дальше могло унести. Погодные условия не позволяют дно исследовать, сами понимаете… Но вот ботиночек нашли…
— Ботиночек?
— Ну да, ботиночек в машине остался. Такой, с меховой опушкой… Вам лучше знать, — Матушкин бросил быстрый взгляд на Бархатова, а затем снова опустил глаза.
Кирилл наконец взял чашку и одним глотком осушил её.
— Я договорился, чтобы вам звонили. Ближе к полудню, да? — Олег сверился со своими часами. — Я подумал, что вы захотите отдохнуть.
Бархатов кивнул. Да, ему нужно было хотя бы просто полежать, собраться с мыслями, привыкнуть к тому, что ситуация изменилась, смириться с тем, что Стаси больше нет… Он вздохнул и тут же почувствовал резкую боль в виске. Прижав ладонь к голове, слегка помассировал.
— Что? Плохо? — Матушкин вскочил с дивана. — Воды?
— Сдурел?! — рявкнул Кирилл. — Промёрз немного. Ну и нервы, сам понимаешь.
Матушкин не понимал — это было видно по его растерянной физиономии. Действительно, откуда у Бархатова нервы?
— Мне скандала только не хватало, — медленно проговорил Кирилл. — Представляю, как это будет выглядеть… — он вдруг неожиданно и зло рассмеялся.
Матушкин на мгновение оцепенел, а затем тихонько захихикал в ответ, присоединившись к этому холодному металлическому смеху и желая как можно скорее убраться из квартиры Бархатова.
Но Бархатов не дал ему этой возможности. Он велел Олегу ждать, переоделся и наскоро выпил ещё один эспрессо, давясь и не чувствуя вкуса. Матушкин сам был за рулём, и Кирилла этот факт неприятно кольнул — он не любил непрофессионалов. Но собственному водителю звонить не стал. Пусть отдохнёт. Даже если он понял, что с шефом творится неладное, он никогда ничем не выдаст этого. Смерть Стаси и его не оставила равнодушной — Кирилл видел, как тот покрылся мертвенной бледностью в момент известия. Ему пришлось ехать за город, чтобы привезти Бархатова. А ведь они со Стасей планировали провести там несколько дней и остаться на праздники. Но он сам все испортил, поэтому она ушла…
Матушкин и Бархатов молча приехали в офис, разошлись по кабинетам, даже не взглянув друг на друга. Бизнес ничего не хотел знать про выходные и праздники, он выдавливал все ненужные эмоции. Для него не существовало жизни и смерти. А Бархатов уже и сам не понимал, жив он или мертв…
9
Бархатов смотрел прямо перед собой, не в силах пошевелиться. Словно чугунная плита, реальность давила на него, требуя хоть какого-то эмоционального выплеска. Но он и так позволил себе слишком много….. И это было неправильно. Стало только хуже.
«Почему ты бросила меня?»
…Есть ли смысл выбирать между женщинами, когда тебе нужна любовь? Нет, не та любовь, о которой талдычат с экрана телевизора, в соцсетях и придурковатых песенках. Бархатов не верил в то, о чём любит разглагольствовать большинство людей на планете. Физиологическая потребность в любви, как в еде и питье, была гораздо понятнее и прагматичнее любых восторженных и путаных объяснений. Собственно, никто и не пытался объяснить Кириллу все прелести этого чувства — это было бы странно, учитывая его окружение.
В детстве Кирилл Бархатов был чрезвычайно развитым, но замкнутым ребенком. Он много читал, много знал и никому не верил. Это очень помогло ему потом — советчики бы только мешали. Бархатов скрупулёзно учился «делать» бизнес. Не тот, которым грешило большинство знакомых. А тот, о котором писали книги и для кого был создан список Форбс.
Кириллу исполнилось тридцать пять, и за семнадцать лет с того момента, как он покинул отчий дом, Бархатов достиг по-настоящему высокого финансового положения. Ещё учась в университете на физико-математическом, он познакомился с Вадимом Зальманом — тихим очкариком, которого Кирилл считал гением. Бархатов мог бы справиться и без него, разумеется, но история ведь не терпит сослагательного наклонения, поэтому Зальман был рядом с ним до того момента, пока не умер от аневризмы.
С тех пор Бархатов предпочитал никого не приближать к себе слишком близко. Терять оказалось больно и противоестественно…
Так и с женщинами — выбрать на какое-то время подходящий экземпляр не было проблемой. Уж свои-то вкусы Бархатов прекрасно знал. Выбор был велик, и всё же, Кирилл злился. Он постоянно сталкивался с одним и тем же — женщины или были глупы, как пробки, или хитры.
Свобода была для Кирилла самым ценным ресурсом. Он не искал себе жену, хотя возможностей и вариантов, разумеется, было предостаточно. В конце концов он мог бы с помощью суррогатной матери родить себе парочку детей, но Бархатов каждый раз морщился от одной мысли о наследниках. Он не был чадолюбив до зубовного скрежета. Быть может, он думал бы иначе, если бы у него были сестра, или брат, к которым бы он привязался, но этого не случилось.
И слава Богу — так ещё год назад говорил себе Бархатов, наблюдая из-за огромного окна своего офиса за мельтешащими внизу людьми. Слишком хлопотно…
В дверь постучали. Вслед за стуком раздалось робкое покашливание:
— Кирилл Андреевич?
Бархатов повернулся. Кивнув Матушкину, сел за стол, плеснул воды в стакан. Олег, аккуратно прикрыв за собой дверь, сел напротив и положил перед собой телефон. Бархатов молчал, давая заму возможность начать первому.
— Кирилл Андреевич, я по поводу тендера, — Матушкин отвёл глаза. — Тягаться с москвичами, знаете ли… Я тут посчитал, проверил всё — выхлоп-то копеечный, а вложений потребует много. Этот заводишко легче снести, чем модернизировать. Что вы, ей-Богу, зациклились на нём? Мало, что ли, других объектов?
Бархатов приподнялся над столом и сжал стакан. Тонкое стекло хрустнуло.
— Ты что это выдумал — учить меня?!
Матушкин выпрямился и замер, завороженный этой ледяной волной.
— Вы просили посчитать, я сделал… Я понимаю, что сейчас вам…
— Я не прошу твоих советов, — припечатал Бархатов.
Матушкин внимательно посмотрел на него.
— Хорошо. В этом
