вы, Петя, по кривой дорожке идете.
— Какой сегодня день? — спросил он с надеждой.
— Да суббота, суббота! Успеете еще в себя прийти. И опустите руку, наконец, что это вы все, подбоченясь, стоите? — ответила хозяйка.
«Значит, не видит того, который меня привел», — подумал он.
Когда дверь в комнату захлопнулась, незнакомец, оглядевшись, вдруг предложил:
— А давайте, Петр Сергеевич, выпьем… водки! Поправиться, так сказать, а то на вас просто лица нет.
Чувствовалось, что обращаться к Пете по имени-отчеству доставляло новому знакомому особенное, но, похоже, какое-то ироническое удовольствие. Петя никак не мог взять в толк: издевается он над ним или нет?
— Не-е-е, я только вино, и только один стакан, — возразил он.
«Ну-ну!» — усмехаясь, подумал про себя то ли черт, то ли брат, в общем — незнакомец, а еще проще — гость.
— Один, так один, — сказал гость. — А я — водочки! — На столе появилась бутылка вина и бутылка водки.
— Ну что? Со свиданьицем? — сказал гость, выпил стакан водки одним глотком, после чего, крякнув, стал наблюдать за своим собутыльником.
Молодой человек выпил медленно, преодолевая отвращение к какому-либо виду алкоголя вообще, а заодно и к самому себе. Выпив, он прислушался к себе; гость тактично молчал. Закрыв глаза и замерев, не ставя стакан на стол, Петр подождал, пока теплая волна окутает голову, снимая похмельную боль, затем разольется по телу от живота к рукам и ногам. Только после этого, как бы очнувшись, он поставил стакан на стол все еще дрожащей рукой.
Видя, как лицо молодого человека краснеет и оживает, гость быстро и уверенно предложил:
— Вдогоночку?
— Не, я только один стакан.
— Чтобы уж совсем прийти в себя, еще только один стаканчик, да и не водка это, а всего-то вино, — мягко, но убедительно сказал гость. — С него сильно не захмелеешь, а так, слегка только, как говорится, для здоровья.
С этим Петр спорить не стал и покорно снял ладонь со своего стакана, разрешая налить себе.
Махнули по второму, гость снова крякнул и произнес:
— Эх, хороша водочка, хороша — чисто роса.
Дрожь в Петиных руках уже совсем утихла. «Где-то я слышал уже эти слова», — подумал он и вспомнил, что так в его детстве говорил его дядя, возвращаясь по воскресеньям из бани, уже сильно поддатый. «Николай принес, — вспомнил он слова дяди, — и умеет же стервец делать водочку, просто кристалл, ну чисто роса. Как говорится: что для себя делал!»
Вспомнил молодой человек, что алкоголь в первый раз попробовал, только приехав в центр и устроившись на работу в одну из фирм. Отец то у него не пил вообще, и праздники встречали всегда дружной семьей и без алкоголя. В их провинциальном городишке пьянство было позором не только самого пьющего, но и его семьи. Да и на виду все были: город то маленький. В центре жизнь другая: то корпоративы, то в ресторане вечером после работы посидеть, то на шашлыки в выходной куда-нибудь выехать. К тому же в большом городе людей встречаешь один раз в жизни, и стыдиться, что тебя вчера пьяным видели, когда домой добирался, не перед кем.
«Ты, Петя, белой вороной не будь, — сказал ему как-то его непосредственный начальник. — И свои провинциальные замашки брось. А то, как укор, нам всем получается: ты, мол, праведник, а мы грешники. Будь грешником, иначе нигде не приживешься. Сели за стол — так выпей, уважь». И действительно, после второй и провинциальность пропадала, и общаться становилось легко, и казалось, что к тебе даже прислушиваются, и что ты наравне со всеми.
«Все-таки, где же я видел его, этого «гостя»? — задумался Петя. — Ведь определенно, что видел раньше. Но где?»
— А я вам, Петр Сергеевич, подскажу, — неожиданно произнес гость.
— Откуда же вам знать, о чем я думаю? — снова переходя на «вы», спросил тот удивленно.
— Да так уж, знаем-с, однако, — с ехидцей сказал гость и спокойно пододвинул к молодому человеку наполненный стакан.
— Ну? — с нетерпением спросил Петр.
— Сначала махнем, а то без стакана вам, Петр Сергеевич, трудно будет уразуметь, — сказал гость, сделав ударение на слове «вам».
Молодой человек уже начинал хмелеть после двух стаканов, но, будучи, как говорится, «на вчерашних дрожжах» и подумав: «Всего-то вино!» — выпил и третий. Гость, опрокинув свой стакан водки, в очередной раз крякнул и сказал:
— Ох и хороша!
— Так я вас слушаю, — напомнил Петя.
— Не вас, Петр Сергеевич, не вас, а тебя! — назидательно сказал гость.
— Конечно же, тебя, тебя! Так где мы раньше могли встречаться? — спросил молодой человек, стараясь никак не обращаться к гостю.
— Так на том же самом месте-с, где и сегодня, у той же канавы, — охотно начал гость, — сегодня я ведь вам, любезнейший, Петр Сергеевич, в третий раз помог выбраться из канавы. В первый раз вы очнулись в канаве после того, как водки перебрали и пытались на автобусе доехать до своего дома. Вы, Петр Сергеевич, тогда как на фирму-то поступили, быстро к водочке-с пристрастились и вскорости принимали хоть и немного, но каждый день после службы. Сами за собой такой манер заметили и решили ограничиваться двумя рюмками. Корпоратив тогда был, разгулялись вы, ну и решили, что с третьей рюмки ничего не случится. В результате вы, любезнейший, напились, извините, как небезызвестное животное. В автобусе вас развезло, билет вы покупать отказались, начали громко выражаться: мол, едете по служебной надобности и билет вам не положен. Вот водитель и высадил, а точнее, вытащил вас из автобуса и аккуратненько так положил на обочину. А уж в канаву вы-с, Петр Сергеевич, сами-с и скатились. А уж как очнулись, так мы с вами в первый раз и встретились. Тоже, знаете ли, на рассвете.
— Так это ты помог мне в тот раз до дому добраться? — спросил Петр.
— Точно так-с, я и помог-с, хоть вы этого и не помните, — с готовностью ответил гость.
«Странно, — подумал Петр, — черт, а не все знает». На самом деле он помнил тот корпоратив — в честь дня создания фирмы, но только помнил его начало: первые минут 30–40. Он тогда решил выпить не две, а всего одну рюмку: налить сразу ее полную и потихоньку отпивать из нее с каждым тостом. Выпив сгоряча ее «до дна» после первого же тоста, который произнес глава фирмы, Петр был вынужден налить вторую. Через три-четыре тоста пришлось налить третью рюмку, и далее границы дозволенного стали быстро расплываться и исчезли совсем. Впрочем, что было дальше, Петр действительно не помнил.
Гость опять пододвинул
