Война и мир. Том 3 - Лев Николаевич Толстой

рассказывается совершенно одинаково, а предшествовавшее ей приказание рубить Верещагина передается совершенно различно. В рассказе М. А. Дмитриева (писателя, переводчика) — Ростопчин дает знак рукой казаку, и тот ударяет несчастного саблей; по словам Обрезкова — адъютант Ростопчина приказывает драгунам рубить, но те не сразу повинуются, и приказание было повторено; по запискам <А. Д.> Бестужева-Рюмина — ординарец Бердяев, следуя приказу графа, ударяет Верещагина в лицо; по воспоминаниям <К. К.> Павловой (слышавшей от очевидца) — Ростопчин со словами: «Вот изменник», толкнул Верещагина в толпу, и чернь тотчас же бросилась его душить и терзать. Таким образом… из их (очевидцев) памяти изгладилось точное воспоминание о том, что, несомненно, должно было ранее привлечь к себе их вниманием (А. Ф. Кони. Психология и свидетельские показания. — «Новые идеи в философии», сб. 9. СПб., 1913, с. 93–94). Толстой, конечно, знал многие книжные источники об убийстве Верещагина, но, как и в поездке на Бородинское поле, более всего дорожил впечатлениями непосредственных свидетелей событий (см.: «Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников», т. I, с. 125–126, а также т. 61, с. 193–194).

Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или… — К реплике Кутузова Толстой возвратится в четвертом томе романа (т. 4, гл. V).

…несколько красноречивых строк… — Цитируется «Histoire de Consulat et de L'Empirie», t. XIV. 1856, p. 414.

…нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть… — Толстой полемичен к утверждениям тех, кто приписывал пожар Москвы или французам, или русским, выполнявшим якобы распоряжения Ростопчина. «О французской оккупации и о пожаре Москвы Толстой всегда рассказывал в одинаковых, более строгих выражениях, чем те, которые впоследствии употребил в своем романе, приписывая пожар единственно случайности, — вспоминает Е. Скайлер. — Он показал мне большую библиотеку, состоящую из избранных им для его исследований книг, и указал на некоторые интересные записки и памфлеты, весьма редкие и мало известные. О Ростопчине он говорил с большим презрением. Ростопчин всегда отрицал, чтобы он был причастен к пожару Москвы, до тех пор, когда нашел нужным оправдать себя. Французы приписывали пожар ему, и впоследствии, во время пребывания его во Франции, после Реставрации, это считалось славным актом патриотизма. Сперва он принял это с скромностью, а после бесстыдно хвастался этим. Легенда образовалась живо, частью благодаря шовинизму французских историков, частью благодаря влиянию Сегюров (один из них был женат на его дочери) и их многочисленных родственников и последователей» («Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников», т. I, М., 1978, с. 202).

…о кабалистическом… — то есть таинственном, загадочном.

…подробности покушения немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене… — 12 октября 1809 г. ученик Коммерческой школы Фридрих Штапс (1792–1809) во время смотра гвардии перед Шенбруннским дворцом пытался совершить покушение на Наполеона. Штапс был задержан, и у него был обнаружен кухонный нож. Свои действия он объяснил намерением выполнить долг перед отечеством и Европой. Когда его освободили, он заявил, что вновь совершит покушение; по приговору военной комиссии был расстрелян (см. коммент. Г. Дудека к немецкому изданию романа: Lew Tolstoi. Gesammelte Werke in zwanzig Bänden, Bd. 5. Berlin, 1967, S. 855).

Охотник-рекрут — подставной рекрут, пошедший на военную службу вместо другого.

…за дело седьмого сентября… — то есть за участие в Бородинском сражении.

…Talma, la Duschénois, Potier, la Sorbonne… — Ф. Тальма (1763–1826) — трагический актер; К. Дюшенуа (1777–1835) — трагическая актриса; Ш. Потье (1775–1838) — французский комик. Сорбонна — Парижский университет.

…трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе… дочери обворожительной маркизы. — Эта ситуация напоминает любовные историй Жюльена Сореля из романа Стендаля «Красное и черное» (1831). К тому же Сорель, как и Рамбаль, поклонник Наполеона; он был воспитан на реляциях «великой армии». Одна из его любимых книг — «Мемориал Св. Елены» Лас-Каза.

Он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице — к Троице-Сергиевой лавре, монастырю в шестидесяти шести верстах от Москвы по Ярославской дороге.

Как сомнамбулка… — лунатичка.

…у зеленого ящика… — у ящика с порохом или снарядами.

На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. — Толстой позже пояснял: «Чтобы представить суматоху, надо, чтоб Пьер не нашел ее родителей» (И. М. Ивакин. Из воспоминаний о Ясной Поляне, 1880–1885. — «Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников, т. I. М., 1978, с. 342).

…по распоряжению Дюронеля… — Генерал Антуан Дюронель (1771–1849) при французской оккупации Москвы выполнял обязанности коменданта города.