замолчал и, повернувшись, забрал кинжал у принца Яньси.
Ливей обхватил рукоятку так, что побелели костяшки пальцев, и, дождавшись моего кивка, провел лезвием по моей ладони. Порез вышел чистым, не маленьким, но и не сильно глубоким. Холодный металл заглушил жжение, кожа разошлась, а горячая кровь хлынула наружу. Сжав пальцы в кулак, я повернула руку, и кровь, словно алый дождь, закапала на жемчужины.
От мысли, что ждет впереди, внутри все скрутилось в узел. Закрыв глаза, я потянулась за огоньками в своем сознании, пока не добралась до сияющей сердцевины жизненной энергии, спрятанной в самых глубинах разума. И принялась безжалостно рвать оболочку. Это казалось неправильным, насилием над самой собой, но я не останавливалась, пока жизненная энергия не вырвалась на свободу и не потекла по венам как полноводная река. Мощная, неукротимая, бурлящая от силы. Ярче, чем бесконечные звезды и луна. Но когда моя жизненная энергия потекла из рук в жемчужины, меня охватила внезапная слабость, а конечности обмякли. Пошатнувшись, я едва удержалась на ногах. А затем стиснула челюсти и выпрямила колени, борясь с желанием остановить поток. Моя жизненная сила пронеслась по жемчужинам, кровь забурлила и через мгновение впиталась в них, как вода в губку. Талисманы поднялись над моей ладонью в воздух, их внутреннее сияние становилось все ярче и ярче, пока они не превратились в шарики чистого пламени.
Только тогда я остановила поток жизненной энергии и, упав коленями на песок, попыталась протолкнуть воздух сквозь стиснутое горло. Пот струился по моему лицу, а усталость и онемение расползлись по ногам и рукам. Но ужаснее всего казалась зияющая пустота внутри, словно я лишилась неотъемлемой части себя. Оставалось лишь надеяться, что для разрушения заклинания этого окажется достаточно. Ливей присел на корточки и сжал мои руки. Его силы хлынули в меня и растеклись по телу, но, в отличие от предыдущих раз, когда принц исцелял меня, его тепло не согревало и почти не приносило покоя. Неужели я больше не могла впитывать силы, которыми он делился? И все они утекали из тела, как бывает, когда пытаешься налить воду в полную чашу?
Но сейчас не стоило отвлекаться на раздумья, требовалось закончить начатое. Тяжело дыша, я высвободилась из его рук и встала на ноги. А затем отступила на пару шагов назад и подняла лук Нефритового дракона. Раньше его тетива изгибалась в моей руке словно шелк, а сейчас казалась неподатливой и врезалась в пальцы, отчего кожа стала скользкой от крови. Мышцы напряглись, но я старательно оттягивала тетиву, пока наконец не появилась тонкая стрела Небесного огня. Ее сила оказалась такой маленькой, что защемило сердце, но я не собиралась сейчас жалеть себя, а прицелилась в красную жемчужину и выпустила стрелу в ее пылающий центр. Возникла ослепляющая вспышка, и из талисмана вырвалось золотистое облако. Длинный Дракон вытянул шею и, широко раскрыв пасть, втянул в себя все до последней сверкающей пылинки. Его грудь засияла, словно он проглотил звезду, а затем погасла.
Алая жемчужина упала на песок. На ней не виднелось ни трещинки, но она больше не сияла. Другие драконы повернулись ко мне, и на их мордах отразилось нетерпение. Еще три раза я натягивала лук и стреляла в оставшиеся жемчужины. Каждый раз из них появлялось золотистое облако, которое скрывалось в открытой пасти очередного дракона. Мои силы почти иссякли, в порезах на пальцах виднелась кость, а кровь заляпала песок, отчего казалось, будто кто-то разбросал сливы на снегу. Четыре жемчужины лежали на земле. Наклонившись, я по очереди положила их себе на ладонь: яркую, как солнце, огненно-красную, морозно-белую и темно-синюю. Они все еще оставались красивыми, но казалось, будто в них пропало что-то жизненно важное. Ведь если вы хоть раз видели полную луну, то месяц потеряет для вас свое очарование.
В глазах драконов мерцали золотистые искры, а на мордах расплылись улыбки. Их голоса звучали в унисон и более изысканно, чем любая песня в мире.
«Прими нашу благодарность. Мы снова обрели сущность и стали сами себе хозяевами».
Польщенная, но слишком измученная, чтобы отвечать, я поклонилась им.
Длинный Дракон сорвал когтем блестящую чешуйку со своего тела, такую же прекрасную, как лепесток розы, и, слегка склонив голову, протянул мне.
«Если мы тебе понадобимся, погрузи ее в воду — и мы тут же прилетим».
Я взяла чешуйку и крепко сжала ее в руке. А драконы, не говоря больше ни слова, развернулись и нырнули в океан. Когда их хвосты скрылись под толщей воды, а поверхность успокоилась, в ней вновь отразилось небо над нашими головами.
Ливей накрыл мою руку своей, и его магия вновь потекла в меня, исцеляя порезы и раны, но так и не смогла заполнить зияющую пустоту внутри. Прислонившись к нему, я смотрела на океан, неизвестно почему чувствуя себя так, словно лишилась чего-то важного. Принц Яньси неподвижно стоял рядом с нами, напоминая статую, и смотрел вдаль.
— Спасибо за помощь, Ваше Высочество, — сказала я.
Он одарил меня лучезарной улыбкой.
— Это мне следует благодарить тебя, дочь богини Луны. Воспоминания об увиденном сегодня будут согревать меня вечно.
Я покраснела от волны безграничной гордости за это уверенное обращение. Вот только мама все еще оставалась в заточении, а наши судьбы висели на волоске. Я ни о чем не жалела и испытывала радость от того, как поступила… но это чувство омрачал растущий страх перед предстоящей встречей с Небесным императором. Его и так никогда не считали милосердным, а я сегодня постаралась сделать все, чтобы он вовсе не проявлял ко мне жалости.
Глава 38
Наше облако летело по небу, подгоняемое легким ветерком. Стоял ясный день, и мы могли бы разглядеть даже Царство смертных внизу, но я все время смотрела вперед. А вдалеке уже поблескивали золотые драконы на крыше Нефритового дворца.
Но внезапно на горизонте появились воины в черных доспехах на фиолетовых облаках, которые быстро встали на нашем пути к Небесной империи. Они окружили нас и расступились лишь для того, чтобы пропустить Вэньчжи. Он замер передо мной, полы темно-серого халата хлестали ему по лодыжкам, а изумруд в короне сиял нефритовым огнем. И хотя на нем не оказалось доспехов, на боку виднелась рукоять меча. Ливей тут же напрягся, и я почувствовала, как от него волнами исходит злость.
— Предатель. Ты прилетел, чтобы сознаться в своих преступлениях?
— Мне не в чем сознаваться. И я не слышал ни единого обвинения от Небесного двора. — Вэньчжи специально говорил как можно спокойней, чтобы распалить нашу ярость.
— Мы с тобой оба
