Вячеслав Подкольский - Часы

Слова эти подействовали. Стали собирать на стол. Кто побежал за хлебом, кто за квасом. Многие из посторонних посетителей начали расходиться, но прибывали новые, те, что были где-нибудь в поле и только что вернулись. Пришёл и деревенский пастух, крошечный, худой мужичонка со сморщенным, безбородым лицом, как у скопца, и своим тонким, бабьим голоском радостно поздравил Барсуковых с новинкой. Он долго смотрел на часы, внимательно выслушал объяснение Федота, но ровно ничего не понял и заявил:

— Ну, да когда понадобится, скажите! А штука эта для нашего брата самая подходящая: с ними скотинку выгнать не просрочишь.

Пришли староста, тётка Дарья и лесник Михайло. Некогда было ложки поднести ко рту.

Дед ворчал:

— Ну, времячко подоспело: в собственном доме покоя не имеешь! Ах, штоб те, тут совсем! Хуже, чем на ярмонке… Да пропади они пропадом и часы-то ваши!

Когда после ужина все разбрелись из избы на ночлег, кто в сени, кто на сеновал, кто прямо на двор, в телеги, и когда дед, вздохнув облегчённо, встал перед божницей на молитву, перед самым его носом в окне показалась чья-то всклокоченная голова с жадно горевшими любопытством глазами.

— Где часы-то? — задыхаясь, спросила она, словно желая взглянуть на какое-то чудо.

Дед не выдержал. Он схватил со стола забытую солоницу и со всего размаха кинул ею в окошко, дрожа и хрипя от злобы:

— Ах, проклятые! Ах, разбойники!

Удар, видимо, пришёлся метко, и отчаянный вопль огласил засыпавшую улицу.

Дед поспешил насколько мог, затушить лампу и, спотыкаясь от тьмы и волнения, полез на печку. Долго стонал он, ворчал и ворочался с боку на бок. Злоба душила его, а часы, точно издеваясь над ним, равномерно и громко тиктакали под самым его ухом. Дед перекладывал на другую сторону печки подушку и ложился к часам ногами, но не помогало и это.

Когда часы били, он вскакивал с испуга и шептал молитвы. Вдруг, перед самым рассветом, когда старик чуть-чуть забылся сном и видел себя в степи, под зноем солнца, послышалось шлёпанье босых ног, потом какой-то странный, резко дребезжавший звук. Это Федот, который так же не спал под впечатлением происшедшего, испугался, что часы остановились, и поднимал за цепочку гирьки, хотя нужды в этом и не было, так как они успели опуститься немного. Он долго стоял перед часами, зевал, чесался и соображал вслух, сколько часы показывали времени. Старик исподтишка как вор следил за сыном.

Когда тот ушёл, и шаги его смолки на дворе, он поспешно схватил цепочку и, что было в нём остатков мужицкой силы, так её дёрнул, что в часах что-то звякнуло, они закачались и маятник мгновенно остановился. Кое-как, по-прежнему, старик зацепил оборвавшуюся цепочку, чтобы не было заметно следов поломки, и лёг на своё место. Но уснуть так и не удалось ему.

Совсем рассветало. Со злобой на себя, на петухов и на весь мир дряхлый дедка снова полез с печки…

1903