Елена Андреевна. No. It's all settled. One thing I must ask of you:
don't think too badly of me; I'd like you to respect me.- Нет. Уже решено.
Я об одном прошу вас: думайте обо мне лучше. Мне хочется, чтобы вы меня уважали.
Астров. Ah! (Жест нетерпения.) Stay, please stay!- Э! Останьтесь, прошу вас.
Елена Андреевна. How comical you are! I'm angry with you and yet
I'll
always remember you with pleasure. Come, one more shake of our hands, and then let's part good friends. Не поминайте лихом.- Какой вы смешной:
Я сердита на вас, но все же: буду вспоминать о вас с удовольствием.
Ну, давайте, пожмем друг другу руки и разойдемся друзьями. Let's not bear each other any ill will Астров. Yes, go.- Да, уезжайте: уезжайте.
Астров. How strange it is. We meet, and then suddenly it seems that we must part forever. That's the way in this world. As long as we are alone, before Uncle Vanya comes in with a bouquet -- allow me -- to kiss you good-bye -- may I?- Как-то странно: Были знакомы и вдруг почему-то:
никогда уже больше не увидимся. Так и все на свете: Пока здесь никого нет, пока дядя Ваня не вошел с букетом, позвольте мне: поцеловать вас: На прощанье: Да?
Оба закрывают глаза и беззвучно шевелят губами, целуя воображаемый образ друг друга.
So! Splendid!Ну, вот: и прекрасно.
Елена Андреевна. I wish you every happiness.- Желаю вам всего хорошего.
Оглянувшись.
For once in my life, I shall! and scorn the consequences!Куда ни шло, раз в жизни!
Оба, закрыв глаза, порывисто обнимают воображаемый образ друг друга, и тотчас же, круто развернувшись, расходятся в разные стороны.
I must go.Надо уезжать.
VIII По канатам и железным конструкциям спускаются на сцену Серебряков, Войницкий, Мария Васильевна с книгой, Телегин и Соня. Все - в джинсах и футболках.
Ведущий. Та же комната. Все персонажи в сборе. О чем можно сказать перед тем, как распрощаться с человеком навсегда? Разумеется, о том, что вы с ним еще увидитесь - причем в самом недалеком будущем.
Серебряков (Войницкому). Let's let bygones be bygones. I have gone through so much in the last few hours that I feel capable of writing a whole treatise on the conduct of life for the instruction of posterity. I gladly accept your apology, and myself ask your forgiveness.- Кто старое помянет, тому глаз вон. После того, что случилось, в эти несколько часов я так много пережил и столько передумал, что, кажется, мог бы написать в назидание потомству целый трактат о том, как надо жить. Я охотно принимаю твои извинения и сам прошу извинить меня. Прощай.
Войницкий. You'll be receiving the regular amount as before.
Everything will be just the same.- Ты будешь аккуратно получать то же, что получал и раньше. Все будет по старому.
Серебряков. Mother!- Maman:
Мария Васильевна. Have your picture taken, Alexander, and send me one. You know how dear you are to me.- Александр, снимитесь опять и пришлите мне свою фотографию. Вы знаете, как вы мне дороги.
X Ведущий выстраивает всех для общей фотографии и поет "Балладу о фотокарточке"
Ведущий:
Что увидал молодой офицер на желтом старинном фото?
Ружейный прицел увидал офицер.
Южную ночь и ружейный прицел на желтом старинном фото.
А что увидала помещичья дочь на желтом старинном фото?
Навзничь упала помещичья дочь, ни муж и ни брат ей не могут помочь на желтом старинном фото.
А что увидал сопляк-гимназист на желтом старинном фото?
Воздух портовый горяч и смолист и маменькин крестик, проигранный в вист, на желтом старинном фото.
А что увидал расторопный купец на желтом старинном фото?
В стаканах первач, на столе - холодец, ступени подвала и делу конец на желтом старинном фото.
А что увидала большая страна на желтом старинном фото?
Смотрела страна - ни трезва, ни пьяна, себя увидать не сумела она на желтом старинном фото.
Вспышка. Снимок сделан.
Ведущий. То же помещение и те же лица. Но в то же время все изменилось и никогда больше не повторится.
Телегин. Good-bye, your Excellency. Don't forget us.- Прощайте, ваше превосходительство! Нас не забывайте!
Серебряков. Good-bye, good-bye all: (Астрову.) Many thanks for your pleasant company. I have a deep regard for your opinions and your enthusiasm, but let me, as an old man, give one word of advice at parting:
do something, my friend! Work! Do something! Good luck to you all.- Все прощайте! Благодарю вас за приятное общество: Я уважаю ваш образ мыслей, ваши увлечения, порывы, но позвольте старику внести в мой прощальный привет только одно замечание: надо, господа, дело делать! Надо дело делать! Всего хорошего.
Войницкий (Елене Андреевне.) Good-bye -- forgive me. I'll never see you again!- Прощайте: Простите!.. Никогда больше не увидимся.
Елена Андреевна (расстроганная). Good-bye, my dear.- Прощайте голубчик.
IX Ведущий. То же помещение и те же лица - за вычетом супругов Серебряковых, отбывших навсегда, и Марии Васильевны с Соней, отошедших на минутку.
Появляются двое половых в красных рубахах. Быстро надевают наручники Серебрякову и Елене Андреевне и уводят их. Те, оглядываясь, исчезают за сценой. Слышны два коротких выстрела.
