вздрогнул и посмотрел наверх, туда, откуда скатывались тонны воды, но там никого не было. Сигнал повторился. Аун, преодолевая дрожание в ластах, схватил ручку и бумагу. Звук был до того ясный, что казалось, что его источник находится где-то совсем близко, но не на корабле, а там, наверху. Аун закусил губу от досады, что он не может мгновенно подняться на вершину водопада и посмотреть на говорящего, который пока не замолкал. Через несколько таких «куплетов» всё стихло, и Аун прочитал то, что в итоге у него получилось.
«Подъём справа, но будьте осторожны, могут быть обвалы — поднимайтесь медленно.
От водопада идите дальше по реке. Жду в гости».
— Аун? — выглянул из каюты встревоженный Алу. — Ты слышал?
— Да. И это точно говорили не с корабля.
— Ох, — Алу нервно выдохнул. — Я всё записал, если что.
— Я тоже, — хмуро кивнул Аун и вздохнул. — Ну и как теперь спать?
— Не знаю, друг, — Алу устало прислонился плечом и постарался унять зашедшееся сердце. — Но, если что, камеры по периметру «Суши» работают.
— Со звуком?
— Да. Всё записалось.
— Ну и хорошо, — Аун грузно опустился в капитанское кресло и мгновенно ссутулился. — Как думаешь, он был там?
— Если и не там, то, во всяком случае, где-то очень близко, — Алу тоже сел в своё кресло за рулём, рядом с капитанским. — Это не вода, где звук распространяется на сотни миль, значит, он был неподалёку.
— Но ведь я правильно определил? — чуть прищурился Аун. — Он был на вершине водопада?
— Да. И теперь перед нами ещё одна загадка: как он там оказался? Здесь нет больше поблизости рек.
— Думаю, наш «источник звука» скоро сам ответит на этот вопрос, раз он ждёт нас в гости.
На этих словах Алу снова волнительно выдохнул.
— Подумать только, мы шли на необитаемую сушу в поисках разумных обезьян, а в первый же вечер встретили кита. Невероятно.
— Но мы и не так уж далеко отошли от океана. Даже Ойлэ заплывала сюда.
— Сюда, но не дальше водопада, преодолеть который в одиночку и без снаряжения просто невозможно.
Аун слабо пожал плечами и поднял голову наверх, надеясь что-нибудь или кого-нибудь увидеть, но, кроме белой пены водопада, пушистых ив и чёткой линии уступа, там ничего не было.
— Может, он зашёл с другой стороны Великого Материка и проплыл его насквозь…
— Так далеко? Даже экспедиции Ули это оказалось не под силу. Да и рек там не особо много, насквозь никакие не идут. Та, по которой плывём мы, самая длинная.
Экспедиция кашалота Ули, ныне одного из профессоров ЭРЫ, была сенсацией своего времени, хоть и оправдала себя лишь на четверть — именно столько смог проплыть Ули от общей площади Великого Материка.
— Что зря гадать? — наконец хлопнул себя ластами по животу Аун и даже немного выпрямился (но ненадолго). — Утро вечера мудренее. Завтра, думаю, всё и узнаем, а сейчас нужно хорошенько подготовиться к этому таинственному «завтра». Спокойных снов, Алу.
— И тебе спокойных снов, Аун, — зевнул Алу, вразвалочку направляясь в свою каюту. — Ты тоже отдохни. Тебе нет необходимости сторожить нас.
— Да-да, я… Сейчас.
Алу хмыкнул себе в усы.
— Знаю, сложно успокоить сердце, когда только что получил от кого-то послание, но нам нужен бодрый капитан, — с улыбкой сказал Алу, задерживаясь в круглом проёме.
— Который, как выяснилось, сомневается в своих силах, — беззлобно отозвался Аун, не отводя взгляда от кромки уступа. Ему всё казалось, что там кто-то ходит, смотрит на них сверху вниз, что ещё чуть-чуть, и его силуэт покажется из-за камней, но ивы шевелил только прохладный ночной ветер и быстрый речной поток, и больше там никого не было. — Ладно. Пожалуй, ты прав. Спокойной ночи, Алу.
— Спокойной ночи, капитан.
— Ну что, госпожа сейвал? — спросил на следующее утро Аун, едва команда выплыла из кают. — Есть какие-нибудь мысли?
Все киты стояли на земле совсем близко к водопаду, так что его холодные бодрящие брызги падали на них частым дождём, однако среди участников похода чувствовали себя по-настоящему бодро только Уол, Аен и сам капитан: остальные, как и Уон, не отличались любовью просыпаться вместе с солнцем.
Но что поделать.
— Прости, Аун, я пошутила, — сонно протянула Ална и глубоко зевнула. — Наверное, неудачно.
— Пошутила ты или нет, а вопрос всё-таки остаётся, — Аун весело и бодро, что порядком раздражало остальных «сонь», прошёлся вдоль отвесной скалы, что-то высматривая вдалеке. — Но сначала мы должны обыскать оба берега и попытаться найти домик, про который говорила Ойлэ.
Упоминание «домика» подействовало нужным образом, и все мгновенно забыли про сон, однако, как ни старались киты, никаких следов разумных обезьян ни на одном из берегов они так и не нашли. Ойлэ, конечно, клялась, что домик стоял «вот на этом самом месте и напоминал большой дырявый камень», и показывала на пустое место. Киты ощупали каждый валун на побережье, простучали все скалы, прошерстили все кусты и даже осмотрели все деревья, но никакого домика и в помине не было.
— Что ж, видно, мы опоздали, — со вздохом заключил Уон, возвращаясь к кораблю несолоно хлебавши. За ним тоже не особо радостно плёлся Уол.
— Тут совсем недалеко: всего один день пути на корабле, — задумчиво сказала Иен, пристально вглядываясь в камни на дне реки. — Мало ли кто заплывал сюда. Может, его нашли раньше нас?
— Хотелось бы, чтобы это было так, — грустно вздохнул Уол и опустил широкую синюю ладонь в бурлящий поток — тот сразу обдал его волной прохладной свежести. — Ойлэ, в следующий раз, будь добра, не тяни с такими находками, ладно?
— Конечно, — тихо отозвалась Ойлэ и отошла от друзей.
Ойлэ стало совсем грустно. Дело было не только в том, что они не нашли обезьяний домик — в общем-то, надежды, что за столько лет он сохранился, было мало, — а в том, что это была частица её детства. То место, куда она раньше приходила на протяжении многих лет, снова встречало её, хоть оно, как и Ойлэ, неизбежно выросло, повзрослело и изменилось. Позади остались охристые луга с редкими сосенками — одной из них уже нет, потому что в неё попала молния, — тёмно-зелёные волны холмов, всё такие же величественные и таинственные для подводных обитателей, лавандовые поля и ивняк по берегам реки… Всё это было так знакомо Ойлэ, что ей самой в это не верилось. У китов длинная жизнь, и для того, чтобы запомнить каждое её мгновение, Мать Природа подарила им хорошую память. Оттого, наверное, Ойлэ и было сейчас так грустно:
