Пять первых рассказов («В вагоне», «Тараканий пастух», «Черти», «Кандальники», «В больнице»), написанных в 1896–1900 гг., были соединены в единое целое на страницах журнала «Новый путь» под заглавием «На этапе», Пожалуй, это были первые тексты Ремизова, которые сразу заслужили редакторское одобрение. П. П. Перцов писал о трех из них («Распутнице», «Чертях» и «Скандальниках»), присланных в «Новый путь» 29 января 1903 г.: «Рассказы эти, обнаруживающие несомненный талант беллетриста, всем нам очень понравились и, если Вы ничего не имеете против, то они будут напечатаны в мартовской книжке. Весьма желательно было бы иметь и дополнительный четвертый очерк…» (РНБ. Ф. 634. № 249. Л. 13), Два рассказа возникли в процессе переработки поэмы «В плену». Очевидно, что на преобразование фрагментов ритмической прозы в новеллы отразилось пожелание, высказанное Перцовым в том же письме: «П. А. <П. Е. Щеголев — Е. О.> передал нам там же Вашу поэму „В плену“ <…> из поэмы можно бы напечатать <…> два места: сцена в вагоне и заутреня. Если Вы согласны на это (можно напечатать и пометить: „отрывки из поэмы такой-то“)» (Там же. Л. 14) Ремизов не только согласился с предложением, но и включил фрагменты поэмы в состав сформировавшегося уже цикла «На этапе». 6 марта 1903 г. Перцов сообщал о проведенной редакторской работе: «„На этапе“ уже отпечатано и книжка выйдет дней через 10 (держит цензура), Я позволил себе воспользоваться Вашим разрешением, и поставить отрывок „В вагоне“ первым в рассказ, „Заутреню“ — последним. Таким образом общий порядок теперь такой: I. В вагоне II. Тараканий пастух (Я позволил себе изменить заглавие, дабы не смущать читателя) III. Черти. IV. Скандальники. V. Заутреня. Наше общее суждение, что таким образом впечатление стало определеннее и полнее. Только три рассказа давали бы слишком оборванное и незаконченное впечатление. Все вместе заняло все же менее листа» (Там же. Л. 15 об.). В архиве П. Е. Щеголева сохранился оттиск публикации в «Новом пути» с инскриптом Щеголеву и авторской правкой на стр. 37 (ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 2. № 71–73. Л. 150–162). Новелла «Эпитафия» (Коробка с красной печатью) изначально замышлялась Ремизовым как часть цикла «На этапе» (ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 4. № 1479–1610. Л. 35; п. к Щеголеву от 9 января 1903), но по воле Перцова она была отделена от тематически близких ей новелл и в конечном итоге опубликована в альманахе «Северные цветы». Некоторые эпизоды рассказов (в частности, варианты рассказов «Тараканий пастух» и «Эпитафия») вошли в повествовательную ткань романа «Пруд» (СПб.: Сириус, 1908).
1. В вагоне
Впервые опубликован: Новый путь. 1903. № 3. Март. С. 27–28.
Прижизненные издания: Проталина Альманах I. СПб., 1907 (под загл. «Белая башня»; вариант); Чертов лог и Полунощное солнце, в цикле «Полунощное солнце» (под загл. «Белая башня»; вариант),
Дата: 1900.
Проповедник был у нас англичанин, просвещал арестантов. Познание, говорит, усмирит чувство твое и освободит от него. — Подразумеваются популярные в России конца XIX в. идеи утилитаризма английского философа Г. Спенсера (1820–1903).
2. Тараканий пастух
Впервые опубликован: Новый путь. 1903. № 3. март. С. 29–32. Дата: 1900.
Рассказ, первоначально озаглавленный «Распутница», был отправлен в Петербург вместе с письмом к П. Щеголеву, осуществлявшему связь Ремизова с редакцией «Нового пути». Здесь же Ремизов размышлял по поводу модификации стилистики своего текста: «Следует, пожалуй, изменить в „Распутнице“ ([пойду] Домой, думаю пора. — словом убираться)» (Щеголев. С. 160; п. от 9 января 1903). Рассказ появился на страницах журнала без предполагаемой корректировки и с новым названием, поставленным редактором.
Тараканий пастух обыкновенно по целым дням молчаливо выслеживая тюремных насекомых и давил их, размазывая по полу и нарам. На прогулке, сгорбившись, ходил он одиноко, избегая других арестантов, и только, когда мелькал женский платок или высовывалась из ворот юбка, он выпрямлялся, ощеривался и долго, порывисто крутил носом. — Одно из первых сближений у Ремизова таких концептов, как «насекомое» — образ, соотносящийся с темной, сладострастной природой человека (ср. со словами из исповеди «подпольного человека»: «Скажу вам торжественно, что я много раз хотел сделаться насекомым» и далее), и «нос», воспринимаемый эротически: «…если бы носы, как платки, прятали в карманы, можно было бы сказать: трудно вынимается. В. В. Розанов по каким-то египетским розысканиям о человеческой трехмерности, — в длину, в ширину и… на боку, — взглянув только на нос Пселдонимова [герой повести „Скверный анекдот“ Достоевского — Е. О.], сказал бы, не задумавшись, своим розановским, по-гречески: „да ведь это фалл!..“» (Огонь вещей. С. 191). Подр. см.: Обатнина Е. Р. «Эротический символизм» Алексея Ремизова // Новое литературное обозрение. 2000. № 43. С. 199–234.
