- Какой человек?
- Ничего страшного, обыкновенный. Худой, в белом халате... У него очень высокий лоб. В общем, сам Сильвестров.
- Двадцать восемь, двадцать девять... Нет, высоколобого там нет. Он в вестибюле лежит, на полу... Так лежит, будто хочет гребануть рукой и поплыть.
- Значит, у него хватило сил выбраться,- сказала Этери, оглянувшись. - Я больше всего боялась, что он свалился рядом с "Мнемозиной". В зоне самого сильного излучения.
- Я войду, а чего делать?
- Прежде всего, продолжай считать. Не делай никаких пауз. И считая, постепенно иди к окну. Там стоит большой аппарат - лампочки, переключатели, стрелки приборов. Ты что-нибудь смыслишь в радиотехнике?
- В кружке-то я занимался... Тридцать, тридцать один, тридцать два...
- Вот это молодец. Тогда входи. Когда дойдешь до аппарата, скажешь. Входи и считай.
Было слышно, как скрипнула дверь, как Киля ступил с мягкого ковра в коридоре на твердый пол комнаты, как зашуршали ролики подвесной дороги. Этери поднесла руку ко рту и прикусила костяшки пальцев, капитан прибавил звук в репродукторе. Директор и радист, стоя у них за спиной, мучились вынужденным бездельем и непрерывно курили.
-...Сорок восемь, сорок девять... Дошел до аппарата. Он, похоже, включен. Пятьдесят, пятьдесят один... Лампочки горят, гудит слегка...
- Коля, посредине прямо перед тобой - широкая никелированная пластина. По углам две защелки. Видишь?
- Да.
- Отстегни защелки и открой ее.
- А как она?.. Ага, понял... Сейчас... Во! - сама подскочила. Пятьдесят три, пятьдесят четыре...
- Что ты видишь перед собой?
- Вроде магнитофон... Или даже два... Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь... Один с широкой лентой, другой с тонкой... Пятьдесят восемь, пятьдесят девять... Широкая кончилась вся, катушки остановились.
- А т о н к а я?!!
- Еще крутится... Шестьдесят, шестьдесят один... Но тоже совсем мало осталось... Скоро остановится.
В радиорубке произошло движение. Все словно качнулись вперед, но капитан, раскинув руки, удержал - "не мешайте ей!" Этери напряглась, откинула волосы со лба и вдруг начала говорить быстро и решительно, не обращая ни на кого внимания. Каждая фраза звучала отчетливо, как команда, и тем страннее казались просительные, умоляющие интонации, прорывавшиеся время от времени:
- Все понятно... Считать больше не надо. Коля, тебе опасность не грозит. Но другим!.. Ты можешь спасти их. И должен! Только времени очень мало... Не перебивай. Прежде всего: справа на пульте оранжевый переключатель. И надписи: торможение, растормаживание. На что он включен? Торможение?.. Я так и думала. Поверни его против часовой стрелки до щелчка. Повернул? Широкая лента пошла в обратную сторону?.. Очень хорошо. Теперь самое главное. И самое ответственное. Сосредоточься только на деле, ни на что не отвлекайся. Слева на стене ящик. Он не заперт. Достань из него три вещи: запасную бобину с тонкой лентой, зажим, похожий на бельевой, и розовую бутылочку с клеем. Тебе приходилось склеивать магнитофонную ленту?.. Смазать кончики клеем, сжать, под пресс - все верно. Только о прессе не может быть и речи. Клеить тебе придется на ходу. Катушка не должна останавливаться ни на секунду - понял? Там, у основания вращающейся бобины, торчит свободный кончик ленты. Вот его надо подклеить к запасной. Знаю, что трудно, знаю... Но Коля - надо, чтоб вышло! Причем с первого раза. Второй попытки не будет. Ты готов? Оба конца смазал? Теперь быстро соедини их и сожми зажимом... Ну?.. Зажим пусть крутится с катушкой - ничего, он легкий. А запасную поворачивай, поворачивай, чтобы лента не перекрутилась. Много еще ее на катушке?... Следи, Коля, следи. Когда останется несколько витков, сними зажим... Не бойся, клей особый, схватывает за минуту. Запасную бобину насади на палец или на карандаш. И приготовься - тебе придется ее немного подержать вручную. Потом снимешь ту, опустевшую, насадишь на освободившийся штырек новую. Что?! Кончается? Быстро - снимай зажим! Запасную поворачивай до последнего момента!.. Коля, миленький, ну? Что там у тебя?! Что?
Пауза тянулась несколько секунд.
Им показалось - часов.
- Вроде, пошла... - голос Кили звучал слабо - видимо, забыл повернуться к микрофону. - Тянет. Запасную теперь тянет. Я думал, порвется на склейке, - ан нет. Клей у вас хороший. Дадите немного?
- Весь! Я тебе весь клей подарю! Ты... Попроси чего-нибудь еще. Проси, что хочешь! Ты сам не знаешь, как ты...
Она не могла больше говорить.
