В Маракеше на базаре дервиши лежат на гвоздях, фокусники глотают пламя, обезьянки тащут из ящика записки с предсказаниями судьбы, берешь на прокат машину, и никто не требует водительских прав, и, вообще, там все решает король, и поэтому можно ездить как тебе вздумается, главное давать небольшие суммы долларов веселым толстым полицейским, а вечером всего за пятьдесят шекелей (на наши деньги) я приглашу к себе в номер тонкостанную газель... что?.. а, да?.. облом!... - Кико говорит, что проститутки в Маракеше пухленькие, "ну, сам знаешь, - марокканки..." - ладно, пусть будет пухленькая, но пусть только шепчет мне на ухо что-нибудь нежное по-арабски, мне еще никто никогда не шептал нежное по-арабски...
Вернувшись в палатку, я нашел Эйнштейна поехавшим крышей. Рановато в этом сезоне. Обычно у него начинается день этак на пятый, но чтоб на третий - не было такого! Я чай, стареем мы. Нервы ни к черту.
Юппи лежал на своей койке, упакованный в спальник как мумия. Кажется, спал. Я тоже прилег и стал наблюдать за эйнштеновской вольтижировкой. Свернув в трубочку журнал "Кавалер", Эйнштейн охотился на мух, азартно и жестоко. Я прикрыл глаза. Театр остался у микрофона.
Что, цыкатуха, допрыгалась, падла!.. хрясть!.. Ах ты, сука! Еще цепляешься!?. хрясть!.. Ну что, жиды? Прищурились!.. хрясть!.. Он... пугает... а нам... не страшно... Morituri te salutant!.. хрясть! хрясть! хрясть!
Бль-ааааадь!
Ой! Юппи! Извини! Извини, старик, промахнулся!
Воевода пошатнулся, парень, видно, промахнулся - прямо в лоб ему попал!
Заглохни, Зильбер! Юппи, больно, да?
Нет! Приятно! Тебя бы так разбудили!
Ну, извини... Спи, спи дальше. Давай, я тебе почитаю на ночь. Так... чтобы тебе такого... ага... во! Щас ты убаюкаешься. Из отдела писем. Уважаемый "Кавалер"! Вы редко печатаете письма людей - скажем так среднего возраста. Расскажу о своей сексуальной ситуации. В прошлом году моя дочь вышла замуж, и теперь молодые живут вместе с нами...
Альбертик! А может не надо?..
Надо, надо... Так, это пропускаем... вот! Дочь лежала навзничь на ворохе одежды, юбка задрана, колготки и трусики приспущены до колен. О, боже, если б вы только знали, что он вытворял с моей дочерью!..
Альбертик?..
Ну?..
А почему наука ничего от мух не придумала? От комаров есть, а от мух нету?
От мух у тебя есть я, моя ласточка!
Отвянь! Отвянь, кому сказал! А-аааа! А-аааа! Уйди-уйди, ужасный коксинель!
В этом месте я отключил театр от микрофона, зарывшись с головой в спальник, и поплыл в собственном поту дурным сном. Мне снилась польская изба. Было натоплено невыносимо жарко. Ты пекла блины. Я, в богатой шубе, пришел свататься. Ты отвернулась и заплакала. Я вынул мешок с золотыми и высыпал их на стол. Горячий блин ударил меня по лицу...
На махсоме было не многим легче, чем во сне. В определенном смысле, на махсоме было даже тяжелее. Во сне хотя бы лежишь, а здесь нужно стоять на солнцепеке в тяжелой сбруе. Эм-шеш-эсрэ, шахпац-жилет - всех этих слов по-русски нет. У меня жуткое плоскостопие, но мне никто не верит.
Юппи сказал: "Пойду, договорюсь с таможней". Пошел в будку и приволок от садирников два пластиковых стула. Мы грузно оплыли на них набрякшими тушками и тупо уставились вдаль. Палестинцы струились через махсом не шибко. На работу им поздно уже, а с работы рано еще. Юппи сопел-сопел, а потом говорит: "Ты знаешь, Мартын? Я думаю, что мы стоим на страже мира. Ведь мы за ним наблюдаем!"
Из вежливости я хмыкнул, хотя игра слов была так себе, а сил у меня вообще не было. От бессилия я становлюсь злым и некорректным. Вон, кажется, еще один наблюдатель идет. Молод. Бодр. Улыбчив. Вместо гимнастерки майка. Что это там у него на ней написано?.. Israel is OK, but Leningrad was home. Та-а-ак... Только питерских нам здесь и не хватало. Чтоб московский наш батон душистый назывался словом булка!?
- Эй, чувак! На поребрике смотри, не навернись! Карточку потеряешь!
Мальчик приближался, улыбаясь. На прикладе его автомата ясно различался нарисованный фламастером пацифик. Он приветственно помахал рукой и прокричал:
- Соси хуй у пьяного ежика, русское уебище!
Я опешил. Не от содержания, конечно, а от формы. Таких русских слов с израильским акцентом я еще не слышал. Их просто не было в природе. Они родились здесь и сейчас. Мальчик подошел, сел на землю, прислонился к бетонному кубу, достал сигарету и, не переставая улыбаться, затараторил.
