не подумал, что она сошла с ума, Николь решила разобраться сама.
Несмотря на пульсирующую боль в паху, она начала подниматься по ступенькам. Каждая ступенька казалась ей горой, и добравшись до верхней, Николь почувствовала себя победительницей.
Было тихо. Она собралась спускаться, но тут мелодия заиграла снова. Она доносилась из детской. Николь распахнула дверь.
Наклейки с цветками сакуры поднимались по светло-серым стенам и окружали белую полку с мягкими игрушками. Это была чудесная, идеальная комната для маленькой девочки. Но над кроваткой медленно крутился мобиль с пастельными бабочками — тот самый, который Николь видела в последний раз больше двадцати лет назад. Именно такая игрушка висела над колыбелькой Аманды, и Донна заводила ее всякий раз, когда девочка начинала плакать.
«Вот ветка сломается, и колыбелька упадет».
Музыка снова замолчала. Николь оглядела комнату. Кто же, кто это сделал?! Здесь кто-то побывал? В детской было пусто, мобиль больше не крутился.
Через несколько минут она нашла силы, чтобы закричать:
— Грег! Иди сюда!
Она услышала, как муж идет по ступеням. Он вошел с Куинн на руках и спросил:
— Что такое?
— Вот это… — она, дрожа, кивнула на мобиль.
— В чем проблема, Ник? — удивился он. — Это просто мобиль.
— Это нам кто-то подарил? — спросила она.
Куинн опять заплакала, и Николь очень захотела обнять ребенка, но ее била дрожь, и она побоялась брать малышку на руки.
Грег вытаращил глаза:
— Ты что, шутишь?
Неожиданный приступ боли сдавил ей внутренности, и она схватилась за живот.
— Что? О чем ты?
Он подошел к кроватке и положил туда Куинн. Николь прислонилась к стене и сползла на пол.
Увидев, что ее лицо исказилось от ужаса, Грег опустился перед ней на корточки:
— Эй, все хорошо.
Он погладил жену по коленке. Он говорил с ней так, как будто она вот-вот сорвется и ее надо успокоить.
— Ник, это же ты купила этот мобиль.
Николь вздрогнула и метнулась от него.
— Нет! Нет! Я не покупала его!
— Милая, ты это сделала. Ты оставила распечатку с «И-бэй» на столе пару дней назад. Ты его заказала, а я повесил, чтобы у тебя было одной заботой меньше. Я что-то сделал не так?
Он выглядел поникшим.
Она почувствовала зуд, как будто тысячи насекомых заскреблись под кожей. Никогда в жизни Николь ничего не покупала на «И-бэй». А даже если бы покупала, то никогда не заказала бы этот мобиль. Никогда.
В горле саднило, как от проглоченного стекла. Сначала карточка с именем и рыжеволосая женщина в коридоре, пропавшие таблетки и теперь вот это… Она сходит с ума?
Она видела, что Грег из всех сил старается оставаться спокойным, но на лице его сквозило нетерпение.
— Ничего, Николь, это не страшно. Я тоже все забываю, — сказал он.
Он поднялся и, подойдя к детской кроватке, понюхал воздух:
— Пора менять подгузник. Увы, мне уже пора на работу.
Затем подошел и обнял Николь:
— Тебе надо поспать, милая. Давай я приду пораньше сегодня и погуляю с Куинн, а ты вздремнешь? Я все хочу помочь тебе, но ты продолжаешь отказываться.
— Нет, не беспокойся. Тесса придет, — искоса взглянув на мужа, она добавила: — Грег, я знаю, что ты здесь, так почему мне кажется, что тебя нет рядом? Как будто на самом деле ты где-то в другом месте.
Прижав ладонь ко лбу, он ответил:
— Ник, я предлагал тебе свою помощь — предлагал ее искупать, менять подгузники, дать тебе поспать в выходные. Но ты либо отказываешься, либо просто игнорируешь меня.
О чем он говорит? Она не могла вспомнить, что он когда-либо предлагал ей помощь.
Грег грустно посмотрел на нее и встал с пола.
— Тесса сказала, что ты ни разу не поинтересовалась делами в офисе, что ты похожа на зомби. Попроси ее прийти раньше, чтобы ты не сидела долго одна. Я о тебе очень беспокоюсь. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой и не волновалась о безопасности Куинн.
С тобой она не будет в безопасности.
— Только со мной она в безопасности! — крикнула Николь.
Но она уже не была в этом уверена.
Понедельник, 7 августа
Мы едем с Джессикой в ее белом «Мерседесе», она везет меня домой после того, как отбила от толпы журналистов возле полицейского участка. Они уже разнюхивали информацию о самоубийстве известной бизнес-леди. Подняв стекло, я все равно слышала их крики:
— Вы были на платформе?
— Ее столкнули?
— Где ребенок?
Яростные вспышки камер ослепляли меня. Интересно, мое фото опубликуют? И увидят ли его мои коллеги и бывшие друзья? А мать? Я и так уже стала парией, а теперь еще и это. Оказаться в центре внимания — последнее, что мне нужно.
Мы выезжаем из толпы и поворачиваем на улицу Вест-Дивижн. Джессика сосредоточена на том, чтобы без приключений доставить меня домой, в здание из темно-коричневого кирпича на Норд-Шеридан-авеню.
— Почему так случилось? — спросила я. — Я ведь просто ехала домой. Мартинес правда думает, что я могла отнять ребенка и столкнуть Николь Мэркем с платформы? С какой стати?
— Просто сейчас ты единственная подозреваемая. Мартинес будет выяснять, какие у тебя связи с Николь. Я собираюсь заняться тем же, когда вернусь в офис. Если тебе начнут задавать вопросы журналисты, не отвечай.
— Да мне и нечего сказать, я ничего не знаю, — отвечаю я и сворачиваюсь на сиденье. Как бы мне хотелось просто исчезнуть…
Когда мы подъезжаем к дому, я указываю Джессике на парковку позади него:
— Пожалуйста, сюда. Я зайду с черного хода.
Джессика ведет машину по узкому темному проезду. Неожиданно звонит ее телефон, и я вздрагиваю. Она снимает одну руку с руля и нажимает кнопку на консоли:
— Привет, Барри!
Барри — это следователь, с которым Джессика работает. Пока она слушает его, выражение ее лица меняется, она переводит на меня взгляд, но непонятно, что он означает.
Она вешает трубку, останавливает машину и говорит:
— Видео выложили на «Ютуб». Какой-то мужчина снимал на «Гранд-Стейт» своего сына, который ехал на свой первый бейсбольный матч. Вы с Николь попали в кадр. Полицейские попросили удалить видео, но Барри удалось его скопировать. Сейчас он мне его пришлет на имейл.
— Это же прекрасные новости, так? — я сажусь прямо. — Это доказывает, что она сама отдала мне ребенка, как я и сказала.
Джессика не отвечает, и страх сдавливает мне ребра. Она включает свет в салоне, загружает видео и поворачивает телефон экраном ко мне, чтобы нам обеим было видно. Я
