class="p1">– Вы считаете, прогноз негативный? – произнёс Олег Георгиевич, изучая бешеную кривую энцефалограммы.
– Более чем. Его мозг умирает медленно и болезненно. Одна за другой отключаются нейронные связи. Перестают поступать сигналы от органов. Отключаются целые области – зрение, речь, память, логика. Он сейчас в аду, который создает его агонизирующее сознание.
– Так он умрёт? – деловито осведомился молодой человек в кожаной куртке.
– Это вопрос нескольких дней. Возможно, недели.
– Ч-черт, – неподдельно огорчился молодой человек, – мне дело придётся переквалифицировать.
Лавров и Олег Георгиевич переглянулись.
– Вот она, наша полиция, – на сей раз огорчился профессор. – Я вам битый час объясняю, что из-за этой вашей дряни человек испытывает непередаваемые страдания, а вас волнует ваша отчётность!
– А я-то что? Я ему эту таблетку не подсовывал. Мы работаем, между прочим!
– Плохо работаете! – вставил Олег Георгиевич.
– Мы уже установили нескольких распространителей. Молодые девчонки, симпатичные. Раздавали таблетки бесплатно у клубов. Вроде рекламной акции, на пробу. Красивые девчонки – за «Прекрасную даму». Эти сволочи иногда так делают – проверяют партию на людях. Вы думаете, мне его не жалко? – молодой человек осёкся. – А, впрочем, вы правы. Не могу я уже их жалеть. Не хватает у меня жалости. Это для вас они – пациенты, больные. А для нас… На прошлой неделе у нас был труп – пожилого мужчину двое забили на улице арматурой среди бела дня за триста пятьдесят рублей. Это значит героин. А две недели назад – групповое изнасилование в офисе после рабочего дня. И все обвиняемые – приличные вроде люди. Пока кокса не нюхнут. Одно меня успокаивает: рано или поздно каждый из них закинет в себя какую-нибудь особенно лютую дрянь и загнётся… Как вот этот…
Врачи молча смотрели на него. Молодой человек смутился и покраснел.
– Извините.
– Не извиняйтесь. Вы делаете свою работу, мы свою. Заключение я вам предоставлю, когда придёт время. Если вам будет легче, могу написать там, что пациент умер вследствие обизвествления мозговой ткани, а не вследствие употребления неизвестной наркотической смеси. Тем более что и то, и другое является правдой.
– Неважно, – махнул рукой молодой человек, сбросил халат на кушетку и поспешно вышел из палаты.
– Александр Васильевич, действительно нет никакой надежды? – негромко спросил Олег Георгиевич.
Лавров покачал головой.
– Меня даже не это печалит. Этот парень действительно сильно мучается. Вот, посмотрите на эти пики, – он развернул энцефалограмму.
– Да-да, я вижу. Я только хотел сказать, что он не похож на наркомана. Нет характерных изменений печени и сердца. Возможно, он вообще попробовал в первый раз, и сразу так…
– Что об этом говорить. Они будут травиться, а мы будем их вытаскивать. Большую часть, по крайней мере. Идите-ка, Олег Георгиевич, ко мне в кабинет. У меня там есть весьма неплохой коньяк. Я скоро к вам присоединюсь, только поставлю пациенту укол.
Когда дверь палаты закрылась за Олегом Георгиевичем, Лавров вскрыл ампулу с транквилизатором и набрал полтора кубика. Потом на секунду прикрыл глаза и втянул в шприц всю ампулу целиком.
* * *
Он уже не мог кричать. Не мог бояться. Не мог думать ни о чём. Он превратился в сгусток боли. Это не была физическая боль. Она шла изнутри, разрывала его на части и не могла разорвать. Его уже не волновали вьющиеся вокруг него призрачные тени. Он не замечал чудовищ за своей спиной. Он растворился в боли, он стал болью.
Внезапно вспыхнул яркий свет. Его повлекло куда-то вверх, сначала медленно, словно вырывая, выцарапывая из объятий, терзающих его, а потом всё быстрее и быстрее, всё ближе к свету.
Он на секунду взглянул вниз и увидел себя лежащего на спине с открытыми пустыми глазами. И пожилого человека в белом халате, стоящего рядом.
И тогда Лёха вспомнил всё. И клуб, и девушку, и маленькую горькую «Прекрасную даму». Но это уже было неважно. Абсолютно неважно.
Когда на дальних берегах
(рассказ)
Высокий голос похотливо и протяжно завыл над ухом:
– Ааа-ууу-еее… аха-аха…
Тина, не открывая глаз, нашарила на прикроватном столике смартфон и наощупь выключила будильник. «Надо бы звонок сменить», – малодушно подумала она. Никто же не узнает. Тренд трендом, но просыпаться под ЭТО – просто мучение. Она открыла глаза и мельком взглянула на экран. Три обновления, одиннадцать сообщений. Ничего особенного. Скукота.
Ничего она не сменит. Вдруг кто-нибудь спросит, что у неё на будильнике? А она что? Не в тренде? Нет, так нельзя. Придётся мучиться, пока не пройдёт мода на эту дурацкую песню. Тина быстро пробежалась по сообщениям, большая часть из которых была рекламой, ответила «ничё» на вопрос «чё делаешь?» от Ляльки и «Гы-ы» на смешную картинку, которую прислал Марик. Хотя эту картинку она уже видела, и не очень-то она была смешная, если честно, но Марик ей нравился. Надо бы с ним увидеться в реале.
С этой мыслью она встала с постели и включила компьютер.
– Я проснулась! – крикнула она в сторону двери и прислушалась. Никто не ответил. Ну и хорошо, значит мама уже ушла, и в институт её выгнать будет некому. Тина спустилась на кухню, нашла в холодильнике стаканчик йогурта, взяла из шкафа вазочку с печеньем и, перепрыгивая через ступеньки, побежала обратно в свою комнату.
Компьютер уже загрузился и требовал ввести пароль. Тина набрала шесть единичек и погрузилась в новинки видео. Через несколько минут она откинулась в кресле и отвернулась от экрана, обиженно надув губки. Опять ничего интересного. Как и вчера, и позавчера. Тина подбежала к зеркалу, посмотрела на своё обиженное лицо и немножко поджала губы, чтобы выглядеть не только обиженной, но и разочарованной. Полюбовавшись на своё выражение лица, она показала себе язык и вернулась за компьютер. Привычно щёлкая мышкой, она занялась своим обычным утренним делом. Надо было поставить лайки, плюсики и смайлики всем своим друзьям в четырёх соцсетях. На второй сотне ей надоело, и она решила запустить автолайк. Автолайк был никудышный, часто останавливался, и приходилось запускать его снова. На седьмой сотне он окончательно вывел её из себя, и оставшиеся полторы сотни лайков она проставила вручную. Это было необходимо, иначе кто же будет ставить лайки ей? Она же не креатор, чтобы получать лайки от посторонних людей.
Да, креатив – это была её мечта. Она стремилась к своей мечте, упорно и планомерно. Мечта была разделена на три части, и каждый день Тина обязательно уделяла внимание каждой.
Первая часть была понятной, но очень трудно осуществимой. Настолько трудно, что Тина почти уже не уделяла ей
