обида.
– Не понимаю, – пожаловался Николас, – почему нас не пустили в сенницу на службу. Там было бы намного веселее.
– Веселее, черт возьми, – вставил Эрнест.
– Мальчики, подумайте над своими словами. В церковь мы ходим не для веселья, – строго проговорила Августа.
– А мистер Мадиган как раз для этого, – сказал Николас.
– Пусть ему будет стыдно, – заключила Августа. – Но я не могу о нем так плохо подумать. Он ходит в церковь, потому что в его обязанности входит сопровождать нас.
– Тогда почему он улыбнулся, когда мы назвали себя окаянными грешниками? – спросил Николас.
– Возможно, он припомнил грехи, что совершил в Ирландии, и подумал, насколько лучше ему живется в Канаде.
Николас нахмурился и засунул руки в карманы.
– Я обязательно пойду на следующее их богослужение, – сказал он, – или хотя бы узнаю, почему не разрешают.
– И я, – вставил Эрнест. – Пойду или узнаю, почему не разрешают.
– Почему не разрешают, – заявила Августа, – можно узнать с помощью папиного бритвенного ремня.
Братья после этого замечания несколько приуныли. Однако тут же обрадовались, увидев Синди, которая им нравилась больше остальных темнокожих. Она приближалась к детям, неся на руках малыша Филиппа, в котором души не чаяла. Он Синди тоже обожал: обнимал полную шею, прижимался к ней нежным личиком и восторженно лепетал: «Добая Щинди».
– Он называет меня «добрая Синди», – воскликнула она, – ангелочек!
Старшие дети взирали на братика без энтузиазма. С ним, по их мнению, слишком носились.
– Синди, думаю, служба прошла успешно, – сдержанно сказала Августа.
– Успешно! Как же, мисс, слава тебе Господи, проповедник довел нас до того, что мы все глаза проплакали.
– И мама плакала? – спросил Эрнест.
– Конечно, плакала, да благословит ее Господь.
Дети смутились.
– Наверное, она хохотала до слез, – предположил Николас. – С ней такое случается.
– Если она и хохотала, – ответила Синди, – то над Олеандр, которая явилась на службу, вырядившись в наряды бывшей хозяйки. Выпороть бы ее хорошенько, эту дуру. Позор, да и только.
– Позор, черт возьми, – сказал Эрнест.
Спустились сумерки. Луна еще не взошла, и наступила темнота. Удивительно, как троим мужчинам удавалось следовать к дому и не заблудиться. Однако дорогу им объяснили хорошо, и у одного из незнакомцев был фонарь. Въехав в ворота, они оставили коня и коляску, на которой прибыли. Дальше шли почти бесшумно, переговариваясь вполголоса. В речи слышался южный выговор.
Ньюфаундленд Неро имел чуткий слух. Когда мужчины подошли ближе, он глухо зарычал и величественно поднялся на крыльце, где любил сидеть теплыми вечерами. На него упал свет, льющийся из узких витражных окон по обеим сторонам от входной двери.
Дверь отворилась, вышла хозяйка. Проворно взяв Неро за ошейник, она потащила его в прихожую. Он не возражал и шел за ней, тяжело переваливаясь, но продолжая лаять и рычать на подходивших все ближе мужчин.
Увидев, что дверь закрылась, они поднялись на крыльцо – не украдкой, а с видом заглянувших вечерком приятелей. В дверь они не стучали, но ее открыла Аделина.
– Добрый вечер, – сказала она и улыбнулась, обнажив белые зубы, у одного из которых откололся уголок.
Мужчины степенно поклонились и утомленными с дороги глазами вбирали ее красоту, успевая взглянуть и на освещенную лампой прихожую, и ладную лестницу. Неро, запертый в комнатушке за прихожей, издавал булькающие рыки.
– Проходите, пожалуйста, – пригласила хозяйка, и все прошли в располагавшуюся справа от входа гостиную.
Ее освещала лампа с фарфоровым абажуром, разрисованным алыми розами. Здесь стоял стол из красного дерева, на нем в рамке фотография Уайтоков, сделанная в Квебеке, вскоре по приезде в Канаду. Они были изображены будто бы среди искусно сымитированной фотографом снежной пурги. Тяжелые шторы в этой комнате были плотно задернуты. Ни малейшее дуновение ветерка их не колыхало.
– Благодарим вас, мадам, – сказал один из пришедших.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Аделина, – я скажу мистеру Синклеру, что вы уже здесь. – Она благодушно смотрела на мужчин своими темными глазами.
Ее снова поблагодарили. Оставшись одни, все трое вздохнули с облегчением и вытянули ноги. Они проделали долгий и трудный путь. И теперь добрались до цели. Несмотря на усталость, они, не произнося ни слова, напряженно ждали.
Аделина проворно взбежала по ступенькам.
Над перилами показалась голова Николаса.
– Подслушиваешь… ах ты, сорванец! – прошипела она. – Живо к себе в комнату.
– Кто эти трое, мама?
«Какой он сдержанный и дерзкий одновременно», – подумала она. Но разбираться с сыном времени не было. Придерживая рукой пышную юбку, она поспешно поднялась по лестнице и постучала в дверь Синклеров.
Ей открыл собственный сын, Эрнест.
Увидев ее выражение, он извиняющимся тоном пояснил:
– Я всего на минутку зашел, мама.
Он был такой милый в зеленой бархатной курточке и с кружевным воротничком, что она не удержалась: обняла и по-матерински поцеловала в щеку.
– Входите, входите, – отозвалась Люси Синклер.
– А где мистер Синклер? – как можно спокойнее поинтересовалась Аделина. – К нему пришли.
– Он с вашим мужем в курительной комнате. – Люси Синклер старалась ничем не выдать волнения.
– Я сбегаю и скажу ему, – выкрикнул Эрнест и понесся по коридору к маленькой комнате в самом его конце. – Мистер Синклер спустится немедленно. Ему что-нибудь передать?
– Нет, не надо, тебе давно уже пора в постель.
Аделина устремилась вниз и с заговорщическим видом вошла в гостиную. К ее большому изумлению, она обнаружила там Августу и Николаса, которые любезно беседовали с тремя посетителями. На лестнице послышались шаги Кертиса Синклера. Дождавшись его появления, она вывела детей из комнаты. Подталкивая их впереди себя, она через входную дверь вышла с ними на крыльцо. Августа шла неохотно, с обиженным видом. Николас подпрыгнул на месте и вызывающе взглянул на Аделину через плечо.
– Это что еще за дерзкие выходки? – воскликнула она и шлепнула его по уху.
Августа вспыхнула.
– Мама, ты нам всегда говорила, что гостям следует оказывать радушный прием, – заметила она.
– И ты не дерзи, – сказала Аделина, – не то получишь то же, что и Ник.
– Кто эти люди? – ничуть не смутившись, настаивал Николас. – На вид они опасные. Совсем не похожи на мистера Синклера.
– Не твоего ума дело, кто они такие.
– А ты сама знаешь? – спросил он с озорной усмешкой.
– Конечно, знаю. Они здесь по делам, связанным с земельными владениями Синклеров. Время сейчас военное, и их перемещения необходимо держать в тайне. Смотрите, об их приходе никому не говорите.
Они послушно пообещали так и сделать, и она с таинственным видом удалилась.
– Она в своей стихии, – сказала Августа, критически глядя вслед матери.
– Ты говоришь как мистер Мадиган, – сказал Николас. Обняв сестру за талию – та еще не
