— Прочь? — Ёрш не первый раз воевал против степняков, их боевые обычаи были ему хорошо знакомы. Пострелять издалека, до последнего избегая прямого столкновения — обычное дело, но чтобы добычу бросить… такого на его памяти не случалось. — Не пограбили?
— Только тех, кого после камней свалили. Они сами за камни, на нашу сторону, не заступали. Я слыхал, кричали что-то по-своему. То ли «чатгор», то ли «чаткар» какой. Ставр — тот по-ихнему разумеет немного — говорит, камни эти у степняков вроде как святые. Они бесов удерживают.
— Бесов? — Ёрш смутно припоминал, как незадолго до нападения отряд и в самом деле пересек черту из странных черных камней. Невысоких, остроконечных, замшелых, расположенных на расстоянии в пару десятков шагов друг от друга. Никто и внимания не обратил. — Выходит, мы вроде как на проклятое место угодили?
— Выходит, — кивнул Вышата. — Но только я нечистой силы не боюсь. На нас же крест, нам бесы не страшны.
— Далеко от дома забрались. Может, Христос сюда и не заглянет.
— Да ты-то откуда знаешь?!
— Не бери в голову. Сбрехнул попусту.
— То-то и оно. Сильно, видать, приложился, раз в Христе сомневаться удумал.
Ёрш вспомнил Его лик, строгий и воинственный, безжалостные глаза, смотрящие со стягов. Нет, такой бог своих не сдаст и не оставит. Хотя и жалеть тоже не станет никого.
— Еще уцелел кто? — спросил он.
— Едва ли. Поначалу, само собой, много было. Но степняки ведь до самой темноты вокруг кружили, высматривали раненых, добивали. Прямо из луков — чуть кто пошевелится, они на него стрел не жалели. Другие, кому потяжелее было, попросту жары не вынесли. А нас, выходит, Господь прикрыл.
— Чудно, — покачал головой Ёрш. — Никогда о таком не слыхал. Говоришь, они издалека, из-за камней тех, по раненым стреляли?
— Да. Эх, и метко бьют! Я потому и не хотел огня зажигать. Уж больно боязно: мы с этими факелами для них, что твой щит на стрельбище. А Головня говорит, они до утра не вернутся.
— Знать, и вправду остерегаются этого места. Угораздило же…
— А не угораздило, так валялся бы ты сейчас с перерезанной глоткой или плелся бы с арканом на плечах… стой! Глянь-ка! Вертается…
Головня медленно шел к ним, подняв зажженный факел. Дрожащее пламя освещало землю вокруг него: вытоптанную траву и черные глыбы мертвых тел. Старый дружинник был один.
— Где Ставр? — спросил Ёрш, опередив Вышату. — Неужто помер?
— Пропал, — пробормотал задумчиво Головня. — Нет его.
— Как так? Может, ты в темноте заплутал, не там искал?
— Да ну! Конь его на месте, шелом на месте, даже меч лежит. Самого нет.
Ёрш медленно поднялся, осторожно перенес вес на пострадавшую ногу. Боль, уже ожидаемая и привычная, всплеснула от икры до бедра, но ее можно было терпеть.
— Как его ранили?
— Смотри-ка, — широко улыбаясь, протянул Головня. — Оклемался.
— Отвечай, как его ранили?
— Известно как, — помрачнел бородач. — Стрела в грудь справа, стрела сквозь правое плечо, стрела в пояснице. Ничего хорошего.
— С такими ранами не ходят, — жестко сказал Ёрш. — С такими ранами лежат и вспоминают грехи, в которых придется отчет давать.
— Да разве ж я спорю! — огрызнулся Головня. — Но только нет его. Уполз твой Ставр.
— Надо искать.
— Верно, надо бы. А уцелеть тоже надо бы, а?
— Ты это к чему?
— Так просто, обмолвился. Вышата, как думаешь, далеко до рассвета?
Парень поднял лицо к абсолютно черному небу, почесал загривок:
— Немало еще.
Головня вздохнул, заглянул Ершу в глаза:
— Нечего нам тут делать больше. Бежать надо, уходить по следам своим же обратно. Утром прикончат нас, видит бог. Мы и так помогли, кому сумели.
— Он сестры моей суженый. Не брошу я его, — сказал Ёрш. — Вы, так и быть, ступайте, оставьте мне только огонь.
Головня снова вздохнул, опустил взгляд.
— Ладно, — сказал он наконец. — Пойдем. Без нас проплутаешь как раз до восхода.
Вышата гневно фыркнул, словно рассерженный конь, но промолчал. Они двинулись вглубь поля битвы: впереди шагал Головня с факелом, за ним, время от времени стискивая зубы от боли и опираясь на свое копье, ковылял Ёрш, а Вышата, тоже с факелом, замыкал. Света хватало, чтобы разглядеть хаос, застывший вокруг. Бесформенными грудами громоздились трупы — лошади и люди, растянутые в смертных оскалах рты, изломанные под нелепыми углами конечности. Окоченевшие пальцы все еще сжимали рукояти мечей и древки палиц. Бледные, покрытые засохшей кровью лица выплывали из темноты, гримасничали в резких, желтых отсветах пламени, и вновь скрывались во мраке. Тишина ползла по мертвецам, ласкала их холодную кожу своими холодными пальцами, нашептывала в их восковые уши свои восковые тайны.
