- Стругов! Встаньте. Повторите, какую латинскую пословицу я только что вам продиктовала? - Встает Федька, рот, и нос ладошкой прикрывает:
- Tempora mutantur, et nos mutamur in illis.
- Переведите.
- Сейчас, Анна Алексеевна, только нос прочищу. - Невнятно бормочет Федя. И открывает лицо. И рот тоже широко открывает. Красная толстая длинная шерстяная нитка продета у Феди через ноздрю в рот. Он берет нитку за оба конца и начинает двигать взад-вперед, "прочищая нос". Естественно, бедная дамочка валится в обморок со своих длинных ножек. Не каждому приятно смотреть на сопливую нитку, бегающую из носа в рот.
- Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними! - Пророчески переводит Федя пословицу. Но меняться он стал не в лучшую сторону. И почему-то Анне Алексеевне больше всех доставалось.
В другой раз Стругов долго растил ногти на руках. Потом просверлил в их выросших концах маленькие дырочки. Неровно накрасил ногти кровавым лаком. И попросил друзей прибить его руки к столу через эти дырочки. Они перед латынью приколотили Федины пальцы мебельными гвоздями с большими шляпками к столу. И сверху конспектом прикрыли.
- Стругов! Отвечать к доске!
- Не могу, Анна Алексеевна. - Бедная преподавательница, ничего не подозревая, подходит.
- Ну, вот же! У тебя и конспект дома сделан. - И автоматически снимает тетрадь. И что характерно - опять обморок. Опять длинные ножки подломились! Да и, правда. Вид у Федькиных пальцев неважный. Будто их только что насквозь гвоздями пробили. Только кровь засохнуть успела!
Вообще, стал Федя необычайно веселым. А если выпьет рюмку водки, становится пьян до изумления. А пиво продолжал любить. Пил постоянно. Говорил:
- Я пивка попью, пописаю, и вроде в голове проясняется. - Стал, короче, постоянно пиво употреблять. И шатать его стало.
Друзья неладное заподозрили. Почти врачи уже были - четвертый курс. Всякие мысли им в голову приходили. И про шизофрению. И про наркоманию. Но декан, Карп Абрамович, был другого мнения. Ну, ему виднее. Он ведь профессор на кафедре нервных болезней. Самый умный невропатолог. Стал он Федьку в деканат вызывать, да песочить. Комсомольское собрание на курсе собрать велел. И Стругова строго осудить и предупредить. За пьянство.
Сидит как-то Федька в деканате. За шкаф спрятался, чтоб людям не мешать. Карпа Абрамовича ждет. Он тогда в деканат за пендалями, как на работу ходил. Чуть ли не каждый день. Вокруг преподаватели тусуются. И вдруг входит Карп Абрамович с огромным фингалом под левым глазом. Гордо так несет свой фонарь. Как знамя. Не стесняется. Даже окружающим неловко стало от мыслей своих нехороших. Как могли плохое о профессоре подумать?
- Понимаете, коллеги. Стреляю вчера лося на охоте. Прямиком в сердце! Тот падает сходу. Подхожу горло резать. А не обратил внимания, что уши у него к голове прижаты. Живой еще, значит! Ну, он в предсмертной судороге рогами и мотанул! Хорошо, я жив остался! - Коллеги чуть ли не аплодируют. Карп Абрамович - охотник известный. Герой. В этот момент дверь открывается, и заходит Ася Моисеевна. Профессор по кафедре инфекционных болезней. Жена Карпа Абрамовича. Вся в бешенстве. И объявляет громко:
- А вот и лось пришел! И за мои лосиные рога я тебе, Карпуша, по твоим козлиным настучала! И впредь так будет! Нечего на охоту с полными карманами презервативов ездить!
- Голубушка! Асенька! Так я ж эти презервативы на стволы надеваю. Чтобы снег в них не попадал. А то разорвать стволы может при выстреле.
- Знаю я твои стволы! Скорее бы уже их разорвало!
Тут профессор Федьку увидел, из-за шкафа высунувшегося. После такого позора он его совсем замордовал. Одно дело при коллегах опозориться. Те и так знают, какой Карп Абрамович гуляка. Ни одной юбки не пропускает. А совсем другое дело при студенте!
Стал Карп Абрамович следить за Струговым. И на занятиях, и в общежитии. В кабинет к себе таскает.
- Пьёшь, скотинка! В глаза мне смотри! Дыхание не задерживай! - Друзья Федины тайно ходили к профессору, за него просили:
- Может, болен он чем? Может, помочь ему нужно? Обследоваться? Зачем сразу выгонять?
- Чем он может быть болен, кроме лени и алкоголизма? - Так и выгнал Федю. За пьянство. Хотя тот больше двух бутылок пива в день не выпивал.
