- Скандалов я не боюсь, - возразила она по-прежнему злобно-насмешливым тоном, - я столько их имела в жизни, как и вы, я думаю, тоже!..
- У меня не было в жизни скандалов, - имел наглость сказать Тулузов, так что Екатерина Петровна не удержалась и презрительно засмеялась при этом. - Но главное, - продолжал он, - какой мы предлог изберем для нашего разъезда? Если бы произошло это тотчас же за последним несчастным случаем, так это показалось бы понятным, но теперь, по прошествии месяца...
- Время тут ничего не значит! - перебила его Екатерина Петровна. Сначала я была ошеломлена, не поняла хорошо; но теперь я вижу, какую вы ловушку устроили для меня вашим неосторожным поступком.
- Я в этом поступке моем прошу у вас прощения, - попробовал было еще раз умилостивить жену Тулузов.
- А я вас не прощаю и не извиняю, - ответила та ему, - и скажу прямо: если вам не угодно будет дать сегодня же бумагу, которую я требую от вас, то я еду к генерал-губернатору и расскажу ему всю мою жизнь с вами, - как вы развращали первого моего мужа и подставляли ему любовниц, как потом женились на мне и прибрали к себе в руки весь капитал покойного отца, и, наконец, передам ему те подозрения, которые имеет на вас Марфин и по которым подан на вас донос.
Тулузов делал неимоверные усилия над собою, чтобы скрыть свой почти ужас и проговорить:
- Ничего вам не придется этого делать. Я дам желаемую вами бумагу и хотел бы только, чтобы мы расстались по-дружески, а не врагами...
- Это я могу вам обещать, - отвечала насмешливо Екатерина Петровна, и, с своей стороны, тоже прошу вас, чтобы вы меня после того ничем не тревожили, не посещали никогда и денег от меня больше не требовали.
- Извольте-с! - сказал Тулузов, слегка пожав плечами. - За этим вам собственно и угодно было позвать меня?
- За этим, - подтвердила Екатерина Петровна.
Тулузов поклонился ей и ушел, а вечером прислал ей вид на отдельное от него житье.
Пока все это происходило, Егор Егорыч возвратился с Сверстовым в Москву. Первое, о чем спросила его Сусанна Николаевна, это - о здоровье Пьера Углакова.
- Совершенно поправляется и скоро приедет в Москву, - отвечал Егор Егорыч.
Сусанна Николаевна, услышав это, одновременно обрадовалась и обмерла от страха, и когда потом возник вопрос о времени отправления Лябьевых в назначенное им место жительства, то она, с своей стороны, подала голос за скорейший отъезд их, потому что там они будут жить все-таки на свежем воздухе, а не в тюрьме. Под влиянием ее мнения, Егор Егорыч стал хлопотать об этом через старика Углакова, и тут же его обеспокоил вопрос, чем Лябьевы будут жить на поселении? Он сказал об этом первоначально Сусанне Николаевне, та спросила о том сестру и после разговора с ней объявила Егору Егорычу:
- Вообрази, у них есть средства! Помнишь ту подмосковную, которую мамаша так настоятельно хотела отдать Музе? Она у них сохранилась. Лябьев, проиграв все свое состояние, никак не хотел продать этого имения и даже выкупил его, а кроме того, если мы отдадим ту часть, которая досталась мне после мамаши, они будут совершенно обеспечены.
- Превосходно, превосходно! - восклицал на все это Егор Егорыч. - Я буду управлять этим имением и буду высылать им деньги, а там они и сами возвратятся скоро в Москву.
Отправка Лябьева назначена была весьма скоро после того, и им даже дозволено было ехать в своем экипаже вслед за конвоем. Об их прощании с родственниками и друзьями говорить, конечно, нечего. Ради характеристики этого прощания, можно сказать только, что оно было короткое и совершенно молчаливое; одна только Аграфена Васильевна разревелась и все кричала своему обожаемому Аркаше:
- Ты смотри же, там в Сибири сочини еще соловья!
В самый день отъезда Лябьевых Сусанна Николаевна сказала мужу, что она непременно желает послезавтра же уехать в деревню, да и доктор Сверстов, сильно соскучившись по своей gnadige Frau, подговаривал к тому Егора Егорыча, так что тот, не имея ничего против скорого отъезда, согласился на то.
Екатерина Петровна между тем разъехалась с мужем и наняла себе квартиру на сколь возможно отдаленной от дома Тулузова улице.
Тулузов, с которым она даже не простилась, после объяснения с нею, видимо, был в каком-то афрапированном состоянии и все совещался с Савелием Власьевым, перед сметкой и умом которого он заметно начал пасовать, и когда Савелий (это было на второй день переезда Екатерины Петровны на новую квартиру) пришел к нему с обычным докладом по делам откупа, Тулузов сказал ему:
- Катерина Петровна не будет больше жить со мною, и потому в ее отделение я перевожу главную контору мою; кроме того, и ты можешь поместиться там с твоей семьей.