Астров (Телегину). Tell them to bring my carriage around too, Waffles.Скажи там, Вафля, чтобы заодно, кстати, подавали и мне лошадей.
Телегин. All right.- Слушаю.
X Карабкается вверх по конструкциям.
Ведущий. Осенний вечер. Комната Ивана Петровича. Что остается делать русскому интеллигенту, когда на дворе осенний вечер и жизнь окончена?
Остается одно - мечтать о труде. Именно мечтать, потому что трудиться это слишком просто для образованного человека.
Астров. They've gone!- Уехали.
Марина (спускается на канате). They've gone. (Сверху опускается чулок со спицами, она вяжет.)- Уехали.
Соня (спускается по конструкциям.) They've gone. (Утирает глаза.)
God be with them. And now, Uncle Vanya, let's do something!- Уехали. Дай Ну, дядя Ваня, давай делать что-нибудь.
Войницкий. Работать, работать!..- To work! To work!
Мария Васильевна (тяжело спускается по конструкциям). They have gone.
(Сверху спускается брошюра, она раскрывает ее и погружается в чтение.)Уехали.
Соня (поднимает руку, и сверху перед дядей спускается огромная амбарная книга голубиного цвета). First, Uncle Vanya, let's write up the accounts.
They're in a dreadful state. Come on, begin. You take one and I'll take the other.- Напишем, дядя Ваня, прежде всего счета. У нас страшно запущено. Сегодня опять присылали за счетом. Пиши. Ты пиши один счет, я другой.
Войницкий (пишет на одной половине книги). In account with -- Lord.
- - "Счет: Господу нашему: Иисусе Христу.."
Оба молча пишут каждый на своей странице.
Марина (зевая). The sand-man has come. (Уходит)- Баиньки захотелось.
Астров. How still it is. Their pens scratch, the cricket sings; it's so warm and comfortable. I hate to go.- Тишина. Перья скрипят, сверчок кричит. Тепло, уютно: Не хочется уезжать отсюда.
ХI Звук рынды. По канату быстро спускается еще один половой.
Ведущий. То же место действия и те же лица плюс простой народ.
Впрочем, так ли уж прост этот народ? Вопрос чисто риторический.
Половой. Your carriage is waiting, sir.- Михаил Львович, лошади поданы.
Астров. I heard it. (Подает ему пузырек с морфием.) Look out, don't crush it!- Слышал: Вот, возьми это.
Половой. Very well, sir.- Слушаю.
XII Половой остается.
Ведущий. Кабинет Ивана Васильевича. Те же лица. Доктор и дядя Ваня в присутствии полового рассуждают о географии, потому что география в России заменяет философию - а иногда и биографию.
Астров. My trace horse has gone lame for some reason. I noticed it yesterday when Peter was taking him to water.- Моя пристяжная что-то захромала. Вчера еще заметил, когда Петрушка водил поить.
Войницкий. You should have him re-shod.- Перековать надо.
Астров. I'll have to go around by the blacksmith's on my way home.
It
can't be avoided. (Подходит к карте, на которой в этот момент изображена Африка.) I suppose it's roasting hot in Africa now.- Придется в Рождественном заехать к кузнецу. Не миновать. А, должно быть, в этой самой Африке теперь жарища - страшное дело!
Войницкий (смотрит на карту и видит, как Африки на глазах превращается в Россию.). Yes, I suppose it is.- Да, вероятно.
XIII Астров поет "Балладу о России и Африке"
Астров Россия - холод, Россия - дожди, Африка - адское пекло, босые туземцы, хмельные вожди и ночи чернее пепла.
Тум-баба-тут, барабанит шаман.
Доль-дили-дам, подпевает звонарь.
Ой да вэй да трам-па-па, сильнее, сильнее ударь.
Войницкий Африка -зной, Африка - сон, Россия - хмурое утро, огни паровоза, царский вагон и мелкая снежная пудра.
Тум-баба-тут, барабанит шаман.
Доль-дили-дам, подпевает звонарь.
Ой да вэй да трам-па-па, сильнее, сильнее ударь.
Половой .
Африка -Пушкин, Россия - Дантес, и вместе им не сойтись:
Над Черной речкой - березовый крест, а над Оранжевой - бриз .
Тум-баба-тут, барабанит шаман.
Доль-дили-дам, подпевает звонарь.
Ой да вэй да трам-па-па, Сильнее, сильнее ударь.
Марина медленно поднимается из-под сцены с подносом, на котором рюмка водки и кусочек хлеба. К груди у нее прижат фотопортрет Астрова с траурной лентой.
Ведущий. Прощание!
Марина. Help yourself.- Кушай!
Астров пригубляет водку.
To your good health, my dear Eat your bread with it.На здоровье, батюшка!
А ты бы хлебцем закусил.
Астров (ставит недопитую рюмку у портрета, кладет на нее горбушку и крестится.) No, I like it so. And now, all the best to you! (Марине)
You needn't come out to see me off, Nanny.- Нет, я и так: Затем всего хорошего! Не провожай меня, нянька. Не надо.
XIII Сверху спускается второй половой. Скрутив руки Астрову, они медленно уводят его под сцену. Соня напряженно смотрит им вслед.
Ведущий. Та же сцена, и все немногие оставшиеся лица. Жизнь сыграна и проиграна. Только что герои распрощались с доктором. Им остается только осознать, что всякое прощание - это прощание с самим собой.
