домашними делами, а здесь мама поможет, ведь малышу потребуется все мое время. За месяц, я надеюсь, и сынок немного окрепнет, и я приду в себя.
Доводы жены показались резонными и, скрепя сердце, я согласился. Отвез ее к матери. В тот же день, коротко объяснив детям и бабушке ситуацию, перевез туда детскую кроватку, а наутро все остальное – коляску, ванночку, одежду и памперсы. С этого момента наша семейная жизнь и покатилась под откос. Формально жена не ставила меня перед выбором, но ситуация складывалась так, что рано или поздно мне предстояло принять непростое решение. Постоянно метаться из дома в дом было просто нереально.
Конечно, ей было тяжело, и я пытался помочь по мере сил. В первые месяцы особенно изнурительны были проблемы с кормлением. Несмотря на пережитый стресс, молоко у Гали не пропало, и она самым серьезным образом была настроена кормить грудью. Но малыша никак не удавалось приучить к груди, у него не получалось сосать, поэтому ей постоянно приходилось сцеживать молоко и кормить из бутылочки.
Галя по-прежнему была зациклена на инфекциях, и, когда я приходил с работы, не подпускала меня к сыну иначе как в маске. На улицу выходила гулять с Кирюшей крайне редко, боялась его застудить или что он подхватит какой-нибудь вирус. О том, чтобы познакомить его с братиками и бабушкой, даже и речи не шло. А все мои деликатные попытки вернуться к теме совместной жизни, одной семьей, разбивались о каменную стену: «Ты что, хочешь, чтобы наш несчастный малыш заболел и умер?»
Только спустя полгода я начал догадываться об истинных мотивах того решения жены и ее поведения. Поначалу ее нервозность и раздражительность я относил на счет гормонального сбоя после родов, хронического недосыпа и накопленной усталости. Поэтому сам старался сдерживаться и сглаживать острые углы. Чтобы она меньше психовала из-за своей боязни микробов, поставил у них дома систему очистки воздуха и бактерицидную лампу.
Но по некоторым репликам и ее реакциям я понял, что все ее страхи – совсем другого рода. Она стыдилась нашего мальчика, его болезни.
Галина, которая всегда была заводилой и душой любой компании, которая не представляла себя без живого общения с друзьями, сейчас пыталась отгородиться от всего мира, практически замуровав себя и сына в четырех стенах. Она винила себя в том, что ребенок родился с отклонениями, в том, что испугалась генетических проб во время беременности и, послушав меня, отказалась от них.
Мы постоянно ссорились, любой пустяк она умудрялась раздуть до настоящего скандала, с истериками и битьем посуды. Она ревновала меня к старшим детям: «Ну да, зачем тебе больной малыш, когда у тебя уже есть двое здоровых». Наотрез отказывалась от помощи моей мамы, даже когда разрывалась между врачами, процедурами, сцеживанием молока и кормлениями, когда сутками не высыпалась и толком не ела сама. Срывалась на собственную мать и на меня. «Мы тебе не нужны, мы для тебя позор и обуза». Эти несусветные обвинения были, конечно, очень обидны, тем более что не имели ничего общего с реальностью.
Но хуже всего было то, что ее нервозность передавалась и Кириллу: он стал хуже спать, плохо прибавлял в весе, у него все чаще болел живот, врач предполагал несварение желудка.
Не раз я пытался с Галей поговорить об этом. Убеждал, что никакой ее вины в случившемся нет, что никто ее не ненавидит и не осуждает, что сыну необходим эмоциональный контакт и общение с другими людьми, особенно с любящими и близкими. Все было бесполезно. Все мои слова она воспринимала в штыки и находила в них лишь подтверждение своим страхам и повод для новой ссоры. И когда во время очередной истерики у нее вырвалось: «Лучше бы я сделала аборт», я понял, что сохранить семью мне уже не удастся. Но о том, чтобы оставить сына, особенно в сложившейся ситуации, не могло быть и речи.
Убедившись, что своими силами с комплексами жены мне не справиться, стал искать другие способы влияния. Устроил себе два выходных, нанял сиделку с нужным опытом ухода и почти силой отвез жену в Центр помощи родителям детей с синдромом Дауна. После первого посещения она ушла в себя, за весь вечер не произнесла ни слова, но я увидел, что это произвело на нее сильное впечатление. Однако на следующий день она категорически не захотела ехать туда снова.
– Ну что ж, – резюмировал я, – тебе, очевидно, пришлась по душе роль жертвы, тебе понравилось жалеть себя и оплакивать свою «разбитую жизнь». Вот только сыну ты этим никак не поможешь, в конце концов ты его угробишь своими психозами. Я заберу у тебя Кирилла через суд.
Больше ничего не стал говорить, уехал к своим. Рано утром Галя позвонила сама, попросила съездить с ней в Центр. Потом сама стала наведываться туда регулярно. С этого времени многое стало меняться и в самой Галине, и в ее отношении к сыну. Она увидела других детей с этим заболеванием, познакомилась с родителями, услышала, как они справляются со своими проблемами. У нее появились подруги, с которыми она теперь постоянно общается и в Сети, и в жизни. Все это помогло жене избавиться от депрессии и надуманных фобий, она перестала сидеть затворницей в четырех стенах и прятать сына от сторонних глаз и всего мира, стала возить Кирюшу на разные занятия по развитию, на массаж, плавание.
Не прошло и года после рождения сына, как она наконец-то позволила познакомить его со старшими братьями и бабушкой. Близнецы были просто в восторге от этой встречи, целый день они забавляли Кирюшу: то играли в догонялки на четвереньках, то сажали его друг другу на закорки, изображая лошадей. Кирилл с первой же минуты потянулся к мальчикам, забыв про все свои капризы, соски и бутылочки. Только на маму постоянно оглядывался, искал одобрения – мол, смотри, как я умею.
Год спустя мы с Галиной развелись, но в воспитании сына я, разумеется, принимаю активное участие. Кириллу сейчас четыре, надеемся, что сможем устроить его в обычный детский сад, где он будет быстрее привыкать к самостоятельности и больше общаться с другими детьми. От своих сверстников он почти не отстает в развитии, но говорит мало, только если в хорошем настроении. Зато, когда встречается с близнецами, тараторит без умолку.
Мишка и Сашка брата просто обожают и всегда с удовольствием с ним занимаются – на выходные я забираю Кира к нам. Миша разучивает с ним азбуку, а