Директор помог ей подняться, вывел в коридор подышать.
Капитан, отирая капли пота со лба и щек, занял ее место.
- Коля, тебе сколько лет?
- Одиннадцать. А что?
- Я старше тебя на двадцать пять лет. Но. не знаю, справился бы я, как ты. Молодец. Как-ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Только спать охота. Но если надо...
- Надо, Коля, надо очень. Следи за лентой. Держи клей наготове. Если порвется... Не засыпай, очень тебя прошу. Хочешь, я артиста вызову сюда, чтоб он тебе истории рассказывал? Страшные. Или веселые. Только не засыпай. Если ты заснешь - другие могут не проснуться.
- Ладно. Я щипать себя буду. Ой!..
- Что - очень больно?
- Нет. Шаги услышал. Кто-то идет сюда по -коридору. Входит...
- Не бойся, Коля, не бойся. Ты включил широкую ленту на растормаживание люди постепенно приходят в себя. Кто там вошел?
В репродукторе раздался неясный шум, изумленный мужской голос произнес: "А ты что тут делаешь?"
- Ничего страшного, - сказал Киля. - Это Сазонов. Если будет хулиганить, я ему сейчас дам конфетку, он и заткнется.
- Дай ему лучше микрофон, - улыбнулся капитан.
- Научный городок? Вызываю Научный городок. - Сазонов говорил внятно, но как-то неуверенно. Будто удивлялся, что слова слетают с его языка так послушно и именно те, какие он хотел. - Андрей Львович, это вы? Докладывает Сазонов.
Директор поспешно вернулся в радиорубку, сел к столу.
- Не надо докладывать, Юрий Семенович. 'Вряд ли вы сможете сказать нам что-то новое. Скорее - мы вам.
- Но что здесь произошло? Кажется, я был без сознания. Сейчас час ночи, а прибыл я...
- Вы прибыли днем, в два. И как все прочие, попали под сильное излучение, подавляющее память. Но ваше счастье, вам досталась небольшая доза, часа полтора. Где-то около
четырех излучение прекратилось. Поэтому и
сознание вернулось к вам раньше, чем к остальным.
- А что с остальными? Я видел только троих: Сильвестров, начальник домика Дергачев и лесник. Все трое без сознания. А ребенок? Что он здесь делает с передатчиком? Знаете, я хорошо помню, как прибыл, как вышел из вездехода, добрался до "Карточного домика", обошел его снаружи, а дальше...
- Потом, Юрий Семенович, все расскажете потом. Сейчас главная ваша задача - обеспечить порядок до прибытия спасательного отряда. Сознание и память будут возвращаться к людям постепенно. Возможно, кто-то испугается, впадет в панику. Вы должны успокоить их, добиться, чтоб спокойно ждали врачей. Мы будем утром, часам к шести. Сами-то вы в каком состоянии?
- Вроде бы, в нормальном. Только вижу все каким-то непривычно ярким. Будто глаза мне промыли. А так ничего.
- Вот и прекрасно. Что же касается мальчика (ребенка, как вы его назвали), поклонитесь ему низко от нас всех. Да и от себя тоже. Если бы не он... Будет трудно - он вам поможет. Да-да, уверяю вас: на этого "ребенка" можно положиться.
11
Был уже пятый час ночи, когда мощный сноп света ворвался в окна ночлеговских домов.
Анечка, задремавшая было над своим аппаратом, вскочила, набросила полушубок, замотала голову платком и выбежала на крыльцо.
Рев моторов надвигался по улице и, казалось, расплющивал, подминал под себя вой ветра. Издали сквозь несущуюся муть- сверкнула ослепительная звезда прожектора, луч скользнул по крышам, по заборам, по колонне машин, медленно ползущей по расчищенной полосе. Вспухающий снежный вал накатывался все ближе, и кабины двух бульдозеров еле виднелись над его гребнем. Не доезжая здания почты, колонна свернула и так же медленно. и неумолимо поползла по целине, нащупывая гусеницами заброшенную дорогу, ведущую к лесу, в сторону "Карточного домика".
Не в силах сдержать радостного возбуждения, Анечка что-то крикнула, замахала рукой, как машут дети проходящему поезду, потом вернулась в дом. Уже с порога услышала писк зуммера, подсела к аппарату.
- Да, Алексей Федотыч, да! Прошли они, только что! Машин, тракторов - не счесть! Одних санитарных штук восемь. А санитарных-то зачем так много? Вы же говорили, что обошлось, что все в этом институте живы остались.
- Живы-то живы, но в себя, видать, не сразу придут после такого... Это, знаете, мелом на доске написанное легко стереть и потом записать снова. А если стерта память... Эксперимент совсем новый, неслыханный, так что медицине здесь нужно в оба глядеть.
- Ас тем что? С самим? Который всю кашу заварил?
- С ним хуже всего. Он ведь над собой опыт ставил, так что ему больше всех досталось. Я только что разговаривал с Научным городком: опасаются за жизнь. Единственный он из всех до сих пор в сознание не пришел.