…завсегдатай холодной, стал он, наконец, подзорным… — т. е. из тюремного заключения перешел в положение поднадзорного ссыльного.
«Петр, ты? — говорит, — пришел, не забыл, а я то как стосковалась по тебе!» — Скрытое указание на темы России и Петра I, особенно актуализированные в романе «Пруд».
3. Черти
Впервые опубликован: Новый путь. 1903. № 3. Март. С. 32–35. Дата: 1900.
Бог Саваоф — одно из имен Бога, означающее беспредельное величие Божие, Его всемогущество и славу; Саваоф (евр.) — силы воинства.
4. Кандальники
Впервые опубликован: Новый путь. 1903. № 3. Март. С. 35–39 (под загл. «Скандальники»).
Дата: 1900.
беглый с Соколина — остров Сахалин с 60-х гг. XIX в. и до первой русской революции (1905–1907) являлся местом каторги и ссылки.
5. В больнице
Впервые опубликован: Новый путь. 1903. № 3. Март. С. 39–40 (под загл. «Заутреня»).
Дата: 1896.
Высший подвиг в терпенье... — Согласно христианскому вероучению, терпение — одна из высших добродетелей, заключающаяся в смиренном перенесении всех бед, скорбей и несчастий, неизбежных в жизни каждого человека.
6. Коробка с красной печатью
Впервые опубликован: Северные цветы. 1903. № 3. С. 115–116 (под названием «Эпитафия»).
Дата: 1900 (в «Азбуковнике» указан «1910»: явная опечатка).
Посвящение «коробке кондитера» восходит к сюжету из личного «тюремного» опыта писателя. В рукописном альбоме Ремизова («Хождение мое по этапным мукам 1901 г.») сохранен на память разворот картонной коробки с сургучной печатью, в центре которой имеется текст, являющийся вариантом по отношению к рассказу. Этот автограф раскрывает реалии, побудившие писателя к созданию произведения в жанре иронического надгробного посвящения. В левом верхнем углу: «А<лексей> Р<емизов> / Я<росл>авский Т<юрем-ный> 3<амок (Ярославль) / В<ологодский> Т<юремный> 3<амок> (Вологда) М. Ц. П. Т. (Бутырки) / Часовая башня / № 3 / с. 6–12. VII. 1900». В правом верхнем углу: «от Н<иколая> Ремизова / самые лучшие конфеты) получена 11. VII в 8 часов ясным вечером после второго свидания». В центре: «† / Мир тебе, неустрашимая с красной бумажной печатью коробка, до последнего дня этапа ты сохранила гордость и неприступность! В Я<рославском> Т<юремном> 3<амке>, при тщательном обыске, когда меня потрошили и мои переполненные папиросами и карандашами карманы пустели, ни один тюремный палец не дотронулся до тебя, и с благоговением опускались перед твоей красной печатью начальственные, циркулярные головы. / Одних ты испугала и они притихли, меня же ты обрадовала, и когда щелкнул замок моей камеры, ты распечаталась и я закурил… / В В<ологодском> Т<юремном> 3<амке> с меня стащили брюки, чулки, даже прикоснулись к очкам, но к тебе… достаточно было одного моего напоминания „Коробка с печатью“. И тебя бережно поставили на стол, тогда как меня оставили стоять босого на каменном сыром полу: В мою камеру тебя одну понесли обеими руками сам „старший“ и когда я остался один, тотчас ты развернулась и положила на стол бумагу и карандаш. / Но потом, [когда мы очутились] на свободе, ты тряслась всеми своими нитями и бумагой от хохота над всем миром, где красная печать ценится выше человека и горько тебе стало за душу человеческую! Усть-Сысольск. 21. I. 1901» (Волшебный мир Алексея Ремизова. С. 12). В творческом сознании писателя эпизод с кондитерской коробкой ассоциировался с «открытием» подлинной человеческой природы: «Точно зверь, просидевший долгое время в засаде… — писал он жене, покидая Вологду, — увожу с собой познания о человеке, о котором хочется крикнуть на всю землю. Пусть же хоронятся эти комедианты, настанет для них час. А человеческая душа? „Коробка кондитера?“» (На вечерней заре. I. S. 168). Тема «Эпитафии» восходит к одному из эпизодов романа «Идиот». Ср.: «И видите, как все интересуются, все подошли, все на мою печать смотрят, и ведь не запечатай я статью в пакет, не было бы никакого эффекта! Ха-ха! Вот что она значит, таинственность» (Достоевский. Т. 8. С. 318–319). В феврале 1903 г. Ремизов сообщал Щеголеву о посылке некой «смягченной» редакции «Эпитафии» в редакцию журнала «Новый путь», где от него ожидали нового произведения. Тем не менее, в публикации рассказа было отказано. Впрочем, такое решение редакционной коллегии не огорчило писателя, который по поводу печатания столь миниатюрного произведения рассуждал с нехарактерной для него легкостью: «Примут, не примут — беда не великая!» (Щеголев. С. 168). С небольшими изменениями текст «Эпитафии» был использован в романе «Пруд». Та же значимая для Ремизова тема мнимых запретов и символов власти появляется в сказке «Заячий указ» (1919) в обличье «обертки с красным ярлычком».
