хороший знак. Даже не знаю.
Спрашивая о миссис Лейси, Нэнси думала, Эйлиш ответит что-нибудь в таком духе, что мать чувствует себя так хорошо, насколько возможно в ее возрасте. Ее удивило раздражение, прозвучавшее в словах подруги.
Поговорили об учителях, которых помнили, о танцах, на которые ходили. Но ни разу не упомянули о том лете, когда Эйлиш приехала домой из-за океана, лете, когда все видели, как сильно Эйлиш и Джим друг в друга влюблены, лете, которое кончилось, когда Эйлиш без предупреждения вернулась в Америку. Джим никому не признался в том, что между ними произошло, а мать Эйлиш, как болтали в округе, в тот год осмелилась выйти на улицу только после Рождества. Узнав, что все это время Эйлиш была замужем, что у нее муж в Бруклине, Нэнси никому ничего не сказала, даже собственной матери.
Узнав правду, она стала вспоминать встречи с Эйлиш тем летом. Вспомнила ее на собственной свадьбе, в паре с Джимом, который верил, что встретил любовь всей своей жизни, Джимом, которого они с Джорджем уговаривали посвататься к Эйлиш до того, как та вернется в Америку. Нэнси вспомнила, что впервые после отъезда подруги встретила мать Эйлиш, когда уже была беременна. Она покупала газету в «Годфрис» рядом с супермаркетом, и тут вошла миссис Лейси. В магазине было темно, и Нэнси притворилась, будто ее не заметила.
– Ты куда, Нэнси Шеридан? – спросила миссис Лейси. – Неужели меня по-прежнему избегает весь город?
– О боже, миссис Лейси, я вас не заметила.
– Зато я тебя заметила, Нэнси. Может быть, когда мы встретимся в следующий раз, ты сделаешь на собой усилие, чтобы меня заметить, – промолвила миссис Лейси и с обиженным видом вышла.
* * *
Эйлиш озадаченно смотрела на подругу.
– Нэнси, ты совсем меня не слушаешь!
– Прости, что ты сказала?
– Я сказала, что ты, должно быть, очень рада за Мириам. Но ты где-то витаешь мыслями.
– Я очень за нее рада, – согласилась Нэнси. – После смерти Джорджа единственное, что меня поддерживает, – это дети. Видеть Мириам счастливой и устроенной – большое облегчение. А Лаура будет адвокатом.
Нэнси подумала, что платье Эйлиш вроде бы хлопчатобумажное, но такого плотного хлопка ей прежде видеть не доводилось, бледно-желтый цвет также был для нее в новинку, но самое удивительное, она не могла понять, как пояску в тон платью удается так четко подчеркивать талию. Ее подмывало спросить Эйлиш, какой у нее объем талии и как ей удалось не располнеть.
– О чем ты думаешь? – спросила Эйлиш.
– Я пытаюсь удержаться от вопроса, как тебе удалось сохранить такую фигуру.
– У меня две невестки, которые не слазят с диет. И если я прибавлю в весе хотя бы унцию, они обязательно заметят.
– Мне просто необходимо похудеть перед свадьбой, – сказала Нэнси. – Но осталось всего пять недель, и начинать следовало с Нового года. Так ты придешь?
– С удовольствием!
– Прием будет в «Уайтс Барн». Надеюсь, все пройдет гладко.
Нэнси рассказала подруге о закусочной, удивившись, что мать Эйлиш ни разу о ней не упоминала, о заинтересованности Джерарда в семейном бизнесе и его желании открыть летом новые кафе в Уэксфорде или Гори, а возможно, даже в Кортауне. Эйлиш, в свою очередь, спросила, где лучше купить матери новый холодильник, стиральную машину и плиту.
– Она годами ничего не меняла на кухне.
Уже собираясь уходить, Эйлиш заколебалась, прежде чем спросить:
– А как поживает Джим Фаррелл?
– О, у него все прекрасно.