А через две недели Федя умер. Оказалось, у него была опухоль мозжечка! И уже давно. Как раз Карпу Абрамовичу по профилю. Оттого и шатало его. Координация движений была нарушена. Но на вскрытии сказали, что поздно уже было оперировать. Хотя, как знать? Ведь медицина - самая точная наука после религии.
Глава четвертая.
Место преступления.
- Ты гонишь! - Заявил Сидор Вале. - Какой миллион долларов! Таких страховок в России не бывает!
- Фу! Какие тюремные выражения! Я сейчас в тебе разочаруюсь.
- Откуда информация? - Не унимался Андрюха. И тут его внезапно словно молния пронзила! Всё время он мучительно пытался что-то вспомнить. Но мысль ускользала. При осмотре места преступления он не мог избавиться от чувства, что уже был там раньше. И даже видел, как всё происходило. Только не мог мысленно ухватить воспоминание. Начальные знания по психиатрии у Сидорова были. И он понимал, что дежа вю может быть как результатом напряжения ума и обострения интуиции, так и признаком близкой шизофрении. Почему-то хотелось думать, что это дар свыше, Небесная информация, а не приближающаяся психическая болезнь! Но теперь всё становилось на свои места! Он стал вспоминать, как они с Серегой приехали на дачу к Думкину.
Дача располагалась недалеко от города, в деревне на берегу реки. Но стояла чуть в отдалении, в сосновом бору. По деревне асфальт был разбит тракторами, рытвины, заполненные грязью, были глубиной до полуметра. Но ответвление к дому, метров четыреста, было аккуратно заасфальтировано. Сразу обращал на себя внимание пятиметровый забор с колючей проволокой по верху. И массивные железные ворота. На двери в воротах было установлено переговорное устройство. Они назвали себя, и дверь автоматически открылась. Огромный двухэтажный дом стоял прямо среди вековых сосен. Никаких грядок и теплиц. Речка протекала по участку. Там, где она ныряла под забор, ей приходилось пробираться по бетонным трубам, с массивными железными решетками внутри. Проникнуть на территорию незаметно было очень сложно. Возникала мысль, что убийцами были либо знакомые Думкина, либо профессионалы. Но почему тогда орудием убийства стало ружье хозяина?
К дому вела асфальтированная дорога. На крыльцо уже вышла домработница Думкиных, Софья Петровна. Высокая костлявая женщина в фуфайке и мужской зимней шапке. Больше похожая на мужика. Пригласила в дом. В огромном зале на первом этаже возле камина стояло большое удобное кресло. Его розовая кожаная обивка сверху спинки была повреждена и немного запачкана коричневыми пятнами крови. Несколько таких же пятен виднелось на книжных стеллажах и корешках книг за креслом. Должна была бы присутствовать большая лужа крови на полу за креслом. Но, со слов следователя, ее почему-то убрали странные преступники. Может, когда затирали свои отпечатки пальцев?...
Серега Петров, приехавший вместе с Сидором, ожидал увидеть нарисованные мелом очертания трупа, как в американских детективах. Но этого не было. Не было и ружья. Его увезли на экспертизу. Софья Петровна жила в деревне. Когда-то работала учительницей литературы. А, выйдя на пенсию, устроилась в домработницы. Следила за домом, убирала, иногда готовила. У неё был свой ключ от дверей в воротах. Вот в этом самом кресле она и обнаружила тело хозяина с простреленной головой. Охотничье ружьё лежало рядом с креслом. Причём, оно было самым старым оружием у главного врача. Еще три гладкоствольных ружья, включая пятизарядку, были двенадцатого калибра. Имелся так же карабин СКС. Об этом Сереге рассказал Сидор по дороге сюда. Увидев, что Петров подошел к компьютерному столу, и недоуменно уставился на большой монитор, Андрюха прояснил ситуацию:
- Системный блок изъяли на экспертизу. Но никакой информации в компьютере не было. Всё квалифицированно вычищено. Ружья и карабин тоже изъяли на экспертизу, но поскольку они все, кроме орудия убийства, были оформлены на сыновей Артура Семеновича, их вернули.
- А у тебя оружие вообще не забирали! - Напомнил вредный Сидор. Вообще он вел себя как-то странно. Ходил бессистемно из угла в угол. Резко поворачивался на месте на сто восемьдесят градусов. Замирал в задумчивости. Потом вдруг начинал интенсивно чесать затылок, будто его блохи кусали. Неожиданно быстро взбежал по витой деревянной лестнице на второй этаж. И буквально через минуту вернулся тяжело дыша. Лицо его покрылось красными пятнами. Серега подумал, что Сидор с похмелья. Тем более, тот всё время жевал "Орбит". Порывшись в баре, Петров нашел бутылку настоящего французского коньяка. Вопросительно взглянул на Андрея. Увидев в его глазах согласие, налил два больших пузатых бокала.
