Туман уже окутал все вокруг. Он стал еще плотнее, если это вообще возможно, но кое-что изменилось. Раньше туман напоминал плотную, непроницаемую стену с тяжелым запахом, теперь же это бесформенная масса, которая кружится и извивается, будто в агонии. Время от времени эта масса разделяется на части, и тогда я могу мельком увидеть, что происходит внизу на улицах.
По улицам с отчаянными криками бегут люди. До моих окон доносятся дикие вопли, смешанные со свистом и завыванием ветра — ветра, который нельзя ни увидеть, ни почувствовать.
Туман снова накрыл город, и свист стал еще ближе.
Он уже где-то совсем рядом.
Боже! На секунду туман рассеялся, и я снова увидел улицы.
Это не просто туман, это что-то живое! Рядом с каждым стонущим и плачущим человеком стоит тень, это какая-то странная многоцветная аура. Эти тени будто липнут к людям! Цепляются за каждое живое существо!
Мужчины, женщины — все они теперь лежат плашмя на земле. А туманные тени нежно поглаживают их. Тени опускаются на колени рядом с лежащими людьми. Они… я не могу этого передать.
Они срывают одежду с распростертых на земле тел. Они поглощают их. Рвут их на части и пожирают.
Туман смилостивился надо мной, его завеса скрыла эту ужасную сцену. Я больше ничего не вижу.
Цвет тумана постепенно меняется. Кажется, будто изнутри его освещает яркий огонь. Но нет, это не так, я ошибся. Этот свет идет сверху, с неба, туман просто отражает его.
Глядите! Глядите! Все небо охвачено огнем. Ни одно существо, будь то человек или демон, никогда не видело таких цветов. Огни движутся, смешиваются друг с другом, цвета постоянно меняются. Свет такой яркий, что у меня болят глаза, хотя огни очень далеко.
Вот они начали стремительно кружиться, двигаться, складываться в сложные узоры. Они летают один за другим, будто в невероятно ярком огромном калейдоскопе.
Я только что понял. Эти огни не опасны. Они излучают силу, дают поддержку, подбадривают. Но они слишком яркие, мне больно смотреть на них.
Они все ближе и ближе, каждый новый рывок приближает их к земле на миллионы миль. Миллионы миль со скоростью света. Да! Этот свет — совершенен, это квинтэссенция света! А туман внизу тает, становится разноцветной дымкой, сияющей миллионами цветов из тысяч разных спектров.
Я вижу улицы. Там везде люди! Огни все ближе. Они вокруг меня. Они обволакивают меня. Я…
Сообщение внезапно оборвалось. Линия, соединяющая нас с Зибико, не отвечала. В тусклом зеленоватом свете настольной лампы я по-прежнему видел перед собой лист бумаги, но буквы на нем больше не появлялись.
Мне казалось, будто в комнате воцарилась торжественная тишина. Сильная, многозначительная тишина.
Я посмотрел на Моргана. Его руки бессильно висели вдоль тела, а сам он странно склонился вперед. Я повернул лампу так, чтобы она осветила его лицо. Он сидел и, не мигая, смотрел в одну точку.
Внезапно у меня появилось дурное предчувствие. Я вызвал Чикаго по второй линии. Через секунду мне ответили.
Что? Быть не может. На станции в Чикаго сказали, что вторая линия весь вечер была отключена.
— Морган! — закричал я. — Морган! Проснись! Это все неправда. Кто-то подшутил над нами. Почему ты… — В пылу энтузиазма я потряс его за плечо.
Он был холодным. Морган умер несколько часов назад. Возможно ли, что его мозг оставался активным все это время и заставлял пальцы автоматически печатать даже после смерти?
Я никогда этого не узнаю. И никогда больше не выйду работать в ночную смену. Изучив атлас мира, я не нашел в нем города под названием Зибико. Что же убило Джона Моргана? Для нас это навсегда останется тайной.
Перевод Анны Домниной
Орест Сомов
«Купалов вечер»
Витязь Кончислав ехал ночью по берегу Днепра, возвращаясь из дальних странствий. Увидел он в долине костры, увидел прекрасных девушек, услышал песни и звуки гуслей. Это праздновали Купалов вечер те, кто не отступился от старых богов. Приглянулась Кончиславу одна из девиц, и совсем потерял голову богатырь. А когда почуял неладное, было уже поздно.
DARKER. № 3 март 2014
Витязь Кончислав ехал ночью по берегу Днепра, возвращаясь из дальних похождений в стольный град Киев, ко двору ясного солнышка, ласкового князя Владимира.