– Я имею в виду, он…
Она запнулась.
– Женился? Нет.
Эйлиш кивнула и стала задумчивой.
– У Джима есть кто-то в Дублине, – сказала Нэнси. – По крайней мере, мне так кажется. Он скрытный, но разве у нас тут что-нибудь скроешь?
Эйлиш молча согласилась.
Нэнси недоумевала, зачем она только что наврала про Джима. Надо было просто сказать, что он так и не женился. Когда Эйлиш ушла, Нэнси внезапно ощутила острую обиду на то, что подруга дурачила их все лето и не объяснила, почему ей пришлось возвратиться в Америку.
Нэнси вернулась на кухню и словно впервые заметила, как убого она выглядит. Пластик выщерблен, на сушилке грязные тарелки и столовые приборы, окно давно следовало помыть.
Нэнси схватила тарелки и принялась деловито их намывать, как будто это что-нибудь изменит. Жалко, что Эйлиш вернулась сейчас, а не года через два, когда они с Джимом были бы давно женаты. Тогда Эйлиш навестила бы старую подругу в новом доме и посидела бы на ее новой сверкающей кухне мечты.
Затем ей пришло в голову, что не следовало приглашать Эйлиш на свадьбу, не посоветовавшись с Джимом. Нэнси была так смущена, когда Эйлиш возникла на ее пороге, что наговорила лишнего. Она решила, что не станет рассказывать Джиму о ее визите, как-нибудь упомянет невзначай и посмотрит на его реакцию. Она задумалась, куда посадить Эйлиш на свадьбе. Нужно еще раз взглянуть на план рассадки гостей. На свадьбе наверняка будет много тех, кто помнит Эйлиш Лейси и захочет к ней подойти. Едва ли ей удастся остаться незамеченной. Все сразу увидят, как хорошо она выглядит и как модно одета. В этом не было никаких сомнений.
На лестничной площадке Нэнси мельком оглядела себя в зеркале. В будущем ей следует уделять больше внимания своему внешнему виду, а не просто выхватывать из шкафа первое попавшееся – то, что все еще ей впору. Разумеется, Эйлиш заметила, как неряшливо она одета, заметила ее старые домашние тапки. Сейчас она поднимется к себе в комнату и принарядится.
2
Эйлиш была на кухне с матерью, когда привезли заказанные товары. Ее брат Мартин что-то делал в коридоре, поэтому дверь открыл он. Курьеры уже выгрузили из фургона холодильник, стиральную машину и плиту. Подойдя к двери, Эйлиш заметила, что соседи внимательно наблюдают за происходящим.
– Сантехник уже в пути, – сказал курьер. – Поэтому мы должны сразу определиться, куда ставить стиральную машину. Мастер, который подключает плиту, будет завтра. Сегодня он в Банклоди.
Только оценив масштаб бедствия, Эйлиш поняла, что напрасно не посоветовалась с матерью, прежде чем все это покупать. Растрогавшись от свидания с родным домом, желая сделать что-нибудь особенное, Эйлиш воображала, что ее подарок станет приятным сюрпризом. Поначалу ей не верилось, что в доме, откуда она уехала более двадцати лет назад, вообще ничего не меняли: те же обои, занавески, линолеум, потертые ковры, одеяла и перины, на кухне по-прежнему нет ни холодильника, ни стиральной машины, только плита на баллонном газе. Мать отдавала простыни и полотенца в прачечную, а свои вещи стирала вручную на стиральной доске, которую, по мнению Эйлиш, давно следовало сдать в музей или выбросить на помойку.
Мать крикнула из кухни:
– Что там происходит?
Один из курьеров зашел на кухню, Эйлиш последовала за ним.
– Мы можем вытащить старую плиту прямо сейчас, – сказал курьер. – Это займет пару секунд.
– Пару секунд на что? – спросила ее мать.
Не ответив, курьер позвал коллегу.
– Лучше сразу расставить вещи по
