за время учебы у нее не случалось, и Василиса даже удивилась, чем смогла его привлечь. Видимо, сработал эффект «на новенького» – свои давно успели друг другу примелькаться и уже не воспринимались как потенциальные объекты симпатий.
Василиса не понимала, почему он выбрал ее. Может, потому, что она ни с кем близко не сдружилась и всегда держалась особняком, этим и притянула внимание. Он не особенно ее привлекал – просто льстило, что ему нравится именно она. Все признавали: парень умный и талантливый, а он искренне считал такой ее саму.
Они гуляли, вели бесконечные интеллектуальные разговоры, он ей с учебой помогал. Даже поцеловал первый раз, когда они сидели у нее дома и писали какой-то реферат. И мама в соседней комнате, ага. Очень романтично!
Могли бы еще долго гулять – он не проявлял инициативы и будто не ждал продолжения, – если бы однажды она сама не предложила поехать к нему. Парень, казалось, вовсе не удивился и не подал вида, что догадался, к чему это, но в итоге все сделал правильно. Она ничего не поняла и почти не почувствовала, даже не больно оказалось. Но галочка была поставлена.
Их отношения продлились до окончания института. Парень, похоже, всерьез влюбился в нее, а она лишь смущенно принимала его чувства. Надо же с кем-то встречаться! Близость по-прежнему не доставляла ей никаких особенных ощущений, хотя со временем он научился выжимать из нее ответные эмоции. Позже, когда она наконец влюбилась сама – понятное дело, не в него, – стоило большого труда расстаться. Но это уже совсем другая история…
С тех пор Василиса, конечно, приобрела некоторый позитивный опыт, но ей не хотелось, чтобы с Елисеем все свелось к простому «поставить галочку». А что для этого нужно сделать, не представляла. Для начала отключить постоянный самоконтроль, но это ей никогда не удавалось. Ну почти…
Завтра! Завтра у Елисея день рождения! Василиса ждала его и боялась. На следующий день ему будет не до этого, а потом она уже не отвертится – не останется предлогов. И так ходила по краю, убеждая его и саму себя, что у нее принципы: никаких романов с несовершеннолетними. А Елисей в очередной раз рассказывал ей про возраст согласия, который составляет шестнадцать лет… Он согласен, еще как!
Никаких формальных препятствий не имелось: ни по закону, ни по совести. Зачем же мучиться, если они оба этого хотят?
Он хочет. Насчет себя Василиса вовсе не была уверена. Ей хорошо и так: со свиданиями, музеями, кафешками и поцелуями у подъезда. Что еще нужно для счастья? А что произойдет дальше, никто предсказать не в состоянии. Поэтому она твердо стояла на своем, а Елисею пришлось смириться и терпеливо ждать. Или не очень терпеливо…
Ладно. У нее есть время минимум до послезавтра. Можно пока подготовиться. Отмечать-то он наверняка будет с семьей или друзьями, но точно не с ней. Василиса все понимала и не обижалась. Она до сих пор не до конца осознавала, какое место занимает в его жизни…
Уже собиралась ложиться, когда раздался звонок домофона. Она поморщилась: опять кто-то не в состоянии попасть в нужную квартиру и трезвонит во все подряд! Сколько ни напоминала себе, что домофон на ночь надо отключать, но каждый раз забывала. Когда же вспоминала об этом, не успевала потом вовремя включить, и ученики не могли к ней попасть. Родители звонили ей по мобильному и возмущались, что их деточка стоит перед закрытой дверью…
Василиса решила затаиться и подождать: пусть откроет кто-нибудь другой, а она впускать в подъезд кого попало не обязана, – но домофон все звонил и звонил. Может, что-то случилось?
Она приблизилась, с опаской сняла трубку и даже не успела ничего спросить – ей в ухо понесся знакомый голос:
– Лис, это я!
Василиса вздрогнула. Что он тут делает? Неужели она права и что-то случилось, но не с неведомым алкашом, а с Елисеем? Только как он очутился возле ее дома?
– Откроешь?
Спохватившись, она нажала на кнопку, повесила трубку и медленно потянулась к замкам, запертым на ночь на все обороты. Едва справилась с ними, грохнул лифт и по тамбуру протопали знакомые шаги. Даже переодеться не успела, осталась в халатике, в котором вышла из душа!
Хотела снова запереть замок, чтобы выиграть хотя бы полминуты, но дверь уже распахнулась. Елисей шагнул в прихожую, схватил ее и сжал так, что стало больно.
– Ну наконец-то! – сказал он вместо приветствия, берясь за поясок ее халатика.
– Подожди… – растерянно пробормотала Василиса, отводя его руки.
– Лис, да ты задолбала! Не могу я больше ждать! – почти простонал Елисей. – Двенадцать есть? Значит, восемнадцать мне уже. Даже в песне так поется, слышала?
«Слышала еще до твоего рождения», – едва не брякнула она. А вслух упрямо спросила, стараясь вырвать у него пояс:
– Ты в ноль часов родился?
– В ноль минут, – парировал он, не справившись с узлом и только сильнее его затянув, и жалобно взглянул на нее: – Лис, ты издеваешься?
– А ты?
– Сама же говорила…
– Хочешь, чтобы все произошло именно так? – разочарованно протянула она.
Елисей недоуменно посмотрел на нее:
– А как надо?
Василиса повернулась и направилась на кухню, на ходу бросив:
– Руки помой.
Стояла и слушала, как он возится в прихожей, снимая обувь, затем топает в ванную и плещется там, будто тоже решил принять душ. Прямо анекдот про полярника: «А потом сниму лыжи…» Сердце билось так, что она прижала пальцы к запястью, словно пытаясь унять бешено колотящийся пульс.
– Лис, тебе плохо? – встревожился Елисей, заставший ее за этим занятием.
Василиса вымученно улыбнулась:
– Нет.
– Ну извини, – с трудом выдавил он. – Не хотел тебя напугать.
– А что хотел?
– Сюрприз сделать…
– Он удался.
Оба замолчали. Василиса незаметно вздохнула. За что ей такое наказание? Сама виновата: нечего было связываться с мальчиками…
– Так я пойду? – с тоской протянул Елисей.
– Подожди, – справившись с собой, проговорила она. – Чай будешь?
Была глубокая ночь, а они сидели за столом с чашками давно остывшего чая. Странное ощущение безвременья, когда один день закончился, а следующий еще не начался и ты будто зависаешь между ними. В такие часы словно не принадлежишь себе…
– Ты же не выспишься, – обеспокоенно произнесла Василиса. – Как завтра будешь день рождения отмечать? То есть уже сегодня…
Елисей пожал плечами:
– Я всем сказал, что не хочу отмечать.
– А они? – зачем-то уточнила она, чувствуя, как успокоившийся было пульс снова предательски ускоряется.
– Кто они?
– Ну кому ты сказал – родителям, друзьям?..
– Да они ничего. Силой
