! А сам был рад до жопы, когда после концерта с тобой три калеки фоткались.
– Я к тебе приходил, несколько недель назад. Что ты сказал?
– Ч-что?..
– Что я тебе мешал. Я тебе мешал. Я сам к тебе пришёл. Но вместо того, чтобы извиниться, ты сказал, что я мешал. Я больше не мешаю.
– Потому что ты хотел меня ис-спользовать!
– Я не мешаю, Сань.
– Тебе было наплевать, что у меня произошло – с женой, с Ритой. Да! Тебя волнует только эта сранная му… Музыка. Не наша дружба уже двадцать с лишним.
– Волнует.
– Не то, что я тебя с дет…сада знаю, Максим!
– И я тебя, Сань.
– И то, что ты мне дорог.
– Сань.
– Нет – «музыка»! Ты хотел, чтобы мы выступали, да? И мои поклонники приходили и смотрели на тебя.
– Твои?! Мы группой были когда-то, 13 лет, бля…
– Да никому не нужна была группа, Макс.
– Что?
– А нужен был я! Я. Саша Даль. Я один всё со…собирал.
– Ты?
– А вы всегда были просто грузом, Макс!
– Что?
– Балластом, который меня тормозил.
Молчание.
– Класс. Поздравляю.
Молчание.
– Макс, я может чут…ка погорячился, но…
– Что тебе нужно? Админку? Я дам.
– Максим, погоди…
– Я как раз за компом, Сань. Вот открываю группа, участники, поиск…
– Макс, я не…
– Саша Даль – о, ты даже вступил снова! – назначить администратором.
– Макс, да погоди ты…
– Назначено. Всё. Я бы тебе её сразу дал, если бы ты нормально попросил.
Молчание.
– Макс, я так сказал не потому, что я вот так…
– Сань, ты неблагодарный. Может, мы могли проебать группу, и я сам косячил, и ты много сейчас правильно сказал, резко, но… правильно. Но ради всего этого всю нашу, как ты говоришь, дружбу – вот так?
– Макс-с… а ты знаешь, возможно у меня… – Последнее звучное слово он сказал в короткие гудки – словно маленький трёхбуквенный тук-тук выехал на встречную на индийской дороге, фэйл, авария, регистратор ловит трещины на лобовом.
13. Девушка в джинсовке, с чокером и каре, утром после прошлого концерта в Питере
Эти комнаты, в которых я его находила. Спящего, без сил. Обкуренного, пьяного. С простым дворовым лицом. С бумажником под подушкой. С гитарой у стенки. Ох уж эти комнаты. Тонкие стенки, за которыми так громко любят друг друга чужие люди, слушают музыку, пьют, курят траву. Или спят восторженные поклонницы, прислушиваясь к его неожиданному храпу. Комнаты, в которых не закрываются двери. Комнаты с выцветшим чистым бельём. Комнаты на одну ночь. Пунктир из комнат – вписки, вписки, вписки. Квартиры организаторов. Хостелы, редкие дешёвые гостиницы. Маленький человек. Синева под глазами, несмелая штриховка щетины. Такие красивые руки. Я любила смотреть, как он спит. Прямо как сейчас, здесь в Санкт-Петербурге, после вчерашнего концерта. Вчера он, конечно, устроил. Зажёг как в молодости. Трава, алкоголь. Я.
Он так устал. Он так облажался. Я никогда ему этого не скажу. Навряд ли я вернусь к нему когда-нибудь.
Ездила за ним с концерта на концерт, из города в город. Волочилась по дорогам – железным да морозным, находила на перронах, ледяных и жёстких вокзальных скамьях. В душных барах, маленьких анти-кафе, где пахнет дешёвым кофе и ломкими вафлями. В плацкартных вагонах: коричневых старых, синих новых. В ржавой карусели поездов и вокзалов, на которую он запрыгивал который год. В последнем ряду полупустого зала. Он словно пытался сбежать от меня. А я шла следом.
В воскресном аэропорту, в вакууме ожидания. В
