просто мы тебя не замечаем? Как всегда… Ты все видишь, все теперь знаешь о нас. Смеешься над нами, ругаешь. Боже мой, представляю, как тебе стыдно за меня!..
Нет, не стыдно. Скорее жаль. Жаль, что жизнь твоя стала ТАКОЙ, что лишь мысли о смерти могут утешить тебя. Даже выговориться тебе некому. Только у моей могилы ты чувствуешь себя в безопасности. Холодный памятник стал твоим единственным верным слушателем. Как же жаль тебя, Никки.
– Джел… если ты правда здесь, подай какой-то знак. Каплей с неба упади, мотыльком прилети. Пожалуйста, дай мне знать, что ты рядом, что ты слышишь меня! – горячо вскричала Никки. А потом рассмеялась. Села, обняв колени, и так долго еще смеялась до слез, до тошноты. – Ой, нет… Ну что я несу-то? «Мотыльком прилети»! Ха-ха! Плохи мои дела. Верно говорил Элаюшка, стервец поганый! Пора мне к доктору, я точно схожу с ума. – Никки встала, сделала пару шагов к тропинке, ведущей к воротам. Вдруг непроизвольно обернулась и замерла. На верхушке памятника сидел мотылек.
– Ты говоришь, графиня эта выползает из дома только в церковь, а церковь, как я понимаю, находится буквально в нескольких шагах от ее дома… – сказал Инеко. – И что же ты нам предлагаешь? Пусть она и слепая, но риск все равно гигантский.
Калли прикурила сигарету, глубоко затянулась, выдохнула через ноздри. Так обычно курил Савьер. Калли, сама того не осознавая, переняла его повадку.
Переговоры они вели на полу все той же голхэмской квартирки, где обосновались парни. Скрипучий липкий пол, серая завеса из сигаретного дыма и долгие-долгие разговоры об очередном гадком дельце… Омерзела Калли такая жизнь. Одно чуть-чуть успокаивало: скоро всему этому безобразию придет конец. Дом Монтемайор станет последним темным пятном в биографии Калантии.
– У нас есть один-единственный шанс никого не застать дома, – ответила Калли. – В «Греджерс» скоро состоится что-то типа вечеринки в честь завершения учебного года, у нас такая традиция. Там будет Искра. Миссис Монтемайор поедет вместе с внучкой и Гарриет, своей помощницей.
– Ты уверена?
– Обо всем этом мне доложила сама Искра. Мне пришлось крепко подружиться с ней. Даже пару раз в гостях у нее побывала. Она… блаженная. Ни в чем не видит подвоха, говорит все как на духу. Ну что, вы довольны?
– Довольны мы будем лишь тогда, когда в карманах наших зазвенит графское золотишко. А пока мы просто… заинтересованы.
Савьер долго отмалчивался, но теперь решил высказаться:
– Калли, честь и хвала тебе! То ли новая прическа так на тебя подействовала, – он перевел взгляд на лысую голову девушки, в глазах его блеснул огонек насмешки, – то ли благодаря общению с нами ты стала мыслить шире и оперативнее. В любой, даже самой скверной ситуации нужно не отчаиваться, а предпринимать, не так ли?
Он открыто смеялся над Калли, смотрел ей в глаза и смеялся, и даже слезы девушки не смутили его. «Еще бы я не предприняла что-то после угроз и откровенного злорадства!» – мысленно огрызнулась Калли. Ну а затем, когда парни принялись обсуждать между собой новое дело, Калли старалась ответить на непростые вопросы, что уже не один день теснились в ее голове: сможет ли она снова стать Человеком, после того как выполнит последнее задание? сможет ли она оправиться, продолжить достойно жить, не думая о заказном убийстве Бронсона Кинга, многочисленных, совершенных ею, кражах, о зле, что она причинила стольким людям? как ей вернуться, стать самой собой, зауважать себя?
Вопросов было много, ответ же был один. И он совсем не обнадеживал.
* * *
За сутки до торжества в «Греджерс» Болеслава Гордеевна вызвала к себе внучку на серьезный разговор.
– Миссис Маркс сообщила мне, что тебя едва не выперли из школы из-за твоей позорной итоговой работы. И долго ты собиралась держать это в секрете? – задала вопрос графиня в гневливом недоумении. Искра ничего не ответила. – Что же с тобой стало? Ну совсем обленилась! Враз потеряла реноме гения и победителя. Что ж, хочу предупредить тебя, что ты поедешь одна, Искра. Я не намерена краснеть из-за тебя все торжество. И так с тобой связано столько неприятных историй! Я устала оправдывать тебя.
– Только ли из-за этого ты не хочешь ехать со мной? – резко и важно спросила Искра. Что-то очень долго в ней копилось и теперь прорвалось наружу.
«Она, однако, все понимает!» – удивилась Болеслава Гордеевна. Точно ли та девушка, что приехала к ней полгода назад, неуклюжая, нелюдимая, стоит сейчас перед ней?
– Как же быстро меняется человек… – неосторожно вырвалось у миссис Монтемайор. – Да… есть еще одна причина. Я не хочу ехать в это ваше царство интриг и лжи. Я не смогу находиться рядом с так называемыми леди «Греджерс», после всего что они сделали с Элеттрой. Не смогу! – с ожесточением вскричала она. – Ты не заставишь меня! Нет… это не девушки, не леди никакие. Это сущие дьяволицы! Кто их родил таких?! Ой не могу, что делается с нынешним поколением!
Стоило Искре вновь услышать имя Кинг, как в ее душе затрепетали новые разные чувства. Лицо ее оставалось суровым, сосредоточенным. Держалась она в целом хорошо, но все равно во взгляде ее, во всем поведении проглядывало что-то наивное, ущемленное, невысказанное. Все это было противопоставлено ее воле, ее решению, тому душераздирающему результату, к которому приведут ее будущие действия.
– Искра, мое отношение к тебе нисколько не поменялось. Ты человек… особенный, поступки у тебя особенные. Какое детство тяжелое у тебя было, ох… Безусловно, все это отразилось на тебе. Что на тебя зло таить? Я так сурова с тобой, потому что иначе нельзя, я хочу помочь тебе, указать верный путь. Ты дорога мне так же, как и Элеттра. Еще вопросы имеются?
– Нет, бабушка.
Искре безумно хотелось, чтобы Болеслава Гордеевна поехала вместе с ней в Мэф. Чем инициировано это желание – Искра не понимала. Большинство учениц планировало явиться в школу вместе с родителями. Может, Искра просто хотела последовать их примеру?
Искра покинула спальню бабушки, увидела Гарриет, прижатую к стене. Ни одна интимная беседа хозяйки и внучки не проходила мимо навостренных ушек мисс Клэри (Гарриет хорошо понимала русский язык. Правда, этот навык она предпочла скрыть от своей работодательницы).
– Только и слышу: «Элеттра… Элеттра», – заискивающе пролепетала Гарриет. – Она словно зомбирована ею, тебе так не кажется? Мне обидно, а тебе тем паче… Не хочешь разговаривать? Ладно, как душа твоя изволит.
Искра держала путь к своей комнате, Гарриет сопровождала ее, еле поспевая.
– Ох, жаль, что я не смогу