Савелий перед тем только женился на весьма хорошенькой особе, которая была из мещанского звания и с весьма порядочным приданым. За предложенную ему квартиру он небольшим поклоном поблагодарил своего господина.
- А что, скажи, Лябьева сослали? - спросил тот.
- Отправили-с, но только не в каторгу, а на поселенье, - объяснил Савелий.
- Почему ж так? - воскликнул Тулузов с неудовольствием.
- Мне наш частный пристав передавал, что сам государь повелел господина Лябьева только выслать на жительство в Тобольскую губернию.
Такое известие взбесило Тулузова, и он почуял в нем дурное предзнаменование для себя.
- Кто ж ему это выхлопотал? - отнесся он как-то уж строго к Савелию.
- Частный пристав сказывал, что господин Марфин хлопотал по этому делу очень много.
- А эта гадина еще здесь?
- Никак нет-с, уехал в имение свое; я нарочно заходил к ним на квартиру справляться, но никого там не нашел, и дверь заколочена.
- Для нас очень хорошо и полезно, что черт его унес... Ну, а дела моего еще не прислали сюда?
- Никак нет-с, не шлют!
- Но как же они смеют это делать?.. Значит, тебе опять надобно ехать туда.
Савелий при этом приказании вспыхнул в лице.
- Ехать-с, Василий Иваныч, я готов, но пользы от того не будет никакой! - возразил он. - Тамошний господин исправник недаром Зверевым прозывается, как есть зверь лютый... Изобьет меня еще раз, тем и кончится... Нельзя ли вам как-нибудь у генерал-губернатора, что ли, или у тамошнего губернатора похлопотать?
- Нигде я не могу хлопотать, понимаешь ли? Меня судьба лупит со всех сторон! - воскликнул Тулузов.
- Это точно, что с кажинным человеком бывает... Вот тоже один из свидетелей наших ужасно как начинает безобразничать.
- Кто такой? - спросил Тулузов с более и более возрастающим гневом.
- Все тот же безобразный поручик... требует себе денег, да и баста...
- Ему давали уж денег, и сколько раз после того! - кричал Тулузов.
- А он еще хочет, и если, говорит, вы не дадите, так я пойду и скажу, что дал фальшивое показание.
Тулузов при этом окончательно вышел из себя.
- Так зачем же ты, каналья этакая, меня с такими негодяями свел?.. Я не с них, а с тебя спрошу, - ты мой крепостной, - и изволь с ними улаживать!
Тут, в свою очередь, Савелий обозлился.
- Улаживать с ним можно только одним - дать ему денег.
- Ну, так ты и давай из своего кармана. Довольно ты их у меня наворовал.
- Да ведь это что же-с?.. И другие, может, еще больше меня воровали...
Тулузов, поняв, на чей счет это было сказано, бросился было бить Савелия, но тот движением руки остановил его.
- Не смейте меня пальцем тронуть! Не вы мне, а я вам нужен! проговорил он.
- Никто мне не нужен! - ревел на весь дом Тулузов. - Я убью тебя здесь же на месте, как собаку!
- Нет, не убьете! Вы людей убивали, когда в бедности были, а теперь побережете себя, - возразил, каким-то дьявольским смехом усмехнувшись, Савелий и затем пошел.
- Я тебя завтра же на каторгу сошлю! - кричал ему вслед Тулузов.
- Не сошлете! - отозвался опять с тем же демонским смехом Савелий.
Савелий Власьев не ошибся, говоря, что барин не сошлет его; напротив, Василий Иваныч на другой же день, ранним утром, позвал его к себе и сказал ему довольно ласковым голосом:
- Тебе глупо было вчера так грубить мне!
- Да это простите, виноват! Обидно тоже немного показалось, - слегка извинился Савелий Власьев.
- Ну, и этому негодяю поручику дай немного денег! - продолжал Тулузов.
- Непременно-с надобно дать! Он уверяет, что никаких средств не имеет, на что существовать.
- Я готов ему помочь; но все-таки надобно, чтобы предел был этой помощи, - заметил Тулузов.
- Предел будет-с; решись только дело в вашу пользу, мы ему сейчас в шею дадим, да еще и самого к суду притянем, - умно сообразил Савелий Власьев.
- И нужно будет это сделать непременно, - подхватил Тулузов, - но ты сегодня же и дай ему!
- Сегодня, если только найду; а то его, дьявола, иной раз и не сыщешь, - объяснил Савелий.
- Где ж он, собственно, живет? - спросил Тулузов.