— Птицы, — сказал вдруг Ёрш, неожиданно даже для себя самого. — Где птицы?
— Нет, — не оборачиваясь, ответил Головня. — Я давно уже заметил. Ни одного стервятника.
— Не может быть.
— Здесь все…
— Ша! — воскликнул позади Вышата. — Стойте!
Голос его, резкий и испуганный, едва не сорвался на визг.
— Что такое? — встрепенулся Головня, выхватил меч, подскочил к парню.
— Видал я кого-то, — ответил тот, напряженно вглядываясь в темноту. — Вон там.
— Ставра?
— Нет, не похоже на него. Вроде, ростом чутка пониже… хотя — кто знает.
— Сейчас посмотрим, — выставив перед собой факел и меч, Головня направился в ту сторону, куда указывал отрок. Ерш потащился за ним, а сам Вышата, настороженно озираясь, остался на прежнем месте.
— Ста-а-авр! — гудел Головня, беспрерывно поворачиваясь из стороны в сторону, освещая все новые и новые трупы. — Это ты, милок?!
Степь затаила дыхание и не торопилась с ответом. Она неохотно приоткрывала завесу мрака над тем, что считала законной добычей, показывала настырным людишкам свои новые сокровища: изувеченные, искореженные, затоптанные тела, окровавленные доспехи, проломленные черепа. Степь знала, что поглотит все эти жизни, расплескавшиеся по ее сухой груди, выпьет до дна, прорастет сквозь них. Она не сомневалась в своем неминуемом торжестве над уцелевшей троицей, и знала: здесь нет того, что они ищут.
— Ежели он сразу не отозвался, зачем глотку драть? — пробормотал Ёрш, морщась после очередного неудачного шага. — Причудилось парню.
— Наверное, — неохотно согласился Головня. — Правда, я тоже кого-то заметил.
— Здесь?
— Нет, впереди. Показалось, будто стоит там…
Вышата завизжал. Истошно, пронзительно, тонко — сама темнота всколыхнулась от столь громкого крика. Ёрш начал оборачиваться, но от резкого движения полоснула по ноге боль, да такая, что он зажмурился. А когда открыл глаза, факел Вышаты уже погас, ночь проглотила его вместе с хозяином и воплем. Ёрш шагнул было в том направлении, но Головня, который успел повернуться быстрее и увидеть больше, мертвой хваткой вцепился ему в плечо.
— Бежим! — простонал он. — Бежим, друже!
Что-то лязгнуло во мраке впереди, там, где только что стоял отрок. Что-то раздирало там металл. Что-то рвало кольчужку, пытаясь добраться до теплой, еще трепещущей плоти.
Головня развернулся и помчался прочь. Спустя мгновение за ним последовал и Ёрш. Бедро отзывалось на каждый шаг мучительными спазмами, он страшно хромал и стремительно отставал от товарища. Тот мчался вперед со всей возможной быстротой, ловко лавируя между мертвецами, подняв факел высоко над головой.
— Обожди, — хрипел Ёрш, прекрасно понимая, что никто не слышит его. — Ради Христа…
Небо, непроницаемое и безучастное, вдруг обратило внимание на его мольбы — или ради злого развлечения решило подыграть обреченным жертвам. Так или иначе, но спустя всего несколько ударов сердца Головня споткнулся и рухнул лицом вниз среди трупов. Факел откатился в сторону, чудом не погаснув. Огонь с шипением отпрянул от еще сырой земли, вывороченной здесь ударами могучих копыт.
Ёрш добрался до факела, схватил его, помог подняться беспрерывно бормочущему что-то Головне. Лицо и руки того были перепачканы черной кровью — он упал на лошадь с распоротым брюхом. Внутренности ее, блестящие в тусклых отсветах пламени, оказались разбросаны вокруг.
— Кто это сделал? — прошептал Ёрш. — Волки?
— Волки? — ощерился Головня. — Волки?! Нет, рыбонька моя, волков здесь нет. Как и птиц. Как и степняков. Скоро и нас с тобой не будет.
— Ты видал?
— Видал. Ох, Господи, видал. Чур меня, чур! Бежим…
Последнее слово он произнес уже на ходу. Ёрш едва поспевал за ним, но теперь факел был у него, и Головне волей-неволей приходилось сдерживать скорость.
— Прав был Ставр твой, — сказал он, перемахнув через очередной ворох мертвых тел. — Нечисть тут оголодала.
Ёрш ничего не ответил, только скрипнул зубами, не позволяя боли выбить из него крик.
