Гребень помимо Марины поимел бы еще и ее. А теперь в припадке отчаяния остается только кусать локти.
Прошел уже час, а ненависть к нему все не ослабевала, ей очень хотелось ему отомстить. Чтобы он надолго ее запомнил и пожалел о своем отвратительном поведении.
Дана позвонила Марине и сказала, что хочет с ней повидаться. К ее удивлению, вечная занятая подруга не возражала. И даже согласилась это сделать прямо сейчас. Они договорились встретиться в известном им кафе. И уже через пять минут Дана мчалась на встречу.
Они заказали по кофе и пирожному, точнее, Аничкова сделала заказ на двоих.
— Ну, что стряслось? — спросила Марина, после того, как от их столика отошел официант. — Как прошла ваша встреча?
Дана с самого начала решила, что расскажет ей все точно так, как было на самом деле. Ничего не привирая и ничего не утаивая. Марина слушала рассказ с абсолютным спокойствием, попивая из кашки кофе. Дана же о нем напрочь забыла, ей было не до того.
— Пей кофе, а то остынет, — сказала Марина, когда Дана замолчала. — Да, ты права, я его содержанка, — спокойно произнесла она. — Уже почти год.
— Но мне кажется, он трахается со всеми, с кем только возможно.
— Трахается, — невозмутимо подтвердила Марина. — Не со всеми, но со многими. А мне какое дело. Меня беспокоит только одно — лишь бы не заразил. Но я принимаю все необходимые меры. И пока все, как видишь, обходится.
— Мне показался он слишком противным.
— Это как посмотреть. Противного можно найти в нем много, а можно не обращать на это внимания, если я получаю от него то, что мне требуется. Вполне взаимовыгодный и эквивалентный обмен. Разве ты бы от него отказалась, если бы возникла такая возможность?
— Не отказалась, — призналась Дана. — Скажи, а он действительно собирает живопись?
— Да. Это я его надоумила, сказала, что это выгодное вложение капитала. А он помешен на этой тематике. Вот и начал собирать картины, занимается этим уже год. Правда, пока ничего хорошего не приобрел, но я об этом молчу, наоборот, внушаю ему, что в скором времени эти полотна сильно увеличатся в цене. Хотя скорей луна засияет как солнце. Но он вполне доверяет мне, как искусствоведу.
Дана пристально посмотрела на подругу.
— Ты не боишься мне все это говорить?
Аничкова усмехнулась.
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, ты не станешь ничего делать против меня. К тому же мы с тобой подруги, а это тоже имеет значение. Разве не так?
— Так, — согласилась Дана. — Я просто спросила.
— А я просто ответила. А по поводу пятидесяти тысяч долларов не расстраивайся, это не более, чем блеф.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась Дана.
— Никаких пятидесяти тысяч долларов он тебе не собирался платить. Это он предложил, чтобы ты согласилась с ним переспать. Максимум пару тысяч долларов, Он очень скуп и деньги никогда не транжирит. А знаешь, мы можем с тобой провернуть одно небольшое дельце, — вдруг задумчиво произнесла Марина.
— Это ты о чем?
— Ты это здорово придумала — написать его портрет. Он непременно клюнет на этот крючок, он ведь до жути тщеславен. А я со своей стороны его тоже накручу.
— А если он сделает заказ другому художнику?
Аничкова, соглашаясь, кивнула головой.
— Это вполне возможно. А чтобы такого не случилось, я заставлю обратиться к тебе. Поверь, я знаю, как это сделать, — весьма красноречиво улыбнулась Марина. — А вот здесь мы сможем его распотрошить на приличную сумму. На свой хороший портрет денег он не пожалеет. Если ты согласна, мне тридцать процентов.
— Согласна, — не раздумывая произнесла Дана.
— А если он во время сеанса предложит тебе переспать, не отказывайся. Иначе он с досады вполне может снизить твой гонорар.
— Я подумаю. — Заниматься сексом с содержанцем Марины Дане не слишком хотелось. Впрочем, решила она, как пойдут события. Тем более, Аничкова не против.
— А теперь хорошие новости, — улыбнулась Аничкова. — Завтра я встречаюсь с Нефедовым, постараюсь взять у него большое интервью. Надеюсь, Гершович останется доволен. Если все пойдет, как надо, можешь послать Нефедова подальше. Ты же этого хочешь? — пристально посмотрела она на Дану.
— Да, — подтвердила Дана. — Но я хочу, чтобы на меня обратил бы внимания Гершович. Ты мне обещала.
— Обратит, вскоре после Нефедова. Сейчас он носится с ним. А ты пока готовь работы. Я тебе уже говорила, экзамен будет строгий. Туфту он не примет. У него на это глаз наметанный. Я сама поражаюсь, как он умеет находить настоящую живопись. В общем, Даночка, все мы с тобой обсудили, я пойду, дел по горло. Если хочешь поесть тут, закажи обед, я оплачу.
— Спасибо, Марина, но не надо. Если захочу поесть, заплачу сама.
— Как знаешь. — Аничкова встала. — Будем на связи. Как что, я тебе сразу дам знать.
Дана проводила взглядом подругу. Она снова почувствовала зависть к ней. Когда они вместе учились, кто бы мог тогда подумать, что Аничкова так ловко научится обделывать свои дела. Ничего не предвещало подобное развитие событий. А вот у нее пока в этом плане что-то ничего не ладится.
Наконец, Дана завершила панно. Это было таким радостным событием, что она готова была танцевать. Впрочем, даже больше не от того, что кончилась надоевшая ей работа, а от того, что после подписания всех актов она, наконец, получит свой гонорар. Возможно, даже уже завтра у нее после долгого перерыва появятся денежки. Да не заемные, а заработанные своим трудом. Можно будет расслабиться, даже куда-нибудь съездить. Только вот с кем? Дана ненадолго задумалась. Этот вопрос она будет решать позже. А пока надо звать приемную комиссию.
Приемная комиссия состояла из одного лица, а именно заведующего детским садом Риммы Николаевны. Она долго, сохраняя молчание, рассматривала панно, каждый ее элемент. Дана передвигалась вслед за ней, ей хотелось спросить, какое у нее создается впечатление, но она не решалась это сделать. «Ну, сколько можно все это разглядывать, хватит, пора завершать» — мысленно уговаривала Дану Римму Николаевну. Но та явно не обладала способностями читать мысли на расстоянии и продолжала изучать творение Даны.
— Очень хорошо, очень хорошо, — вдруг произнесла заведующего детским садом. — Я довольна, как вы справились с заказом. Скажу честно, не ожидала.
— Я старалась, — скромно проговорила Дана.
— Это очень даже заметно. — А вот этот зайчишка мне особенно нравится, — вдруг оживилась Римма Николаевна. — У него такой, озорной вид. Не сомневаюсь, он станет любимцем детишек.
У Даны возникло сильно желание убить женщину на месте,
