смотрела на дочь, на ее натруженные руки, на выцветшее ее ситцевое платье.
– Эх! И ничего не исправить, ошиблись мы с отцом тогда. Арина замолчала, задумалась и тут же: «Где же Вася, жив ли? Одна радость – Коленька, да внучек».
– Деревенские кланялись, а теперь радуются беде нашей, неблагодарные.
Арина говорила и говорила. Елена взглянула на Марфу, та смиренно стояла, спрятав руки под фартук. Дети сидели, опустив головы.
– Давайте обедать,– наконец сказала Марфа. Арина сняла с гвоздя небольшой узел, достала бутылку вермута,– поминем,поминем всех,– она протянула бутылку Мише:
– Ты у нас сегодня единственный мужчина за столом, открывай.
***
Аромат сирени, весна цвела,гармошки играли фокстрот. Салют Победы великой ценой красиво летел над страной. Наши герои возвращались в свои разрушенные войной города и деревни Арина сидела у окна, в деревни играла гармошка,она смотрела на подросших детей,это уже девушки,они под ручку взявшись гуляют по деревне и поют. Парни еще в гимнастерках с орденами браво прогуливаются следом. Подросшие братья и сестра тоже тут. Арина ждала:
– Василий жив и должен вернуться, что же не спешит домой?
Она увидела, как высокий военный свернул с дороги к ней во двор. Гимнастерка в орденах и медалях, загорелое, обветренное лицо. Он увидел ее и, сняв фуражку, помахал ею и радостно засмеялся.
– Сын вернулся, – крикнула Арина, вскочила и босиком выбежала на порог.
– Вася, Василек, ты живой, ты вернулся, – Арина обняла сына Василия и вместе заплакали, рядом плакал младший пятнадцатилетний Коленька. Шура с трехлетним Мишей заголосили, они ждали своей очереди, чтобы обнять Василия. Арина слушала рассказ сына, что задержался, пришлось полежать в госпитале. Арина заметила на его голове шрам.
– Осколок не стали вынимать, – Василий махнул рукой и развязал вещь-мешок. Он подал матери голубой, шелковый платок, жене подал тоже платок, но розовый. Достал кулек из грубой бумаги и высыпал сладости на стол, подмигнул брату: «Навались».
Сыну протянул губную гармошку.
– Бери , не бойся, это твой папка, – Шура подтолкнула малыша.
Арина села к столу, достала похоронки и положила рядом с подаренным платком. На стене висели портреты отца и всех детей.
– Шура, зажги лампадку и подавай на стол, поминём всех наших.
***
Василий Закатов подставлял лицо тёплому ветру с ароматами цветущей сирени. Он стоял в кузове полуторки и улыбался зеленеющим знакомым полям. Он жадно всматривался вперёд, вот новый мост через Старую речку и полуторка неторопливо пошла в гору. Василий не узнал большак, его облик был другим, женщины у колодца всматривались, и он их не узнал.
–Да, досталось…
И душа заволновалась. Он постучал в кабину полуторки напротив нового Конного двора, перепрыгнул через борт на дорогу и подхватил свой вещь мешок. Сколько бессонных ночей он вспоминал эту дорогу к дому, представлял долгожданную встречу. Он повернул возле заново отстроенной теплушки в лог, он так же благоухал цветами как в то лето.
– Во, конопля как хорошо пошла в рост!
Он вдыхал сладковатый запах,
– А вот и наши сотки, картошка уже хорошо окучена.
Василий увидел, как женщина вышла со двора с подойником и из под руки вглядывалась в его сторону.
– Мама, – ёкнуло в груди,– Мама, я вернулся,—крикнул Василий. Она уже бежала по меже к нему навстречу.
– Господи, Господи! Слава тебе Господи! Сынок, ты вернулся.
Марфа плакала, радость заполняла уставшую Душу. Василий смотрел на родное постаревшее лицо матери,гладил совсем седые волосы.А Марфа говорила и говорила. Елена вышла на порог, она плакала, закрыла лицо натруженными руками, рядом плакали дети. Она вспомнила погибших любимых братьев, отца, все пережитые события. Она взглянула на мужа, на постаревшее обветренное лицо, на так знакомый взгляд голубых глаз. И она пошла к нему на встречу, он бережно прижал ее к себе.
– Война закончилась, вы живы, а это главное.
Елена прикрыла лицо руками и горько заплакала.
– Братья её погибли и отец, – прошептала Марфа.
Сумерки опустились на деревню, от реки Снежеть шел туман. Коровы не переставали щипать сочную траву. Стрекотали кузнечики. В копане громко квакали лягушки. Роса упала на траву, она отливала холодным серебром. Солнце спряталось за горизонт, раскрасив его красками заката.
–Захолодало,– Марфа поднялась с травы, подхватив фуфайку.– Хватит. Она взяла в руку хворостину. Зорька черная в белых пятнышках корова послушно направилась к дому. Деревенское стадо не торопясь потянулось следом, за ними молча шли их
хозяйки, все новости уже переговорили, все обсудили, нашутились,теперь каждая думала о своем. За день сколько всего переделано, привычная усталость не была в тягость. Тело уже привыкло к тяжелому труду, оно было натренировано,как у хорошего спортсмена. Все нагрузки стали уже потребностью и вошли в привычку. Запах травы и молока, запах летнего вечера заполнил теплое пространство. С другого конца деревни доносилось пение девушек: выгоняла я корову на росу, одевала черевички на босу. Песня приближалась.
– Заневестились девки, выросли, – усмехнулась Аленушка. Женщины переглянулись, но промолчали.
– Все выскочат, вековухами не останутся, – проворчала Дунюшка и осеклась, поняла, что ляпнула. Повисла неудобная тишина.
– Неизвестно, проворчала Аленушка.
– Не знаешь, что и сказать, – застеснялась Марфа, – Дунька ляпнула, а ты красней, придурочная.
Аленушка поджала губы, обиделась.
– Неудобно, – женщины сердито поглядывали на Дунюшку.
– Выгоняла я корову на росу,
Надевала черевички на босу.
Летела песня над деревней.
В хатах уже зажглись огни от керосиновых ламп. Вон Полюшка с Кирюхой уже ужинать сели, с ними бабка безносая свекровь Полюшкина.
– Надо же ей нос откусил свекор ведьмак, когда умирать начал, – сказала Дунюшка, стараясь замять свою оплошность.
Деревенские женщины побаивались эту семью и разговор этот на ночь глядя, был некстати. Все и так знали, что здесь когда-то жила большая семья «бокшевников». У них была мельница, земли много, все работали и взрослые, и дети. У них был достаток, куда они уехали? Бедняки нанимались к ним работать и были довольны. И вот большая семья вдруг исчезла.
Рядом маленький аккуратный домик, в него выйдя замуж, Елена поселилась с Василием. В нем и родились у них дети. А рядом в хате побольше жили свекор со свекровью – родители – Марфа с мужем, его тоже звали Василием, строгий был, как и его отец, любил порядок во всем. Потом когда он умер перед войной, Марфа взяла к себе жить молодых с тремя их детьми. У Елены первым родился сын Михаил, а следом хорошенькая девочка Александра. Такая умненькая, рассудительная, в четыре года бегала на луг и пригоняла домой овец, помощница росла. Аленушка-соседка спрашивала удивленно:
– Шура, а как ты узнаешь своих? Овцы все похожи.