- Я не говорю по-русски, не думайте. Эту майку мне подарил один кореш. Его зовут Домиан. Домиан Кудриафцев. Он специалист по литературе вашего восемнадцатого века. А меня зовут Шай. Я из координационной службы. Мы как бы между Армией и палестинской полицией - чтобы не передрались. А Домиан говорил, что, если я буду в этой майке, то могу любому русскому сказать сасихуйупьянаваежика русскаеуебище!, и он сразу пригласит меня выпить. Вы меня приглашаете выпить?
Брэнди остался у нас в палатке, но у меня в нагрудном кармане хранился уже скрученный косяк, и я без промедления с радостью пустил его по кругу в честь нового знакомца.
Дождавшись своей очереди, Шай глубоко затянулся, прикрыл глаза и, медленно выпуская дым, сообщил: хомэр тов! машегу бэн зона!, - общепринятые слова, которые, хотя и не включены в разговорники, являются в наших краях традиционной формулой вежливости, произносимой в ответ на угощение марихуаной.
Хомэр был, вне всякого сомнения, тов, потому что мир сделался значительно спокойнее и добрее. Даже понурые палестинцы блеснули, можно сказать, какой-то новой веселой гранью. Мысли поплыли что твои облака. И время полетело.
А, все же, много жизни досталось мне! Бывал я дворником в Москве, бывал и солдатом почти в Африке. В составе оккупационного корпуса. Как Лермонтов. Перечитывая которого, кстати, я сделал недавно филологическое открытие. Маленькое, но блестящее. В "Герое нашего времени" встречается слово "кунатская". Так русские офицеры называли свой клуб - от слова "кунак", означающего на местном языке "друг". А в израильской армии солдатский клуб называется "сахбакия" - от арабского "сахбак": "твой друг". С разрывом в сто пятьдесят лет, в двух разных уголках планеты колониальные армии занимаются одним и тем же словотворчеством! Изящная петля вышла во времени и пространстве.
Иногда, правда, армии друг у друга подворовывают. На тренировочной базе номер четыре под Рамаллой, где двадцатилетние девочки-командирши дрючили нас, старых дураков, на предмет произвести в солдаты, висел плакат: каш'е бэ-имун'им - каль ба-крав! - трудно в ученьи - легко в бою! Все русские страшно прикололись, и стали ломать головы как бы перевести на иврит "война хуйня, главное маневры!", чтобы обогатить израильскую армию еще больше.
На тренировочной базе мне не понравилось, потому что мной командовали девчонки. Хотя, с моей тягой к неформальным эротическим знаниям, следовало ожидать, что понравится. Но - нет. Совершенно отрицательный опыт. Я стал спрашивать, почему это, по израильской доктрине, баба может командовать мужиками, а мужик бабами - не может? И вот как мне это объяснили. Когда мужчина смотрит на женский строй, он невольно выделяет в нем отдельные экземпляры. А когда женщина смотрит на строй мужчин, для нее все одинаковы, и она ни к кому не испытывает особой симпатии. К таким оскорбительным для обоих полов выводам пришли армейские психологи.
Хотя, нет, вру я все. Как я мог! Как язык мой повернулся сказать дурное про тренировочную базу номер четыре под Рамаллой! Ведь там за две недели я узнал столько новых слов (и выражений), сколько не собрал бы на гражданке за годы. Если хочешь выучить русский - сиди по кухням, кочумай. Если хочешь выучить иврит - в армию, филоло(г), в армию!
Специальные усилия были затрачены на выяснение таких слов, как "дедовщина" и "черпак". В израильской армии дедовщины нет, как в России нет секса. Но язык врать не станет. Дедовщина - з'убур; черпак - бизон.
Шай, а Шай, скажи, пожалуйста, а как называется на иврите "паровозик" это, когда один берет косяк огнем внутрь и вдувает другому рот в рот концентрированную струю дыма, давай, покажу, - вот так!?
Шай сказал, что не знает и, что это, кажется, никак не называется. Он далеко не первый мой респондент по данному вопросу. Я пристаю ко всем курильщикам травы, а их в Израиле много. Но нету, нету на иврите "паровозика"! Нелепая языковая лакуна много лет не дает мне покоя. За державу обидно. С досады я наехал:
- Значит, все-таки, права наша русская интеллигенция, и нет в Израиле культуры!
- Я так понимаю, ваша русская интеллигенция всегда права...
Когда Шай улыбается, у него ямочки на щеках. С некоторых пор я опасаюсь любоваться молодыми мужчинами. Я сидел дома, слушал музыку, никого не трогал, и вдруг совершенно неожиданно вспомнил, что в детском саду был бисексуалом - мне одинаково нравились и мальчики, и девочки. Цивилизация, не устающая даже крошечным человечкам сюсюкать про жениха и невесту, быстро вправила мне мозги в нужную ей сторону. Теперь я дергаюсь: а что, если на старости лет у меня вдруг изменится ориентация?..