Светлый месяц катился по темно-синему небу и отсвечивал бледно-желтые лучи свои на богатырских доспехах Кончиславовых. Витязь думал крепкую думу. Когда он оставил стольный град и двор Владимира ясного солнышка, тогда люди киевские веровали Перуну, Купалу, Велесу и Золотой бабе; теперь, еще на чужбине, перепала к богатырю весточка, что кумиры славянские разбиты и потоплены, а в Киеве красуются храмы Бога Живого и сияют кресты на золотых маковках. Грешное сомнение и презорливая гордость закрались в душу витязя. Он думал: «Когда Князь и все люди Киевские изменили старым богам своим, то Кончислав один останется им верен».
Светлый месяц катился по темно-синему небу, и бледно-желтые лучи его скользили по белым полотняным ставкам, раскинутым в одной веселой долине, куда лежал путь Кончиславов. Шум, песни, звон гуслей и соловьиные посвисты свирелей далеко разносились по долине. Витязь толкнул бодцем[188] своего верного коня и пустился к ликующим. Белые тени мелькали перед ним на поляне, в стороне от ставок, перед ярко горящими огнями. Витязь подъезжает туда — и целая вереница красных девушек подбегает к нему, схватясь рука за руку. Девушки, одна другой краше, одна другой милее, окружают витязя и умильно зовут его сойти с борзого коня и веселиться с ними. Из хоровода выскочила девушка самая пригожая, самая резвая, самая приветливая, подлетела птичкой к витязю, схватила его за руку и молвила:
— Сегодня Купалов вечер, храбрый, могучий богатырь! Мы все держимся старой веры и ушли сюда из стольного Киева, чтобы здесь на приволье скакать через зажженные костры и плясками праздновать нашего бога. Знаем, витязь Кончислав, что и ты из наших: кроме тебя, все витязи отступились от веры отцовской. Сойди с коня и пируй с нами!
Витязь проворно соскочил с коня, которого с веселым криком и визгом увели другие девушки. Кончислав остался глаз на глаз с приветливою незнакомкой; соколиный взор витязя загорелся огнем желания; высокая грудь его волновалась и силилась вырваться из берегов своих. Идучи рука об руку с красавицей и склонясь на белое плечо ее, он спросил умильным голосом:
— Как тебя зовут, красная девица?
— Меня зовут Усладой, — отвечала она с таким взглядом и усмешкой, что у витязя огонь пробежал по всем жилам и кровь пронзительным пламенем прихлынула к сердцу.
Девушки не возвращались. Кончислав и Услада прыгали только вдвоем через огонь перед истуканом Купаловым. Игривость и одушевленный смех милой девушки совершенно очаровали витязя. И вдруг красавица, схватя его за руку и взглянув ему в лицо со страстною, щиплющею за сердце улыбкой, указала на одну ставку и быстро туда побежала, легка и стройна, как серна. Витязь побежал за нею, догнал ее у самого входа ставки, обвил рукою гибкий стан девушки, и вместе, сплетясь в нежных объятиях, ускользнули они под белый, волнистый кров шатра.
— Что так холодны твои поцелуи, милая красавица? — молвил Кончислав, опомнившись от первого упоения. — Они словно льдом осыпают мое сердце.
Услада только смеялась в ответ и ласково щекотала витязя.
— Здесь сыро и холодно, — сказал он снова, — меня смертная дрожь пронимает до самых костей.
Услада все громче и громче смеялась, сильнее и сильнее щекотала витязя.
— Нет, это нестерпимо! — вскричал Кончислав, усиливаясь вырваться из объятий красавицы. — И в самый день Коляды я никогда не терпел такого мучительного озноба!
В это мгновение что-то зашумело и заволновалось вокруг ставки. Витязь поднял глаза вверх… Седые, пенные волны бурно клубились над ним. Не было уже ставки: только белая пена завивалась кудрями на том месте, где прежде трепетали от ночного ветерка полотняные полога ее… Витязь взглянул на Усладу… перед ним сидела, ему коварно усмехалась злобная Русалка, которой зеленые, длинные волосы мшистым шелком упадали на бледные, обнаженные плечи и на грудь, холодную, как вечные льды Кавказа. И вмиг она снова залилась громким, исступленным смехом; и вмиг волны набежали еще яростнее прежнего, налегали на Кончислава, теснили его дыхание, все ближе и ближе, пока наконец совсем поглотили витязя, отвергавшего в душе своей приветные призывы Благочестия.
1831
Джо Р. Лансдейл
«Складной человек»
По дорогам и проселкам Юга из года в год катается черная машина. До нее была черная карета, а еще раньше — человек в черном на вороном коне и тень, издающая жуткие звуки. Это зло способно принимать разный облик, но неизменным остается одно: после встречи с ним всегда пропадают люди.